Что было пороками, стало нравами - Сергей Исаевич Голод Страница 6

Аболиционисты, будучи сторонниками социологического объяснения феномена проституции (Д. Ахшарумов, П. Обозненко, Д. Жбанков, М. Покровская, А. Елистратов, Н. Таганцев), вполне в духе русской социологии соединяли понимание ее причин и функционирования с этической трактовкой. В системе рыночных отношений проституция, считали они, рождается из предложения и спроса. Первое коренится в экономических и социальных условиях жизни женщин. Любые серьезные улучшения их экономического, социального и правового положения автоматически уменьшают предложение. Спрос же растет под разлагающим влиянием пошлой мужской морали, мужского шовинизма и эгоизма. Дабы сократить спрос, необходимо взглянуть на проституцию как на этическую проблему: нельзя покупать человека, как вещь (см.: Покровская 1910: 90).

Свести на нет данное явление, как известно, не удается и поныне, ведь проституция имманентна культуре с господствующей гендерной асимметрией. Сама же асимметрия неслучайна.

ПЕДАГОГИ, ПСИХОЛОГИ И ВРАЧИ не смогли остаться безучастными и к такой сексуальной практике, которую на протяжении многих десятилетий традиционно приписывают детям (и юношам) — мастурбации. По мнению М. Фуко, «дети определяются как “пороговые” сексуальные существа, как находящиеся еще по эту сторону от секса и одновременно — уже в нем, как стоящие на опасной линии раздела». Опасность эта обусловливалась природной дисгармонией между анатомической зрелостью, готовностью к деятельности и физиологической неспособностью репродуктивной финальности{7}. Отсюда педагогизация секса ребенка рельефно прослеживается «<...> в той войне против онанизма, которая длилась на Западе в течение почти двух веков» (Фуко 1998: 152). Вместе с тем известно, что в классических (языческих) моральных рассуждениях о сексуальности тема самоудовлетворения если и возникала, то неизменно в позитивном аспекте, как откровенный жест естественного самоограничения и в то же время необходимое лекарство. К примеру, Диоген Синопский, рукоблудствуя на глазах у всех, в ожидании продажной женщины, приговаривал: «Вот кабы и голод можно было унять, потирая живот!» (Диоген Лаэртский 1979: 248). И только начиная с христианского монашества литература, претендующая на научность, ассоциировала мастурбацию с химерами воображения и порожденными ими негативными последствиями.

Большинство авторов, писавших о мастурбации, вольно или невольно преувеличивали опасность ее последствий. Онанист, согласно их убеждению, был узнаваем в толпе. Портрет — убогая карикатура на взрослеющего человека независимо от пола. «Грешник», как правило, представлялся бледным, со впалыми глазами, синевой на нижних веках, с тупым, сонным выражением лица. Такой актор легко устает от ходьбы, утомляется от всякой работы, от гимнастики, учится лениво, долго спит, неохотно играет с товарищами. И всё же наиболее сильно и необратимо поражается у мастурбанта нервная система. Боль и кружение головы случаются систематически; нередко болевые ощущения возникают в позвонках и пояснице (см.: Вирениус 1886). Распространившийся в закрытых учебных заведениях «тайный порок», по мнению ряда психологов тех лет, расшатывал нервную систему учащихся, порождал душевную неуравновешенность, которая, в свою очередь, приводила к снижению кривой успеваемости и ослаблению силы воли. Более того, при особо неблагоприятных обстоятельствах всё это порождало «<...> сделавшиеся эпидемическими в последнее время (начало XX в. — С. Г.) школьные самоубийства» (Румянцев 1912: 32){8}.

Естественно, возникал вопрос: возможно ли найти эффективное противодействие «пороку» переходного возраста? Предложенный выход оказался подозрительно прост — умеренность и даже полное воздержание от сексуальной разрядки, т. е. абстиненция. Эту точку зрения, надо ли удивляться, разделяло подавляющее число педагогов и медиков.

Проиллюстрируем уровень доказательности возможности и необходимости абстиненции одной из публикаций В. М. Бехтерева. Его статья предваряется пояснением юного корреспондента: «Дорогой профессор, обращаюсь к Вам с последней надеждой. Истасканный онанизмом, без воли, без характера, брат мой 14-ти лет погибает; осталось лишь одно — “внушение”; если можете, то спасите!!» Подобные письма, комментирует академик, от юношей, а иногда и от девушек врачи получают в бесчисленном количестве, что является показателем ненормального положения дел в вопросах пола. Нельзя, по-видимому, уходить от разъяснения молодым людям полезности сексуального воздержания, которое, «<...> согласно научным данным не только не вредно, но, напротив того, укрепляет умственные и физические силы». Старших школьников важно знакомить с условиями и ценностями брачной жизни, с необходимостью подавления в себе преждевременного развития сексуального влечения. Надо доказывать им безвредность сексуального воздержания до вступления в брак (см.: Бехтерев 1911: 7). Как это делать практически, увы, не разъяснялось. Проще говоря, ведущий психиатр оказался сыном своего времени, не смог преодолеть моральный императив, разделяемый большинством рядовых врачей, педагогов и юристов, отстаивавших монополию прокреативной цели сексуальности. Отсюда логично выстраивались в один «противоестественный» ряд уранисты, лесбиянки, фетишисты, приверженцы адюльтера и онанисты.

И хотя мастурбацию, как показал исторический опыт, нельзя преодолеть абстиненцией, всё же широкую дискуссию вокруг этой сексуальной практики саму по себе можно считать большим достижением той эпохи. С другой стороны, проблема онанизма закрепилась в общественном сознании как проблема юного поколения, как будто бы никак не связанная с жизнедеятельностью женатых мужчин и замужних женщин. Однако всему свое время (см. гл. 10).

Практически так сложилось, что именно медики (осознав недостаточность клинических наблюдений и эпизодов из криминальной практики для прояснения природы человеческой сексуальности, отделения ее прокреативной финальности от устремленности актора к гедонизму) обратились к непосредственным опросам населения. Особо подчеркну: в России опросные методы стали применяться одновременно с узким кругом европейских стран, в частности, Голландией (А. Ремер, 1901 г.) и Германией (Е. Майровский, 1909 г.). Закоперщиками отечественных прообразов социологических исследований сексуальности были В. Фавр, Г. Попов, М. Членов, Д. Жбанков. Они проанкетировали студентов-мужчин соответственно в Харькове (1902 г., 1298 чел.), Юрьеве (1904 г., 1210 чел.), Москве (1905 г., 2150 чел.), Томске (1908 г., 573 чел.) и студенток в Москве (1908 г., 324 чел.).

Ограничусь несколькими штрихами, дающими общее представление об эротическом поведении молодежи. Несмотря на широко проповедуемую идею абстиненции, она фактически не приобрела сколько-либо значительных сторонников среди мужчин: в Харькове таковых оказалось 12%, в Юрьеве — 29%, в Москве — 34%. На шкале мотивов сдерживания от нелегитимных практик выделялись следующие (по мере уменьшения удельного веса): «добрачная связь противоречит нравственным убеждениям», «испытываю физическое отвращение к вагинальному контакту», «боюсь заразиться венерическими болезнями» и «сомневаюсь в удачном исходе полового акта». Иное дело женщины — подавляющее число незамужних курсисток (90%) воздерживались от генитальных контактов, но в то же время не так много девушек избегали эротических практик вообще. Почти 40% курсисток практиковали «петтинг»