Безумно богатые русские. От олигархов к новой буржуазии - Элизабет Шимпфёссль Страница 14

В сущности, в то время горстка людей унаследовала все богатства рухнувшего советского государства. Пока рядовые россияне сокрушались по поводу резкого падения уровня жизни и полной потери социальных гарантий, обеспечиваемых советской системой, бизнес-кланы активно закрепляли за собой лакомые куски активов, созданных во времена СССР. Многие из новоявленных предпринимателей уже заработали кое-какие капиталы благодаря робким реформам, предпринятым Михаилом Горбачевым в период перестройки. Скандальная приватизация 1990-х годов почти в одночасье превратила некоторых из них во влиятельных сверхбогачей.

Главной целью новых бизнес-игроков того времени было захватить как можно больше активов. Они поддерживали тесные связи с политиками-реформаторами и государственными чиновниками, а некоторые и сами заняли ключевые правительственные посты, где могли беспрепятственно продвигать свои интересы. Вместо того чтобы заниматься экономической деятельностью, связанной с производством, они думали о том, где что-нибудь урвать и как обойти в этом деле конкурентов.

Первая волна передачи собственности в частные руки началась в 1992 году с так называемой ваучерной приватизации, которая была детищем реформатора Анатолия Чубайса, союзника Гайдара и председателя Государственного комитета по управлению имуществом (ГКИ) – ведомства, курировавшего всю приватизационную программу[90]. Каждый российский гражданин получил тогда ваучер номиналом 10 000 рублей (что на тот момент было эквивалентно примерно 25 долларам США) и право на участие в ваучерных аукционах по продаже госимущества. Ваучер можно было обменять на акции любого госпредприятия. Теоретически идея ваучерной приватизации была привлекательной, поскольку обещала приобщить к зарождающейся рыночной экономике все население. Но на практике это обещание оказалось не более чем иллюзией: большинство граждан не знали, что делать со своими ваучерами, или же были настолько бедны, что вынужденно продавали их, чтобы удовлетворить насущные потребности[91].

Среди тех, кто скупал ваучеры у населения, были как новые российские предприниматели, накопившие капиталы в период перестройки, так и инсайдеры – в основном руководители предприятий, получившие должности еще в советские времена, которые за гроши приобретали ваучеры у своих сотрудников и таким образом получали контроль над крупными активами. Последнему явлению способствовала и та уступка, на которую был вынужден пойти Чубайс, чтобы преодолеть сопротивление действующих директоров, угрожавших блокировать приватизацию. Речь идет о предоставлении трудовым коллективам и руководству преимущественного права на выкуп контрольного пакета в 51 % голосующих акций по номинальной цене. Поскольку рядовые сотрудники зачастую отчаянно нуждались в деньгах, активы, как правило, доставались начальству. Конечно, на фоне развала экономики многие из советских предприятий к тому моменту превратились в ничего не стоящие руины. Но некоторые оставались довольно прибыльными монопольными поставщиками продукции с гарантированным спросом. Таким образом, приватизация приобрела именно тот номенклатурный характер, которого Чубайс хотел избежать, отстаивая продажу государственного имущества населению через открытые аукционы. Она обеспечила переход бывшей советской собственности в руки «красных директоров» или высокопоставленных чиновников[92].

