Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии - Ирина Анатольевна Мироненко Страница 14

Единство сознания и деятельности, механизм которого был раскрыт Рубинштейном еще в 1920—19З0-е годы, осуществляется личностью как субъектом. Прослеживая связь сознания и деятельности, Рубинштейн показал, что сознание есть такой высший психический процесс, который является способом личностной регуляции складывающихся в деятельности отношений. Сознание не просто высшее личностное образование; оно осуществляет, по крайней мере, три взаимосвязанных функции: регуляцию психических процессов, регуляцию отношений и, наконец, регуляцию деятельности и всей жизни субъекта.

Радикальное отличие концепции сознания Рубинштейна от многих других, особенно интенсивно развивавшихся в 1940—1950-е годы на стыке с гносеологией, заключается в том, что он не сводит сознание к отражению, к познанию (хотя в гносеологии признавалась целеполагающая функция сознания, к отражению, казалось бы, никак не сводимая). Он всегда рассматривал сознание как выражение отношения субъекта к миру и возможность его самоопределения. Характеризуя личность как субъекта, Рубинштейн выделил три ее основных отношения – к миру, к другим людям и к себе. Последнее отношение образует основу ее самосознания и идентичности. Для Рубинштейна принципиальным является вопрос о соотношении сознания и самосознания: не сознание, по его мнению, развивается из самосознания, личностного Я, а самосознание возникает в ходе развития сознания личности, по мере того как она становится самостоятельно действующим субъектом. Этапы развития самосознания он рассматривает в связи с этапами обособления, выделения субъекта из непосредственных связей и отношений с окружающим его миром и овладения этими связями. Из такого понимания соотношения сознания и самосознания Рубинштейном выводится его концепция поступка: «При этом человек осознает свою самостоятельность, – пишет он, – свое выделение в качестве самостоятельного субъекта из окружения лишь через свои отношения с окружающими людьми, и он приходит к самосознанию, к познанию собственного „я“ через познание других людей» (Рубинштейн, 1989, т. 2, с. 239–240).

Каждый поступок человека изменяет «расстановку сил» в его жизни, в его взаимоотношениях с людьми и в нем самом, поскольку он есть акт самоопределения по отношению к самому себе. «Поэтому для человека как личности такое фундаментальное значение имеет сознание не только как знание, но и как отношение. Без сознания, без способности занять определенную позицию нет личности» (Рубинштейн, 1957, с. 32), – продолжает он эту мысль в 1950-е годы. С этой способностью субъекта занять некую позицию в жизни он связывает и определение воли. «Воля в этой связи означает, собственно, специфическую для человека как общественного существа закономерность сознательной регуляции его действий» (Рубинштейн, 1957, с. 267). Он вносит ясность в разноголосицу определений воли отечественными психологами, одни из которых связывали ее с преодолением внешних, другие – внутренних противоречий (Ананьев, 1968; Ковалев, 1970; Рейнвальд, 1974; и др.). Рубинштейн определяет последние не как проявление воли, а как борьбу мотивов, требующую ее применения. «Сильная воля может быть лишь у человека с четкой и прочной иерархической организацией побуждений или тенденций, участвующих в регуляции его поведения: только при этом условии сила побуждения не расходуется на преодоление внутренних трений, а полностью переходит в решительное действие. Иерархическая организация всей системы тенденций или побуждений с типичным для данного человека господством одних и подчинением других определяет волевой облик человека, волю как характеристику личности, ее характер» (Рубинштейн, 1957, с. 268). Отмечая важность для психологов раскрытия борьбы мотивов, в особенности в период «господства теории бесконфликтности», Рубинштейн подчеркивает еще более важное положение – о наличии внутренних противоречий в многоплановой совокупности тенденций, составляющих психический склад человека. Здесь источник не только его устойчивости, но и изменчивости, развития. Таким образом, Рубинштейн диалектически определяет личность и как интегративную систему, и как систему проективную, открытую, содержащую в себе противоречие и нереализованные возможности (Психологическая…, 1997).

В последней работе «Человек и мир» Рубинштейн, так же как Ананьев, выходит за рамки проблемы личности как психологической и рассматривает ее в плане философской антропологии (а Ананьев – в плане человекознания). Рубинштейн максимально сближает понятия «человек» и «личность», он имеет в виду высший уровень ее развития, особое качество последней – личность в высшем смысле этого слова (а не, скажем, личность алкоголика, девианта и т. д.). Он утверждал (особенно в 1930-е годы) необходимость объективного подхода к личности, в 1950-е отстаивал право личности на самоопределение, ее качество как субъекта и именно это качество связывал с понятием человека в его этическом значении.

Рубинштейн подчеркивает: «Индивидуальные свойства личности – это не одно и то же, что личностные свойства индивида, т. е. свойства, характеризующие его как личность» (Рубинштейн, 2016, с. 270). Теория характера и способностей, разрабатывавшаяся Рубинштейном на протяжении десятилетий, раскрывает его понимание индивидуальных особенностей личности. Характер – это обобщение способов поведения и деятельности, можно добавить, типизация способов самовыражения личности и ее отношений к миру. Способности – обобщение психических способов осуществления деятельности. Таким образом, в этих личностных образованиях, можно сказать, воплощена квинтэссенция индивидуальных особенностей самой личности. Они одновременно устойчивы и изменчивы: устойчивы в смысле того, что они присущи данной личности, составляют ее ярко выраженную определенность; изменчивы потому, что открыты для системы взаимодействий личности с миром.

Высшие уровни личностной организации выступают как ведущие по отношению к системе психических процессов, состояний, свойств, в том числе природных, поэтому глава о личности должна открываться не вопросом о влиянии, скажем, темперамента на сущность личности, а обратным – о личности как регуляторе системы всех уровней своей, в том числе, природной организации (Психологическая…, 1997).

Вопрос об индивидуальных особенностях самих психических процессов как таковой составляет специальный интерес дифференциальной психологии. Но это не значит, что индивидуальные особенности заключаются лишь в уровне проявления тех или иных свойств, а сама личность есть нечто общее, единое для всех людей. Принцип индивидуализации относится к личности в целом, речь идет уже не об отличиях людей, выявленных путем сравнения их друг с другом, а о типичном, удобном, оптимальном способе организации и функционирования именно данной личностной системы. Это и имел в виду Рубинштейн, когда писал о личности как «конкретном, живом, действующем человеке». Учет реальной личности позволяет раскрыть интраиндивидуальную систему ее организации, которая всегда неповторима экзистенциально и типична для данной личности.

Развиваемые С. Л. Рубинштейном представления о зависимости психических процессов, состояний и свойств от личности, о регулирующем и системообразующем влиянии высших уровней личности на все ее свойства, в том числе природные, о деятельности как об объективации творческой сущности личности стали основой блестящих теоретических построений отечественных ученых (А. Н. Леонтьева, Б. Г. Ананьева и др.) и обладают большим полемическим зарядом в контексте современных дискуссий мировой психологической науки.

Разработка представлений о