Критика и обоснование справедливости. Очерки социологии градов - 2013 - Л. Болтански Страница 2

Именно поэтому социология градов стала основной теоретической предпосылкой того широкого междисциплинарного течения, которое известный хроникер французской интеллектуальной жизни последнего тридцатилетия Франсуа Досс называет «прагматической парадигмой»6. Досс «записал» в эту парадигму множество философских, экономических, психологических, социологических и исторических теорий, некоторые авторы которых только от него не без удивления узнали о своем идейном «родстве». Тем не менее он удачно выделил основную тенденцию теоретических поисков, направленных на преодоление характерного для 1980-х годов «измельчения» проблематики социологических и исторических исследований и на выработку новых моделей исторического и социологического обобщения. Именно в этих поисках социология градов занимала центральное место.

«Прагматическая революция» стала важным элементом интеллектуальной стратегии, которую избрал на грани 1980—1990-х годов ведущий французский исторический журнал — «Анналы». Чтобы понять значение этого факта, следует иметь в виду, что история была (а отчасти и остается) во Франции важнейшей академической дисциплиной, а историография в стиле школы «Анналов» долгие десятилетия являлась, как говорил Пьер Нора, главной статьей французского интеллектуального экспорта. Историки играли (и во многом продолжают играть) главную роль в развитии, пожалуй, самой влиятельной (во всяком случае, до недавнего времени) научной институции Франции в области гуманитарных и социальных наук — Высшей школы социальных наук. Лидеры школы «Анналов» оказывали заметное влияние на успех тех или иных направлений французской социологии. Так, центральность Бурдье для французской интеллектуальной жизни не в последнюю очередь объяснялась той поддержкой, которую — особенно на ранних этапах карьеры — ему оказывал патриарх школы «Анналов» Фернан Бродель. Влияние Бурдье за пределами социологии также было во многом связано с интересом к его творчеству таких видных историков, как Жорж Дюби, Роже Шартье и другие. Внимание лидеров школы «Анналов» к теории Болтански и Тевено также стало важным фактором успеха социологии градов.

Для школы «Анналов» 1980-е годы стали периодом нарастающего кризиса: ведь именно она (наряду с марксистской историографией, распад которой проявился в еще более драматических формах) воплощала в i960—1970-е годы мечту о создании «глобальной истории». Поэтому все типичные для 1980-х годов обвинения в распаде больших нарративов, в субъективности и лингвистической детерминированности исторического дискурса, в «измельчении» и даже «смерти» истории, в вытеснении истории памятью представители школы «Анналов» (не без оснований) воспринимали как критику в свой адрес. Именно для них задача создания новой глобальной парадигмы в масштабе социальных наук в целом стала важнейшей стратегической задачей (что отличает французскую «драму относительности» конца XX века от, например, американского кризиса «мечты

об объективности»; в США проблема глобальности научных реконструкций не занимала того центрального места, какое ей принадлежало во Франции).

«Прагматический поворот» «Анналов» был провозглашен в 1989 году (то есть через два года после появления первого издания книги Болтански и Тевено) двумя тогдашними лидерами журнала, Жаком Ревелем и Бернаром Лепти7. Последний сыграл особенно значительную роль в формировании нового курса журнала. К середине 1990-х годов в «парижских кругах» утвердилось мнение, что, как и провозгласил Досс, прагматическая парадигма создана, то есть теоретически обоснована Болтански и Тевено и воплощена в жизнь в новом курсе «Анналов». Этот диагноз, пожалуй, был чересчур оптимистичен. Несмотря на важные эмпирические результаты, полученные в 1990-е и 2000-е годы исследователями, отправлявшимися от теоретических принципов социологии градов, эта последняя далеко не стала господствующим направлением французской социологии, не говоря уже о социальных науках в целом. Впрочем, такого направления, влияние которого было бы сколько-нибудь сопоставимым по масштабу с влиянием структурализма в 1960-е годы, сегодня просто не существует. Что касается прагматического поворота «Анналов», то трагическая гибель его главного «мотора», Бернара Лепти, последовавшая в 1996 году, поставила точку на попытках журнала создать новую «прагматическую парадигму» для истории и социальных наук.

Социология градов и прагматический поворот оказались, таким образом, последней (на сегодняшний день) попыткой создания новой «парадигмы» во французских социальных науках, и вместе с тем — наиболее интересной и систематической попыткой создания новой социальной теории взамен скомпрометированных «функционалистских парадигм». Ничего более значительного в этой области, насколько известно автору этих строк, во Франции с тех пор сделано не было. Неудивительно, что и в 2000-е годы иностранец, задававший французским коллегам традиционный вопрос: «А что нового в Париже?», нередко слышал в ответ: «Болтански и Тевено»8. Социология градов осталась важным направлением современной французской социологии, но все-таки — лишь одним из наиболее интересных направлений. Она оказала значительное влияние на теоретические построения как социологов, так и специалистов в других социальных науках, причем не только во Франции, но и за ее пределами. Наряду с историей здесь следует упомянуть прежде всего экономику и экономическую социологию (в особенности так называемую экономику конвенций — одну из важных составляющий неоинституционализма в экономике)9.

Я не ставлю своей задачей в кратком предисловии сколько-нибудь детально изложить и проанализировать содержание этой насыщенной идеями книги. К тем нескольким словам, которые уже были сказаны на этот счет выше, добавлю лишь следующее.

Авторы пытаются найти средний путь между анализом «объективных» структур общества и «субъективных» значений, которые индивиды вкладывают в свои действия. При этом они относятся с полной серьезностью к тому, что со времен Маркса, Фрейда и Ницше традиционная социальная критика («школа подозрения») обычно «разоблачала» как проявление идеологии или других форм «ложного сознания», призванных замаскировать подлинные причины и мотивы поведения людей (будь то классовая сущность, бессознательные комплексы или воля к власти). В центр внимания исследователей помещаются тем самым не скрытые двигатели исторического процесса или законы функционирования общества, а рациональные цели субъектов социальной жизни. Эмпирически предметом изучения становятся взаимодействия между людьми, и прежде всего конфликты, в которых сталкиваются их противоположные устремления. Обнаружив себя в ситуации конфликта, люди, по Болтански и Тевено, обычно стремятся обосновать справедливость своих притязаний в данной конкретной ситуации, и это является гораздо более естественным и распространенным способом поведения, нежели чисто силовые решения. Для убедительного обоснования справедливости они должны апеллировать к определенной системе ценностей и аргументов, в рамках которой ситуацию можно интерпретировать выгодным для них образом. При этом они должны показать, что ситуация подлежит осмыслению именно в рамках этой системы.

Таких систем («градов») в современном обществе обычно несколько. Во французском обществе авторы выделяют шесть основных «градов» — рыночный, патриархальный, научно-технический, гражданский, град вдохновения и град репутации. Принципы каждого из них подробно анализируются в книге, причем анализ классических произведений политической философии дополняется при этом изучением пособий для управленцев на предприятиях. Эти пособия, опирающиеся на принципы того или иного града,