Но, как заметил в разговоре со мной олигарх Петр Авен (состояние в 2021 году – 5,3 млрд долларов), ваучерная приватизация 1992 года – «мелочь» по сравнению с тем, что произошло несколько лет спустя. Авен был непосредственным очевидцем тех событий, заняв в 1992 году пост министра внешних экономических связей в правительстве Гайдара[93]. В 1995 году российскому правительству остро требовались средства для выплаты пенсий и зарплат в государственном секторе, по которым уже накопилась многомесячная задолженность. Чтобы восполнить дефицит бюджета, банкир Владимир Потанин (в 2015 и 2020 годах возглавлял список самых богатых россиян по версии Forbes, состояние в 2021 году – 27 млрд долларов) предложил схему так называемых залоговых аукционов[94]. Идея состояла в том, чтобы позволить правительству кредитоваться у частных банков, передавая им в залог государственные пакеты акций крупных компаний[95]. Говоря конкретнее, предполагалось доверить коммерческим банкам, которыми владели наиболее могущественные олигархи, включая и самого Потанина, управление пакетами акций 43 государственных корпораций сроком на пять лет. Теоретически в течение этого срока правительство могло вернуть кредиты и получить свои пакеты обратно – хотя изначально было понятно, что этого не произойдет[96].

Российское правительство – с подачи все того же вице-премьера Чубайса – приняло этот план. Первые залоговые аукционы состоялись в конце 1995 года в атмосфере неразберихи и скандалов. Основные игроки – «ОНЭКСИМ-банк» Потанина и банк «Менатеп» Ходорковского – заранее поделили между собой желаемые активы[97]. Аукционы были непрозрачными, проводились фактически втайне и безо всякой состязательности. В них участвовал узкий круг банков, принадлежавших наиболее влиятельным олигархам, которые затем передали полученные активы доверенным инсайдерам или – в большинстве случаев – оставили их себе. В общей сложности около дюжины крупнейших российских компаний перешли в собственность олигархов по цене значительно ниже рыночной. Например, Потанину достался главный приз в виде горнодобывающей компании «Норильский никель». Позже Чубайс признал, что программа залоговых аукционов была вынужденной сделкой: в 1996 году намечались президентские выборы, на которых Ельцин вряд ли смог бы победить без поддержки олигархов[98].

Первый президент России действительно крайне нуждался в их помощи. Чеченская война, начавшаяся в 1994 году, а также тяжелейшие экономические и социальные условия, в которых оказалось население после краха советского строя, давали о себе знать. В начале 1996 года популярность Ельцина рухнула ниже 5 %. Недовольство избирателей, желавших стабильности и возвращения прежних социальных гарантий, играло на руку Коммунистической партии Российской Федерации, лидеру которой Геннадию Зюганову уже прочили президентское кресло. Новая элита запаниковала. Олигарх Борис Березовский и Альфред Кох, в то время заместитель главы Госимущества, взяли на себя инициативу и сумели сплотить ведущих олигархов ради спасения Ельцина. В костяк этой группы наряду с Березовским вошли такие магнаты-банкиры, как Владимир Гусинский, Александр Смоленский, Михаил Ходорковский, Михаил Фридман, Петр Авен, Владимир Потанин и Владимир Виноградов. Задействовав подконтрольные им СМИ, армии талантливых сотрудников и финансовую мощь, они запустили масштабную пропагандистскую кампанию и кардинально изменили соотношение сил. На президентских выборах Ельцин, по официальным данным, победил Зюганова. Его победа способствовала еще большему укреплению власти олигархов.

Но после переизбрания Ельцина отношения между самими олигархами быстро испортились. В следующем, 1997 году медиамагнаты Борис Березовский и Владимир Гусинский рассчитывали извлечь дивиденды из своих инвестиций в ельцинскую кампанию, получив контроль над государственной компанией «Связьинвест» – холдингом, под крышей которого была собрана значительная часть телекоммуникационных активов страны, подлежавших приватизации. Но на этот раз Чубайс, к тому времени возглавивший президентскую администрацию, решительно настоял на том, чтобы все было «сделано правильно» – то есть с соблюдением всех норм аукционных торгов. В результате телекоммуникационный холдинг достался Владимиру Потанину (на тот момент первому вице-премьеру в правительстве Ельцина), который, заручившись финансовой поддержкой американского финансиста венгерского происхождения Джорджа Сороса, сумел предложить более высокую цену, чем тандем Березовского и Гусинского[99]. Оставшиеся ни с чем олигархи, которые