Как государство богатеет… Путеводитель по исторической социологии - Дмитрий Яковлевич Травин Страница 8

Место красит человека

В этом месте скептик, конечно, должен задать вопрос: так почему же, несмотря на наши феноменальные лень, жадность и страх, Россия до сих пор отстает от других стран, которые вроде по этим качествам не сильно нас опережают?

Дело в том, что здесь не существует прямой корреляции. Лень не создает автоматически высокую механизацию труда: над созданием экономящих труд механизмов следует сначала потрудиться. Рост жадности не порождает адекватного роста ВВП. А усиление страха не выражается в укреплении демократических институтов. Мы должны оказаться в соответствующих обстоятельствах, чтобы лень породила технические усовершенствования, жадность обусловила накопление капитала, а страх заставил так прогрессировать науку, чтобы она нам давала не только вооружения, но и общий уровень знаний, при котором растет экономика.

Иэн Моррис полагает, что подобные объективные обстоятельства формировались на протяжении тысячелетий человеческой истории, в первую очередь, географическими условиями. То место, в котором народ находится на карте, может облегчить ему движение вперед, а может осложнить. Рано или поздно все, конечно, прогрессируют, но в хорошем месте делать это естественнее. Оспорив известную поговорку, мы должны признать, что не человек красит место обитания, а место – человека.

Как у подавляющего большинства западных исторических социологов, у Морриса почти нет размышлений о России. Наша страна так мало волнует американцев, что ее изучают обычно лишь узкие специалисты. Но общие примеры, демонстрирующие, почему Запад в свое время опередил Восток в развитии, в книге Морриса приводятся. И по ним можно судить о справедливости суждений автора.

Великие географические открытия, как известно, совершили европейцы, а не китайцы. Хотя в XV веке у китайцев уже имелся очень сильный флот. Император Поднебесной по не вполне ясным причинам заблокировал его активность, тогда как европейские монархи по вполне понятным причинам стимулировали поиски за морем дорогостоящих пряностей и благородных металлов. Разбогатеть им удалось с помощью технических изобретений, способствовавших мореплаванию и совершенствованию системы вооружения. Тем самым, несмотря на известный консерватизм католической инквизиции, Европа все же перестала препятствовать инновациям. И в XVII веке там произошла научная революция. В Китае же ничего подобного не случилось, поскольку без сопоставимых с европейскими географических прорывов, стимулирующих техническое обновление, ментальная сфера контролировалась консервативной конфуцианской идеологией. Она оптимально подходила для сохранения status quo гигантской империи… Пока не пришли европейцы со своим всесокрушающим огнестрельным оружием.

«Проблемы, которые порождали новые атлантические пограничья, привели на Западе к появлению людей, требовавших ответов на новые виды вопросов. Ньютоны и Лейбницы, дававшие такого рода ответы, добились славы и успеха, о которых ученые прошлых времен не могли и мечтать, а теоретики нового типа, – такие как Локк и Вольтер, – на основании этих достижений делали выводы касательно социального устройства. В противоположность этому новые степные пограничья у Китая порождали куда меньшие проблемы. Хорошо оплачиваемые ученые в научных институтах, созданных [императором] Канси, не ощущали необходимости изобретать новое исчисление или понять, что Земля движется вокруг Солнца. Здесь представлялось куда более выгодным обратить математику – подобно медицине – в отрасль исследования классической литературы. И Восток, и Запад получили те идеи, в которых они нуждались» [Там же: 479].

Констатируя это, Моррис, правда, оговаривает, что «окажись у людей Востока достаточно времени, они, вероятно, сделали бы те же самые открытия и у них была бы своя промышленная революция. Однако география сделала это намного более легким для людей Запада» [Там же: 562]. Развернутого анализа механизмов, с помощью которых Запад трансформировал свои Великие идеи в Великое расхождение, основанное на промышленной революции, Моррис в своей книге не дает. Это уже тема для отдельных исследований, предпринятых другими учеными.

Как прожить без наложниц

Я привел лишь тот пример, который ближе к нашему времени. Но Моррис анализирует развитие человечества с незапамятных времен. Иногда он, правда, так увлекается описаниями деталей, что в его очень толстой книге теряется нить повествования и у читателя возникает впечатление, будто автор просто решил написать еще одну популярную всемирную историю. Но затем Моррис «вспоминает» про свою главную цель и вновь начинает сводить историю с географией.

Еще одна проблема автора – слишком большое стремление сделать бестселлер. Поэтому в некоторых местах, честно говоря, доверие к адекватности изложения теряется. Например, здесь:

Когда в 1644 году маньчжуры захватили Пекин, иезуиты предложили провести публичное состязание по предсказанию солнечных затмений и выиграли его. Их престиж никогда еще не был так высок, а в 1656 году на протяжении нескольких головокружительных месяцев дело даже выглядело таким образом, что император может обратиться в христианство. Победа казалась уже в руках, покуда до монарха-подростка не дошло, что христианам нельзя иметь наложниц. В результате вместо этого он обратился к буддизму [Там же: 476].

Прямо скажем, корреляция между сексом и религией выглядит не столь убедительно, как корреляция между географией и историей. Кто-то, возможно, по этой причине сочтет книгу Морриса попсой и отвергнет его выводы в целом. На мой взгляд, не стоит этого делать. Думается, что принципиальные выводы автора все же верны.

Есть целый ряд интересных случаев (увы, проигнорированных в книге Морриса), когда местоположение страны или города сильно влияло на развитие. География может дать ответ на вопрос о причинах взлета торговых городов Италии в Средние века. И на вопрос о том, почему Великая хартия вольности помогла развитию Англии, а такой же документ, появившийся в то же самое время в Венгрии, ничего хорошего не дал. Очень сильно повлияло на развитие русских земель их периферийное положение на восточной окраине Европы, не защищенной от набегов кочевников, но сильно удаленной от итальянских коммерческих центров. География может многое объяснить в причинах слабости Новгорода и Пскова при сравнении их с Венецией и Генуей. География проясняет успех затерянной в лесах Москвы. География показывает, почему вторичное закрепощение крестьян случилось лишь восточнее Эльбы. В общем, исследуя вопрос о том, почему общество развивается, нам, бесспорно, стоит временами поглядывать на карту.

Шелковые пути человечества,

или История для неленивых Питера Франкопана

В русском переводе книга британского историка Питера Франкопана называется «Шелковый путь: дорога тканей, рабов, идей и религий» (М.: Эксмо, 2021). Такой перевод искажает как истинное ее название, так и основную идею, которую автор вложил в книгу. Маловероятно, что она вообще попадет к тому читателю, для которого предназначена, поскольку, взяв ее в руки в магазине, покупатель подумает, будто этот томик посвящен Великому Шелковому пути. Но на самом деле книга Франкопана о другом. Предназначена она не столько любителям Востока, сколько тем читателям, которые желают понять логику всемирной истории с древности до наших дней.

Что породила Греция

К счастью, взяв книгу с прилавка магазина, потенциальный читатель увидит и титульный лист с настоящим названием: The Silk Roads. A New History of the World. Речь у автора идет именно о попытке изложить по-новому историю. А шелковыми путями (именно так: во множественном числе) он называет пути развития человечества, или, точнее, те перемены, которые происходят в ходе развития. Возможна и еще одна интерпретация авторского замысла: это многочисленные пути (разветвленные сети), которые связывают людей в единое целое так, что перемены, произошедшие в одной части мира, оборачиваются переменами и в другой. Великий Шелковый путь – лишь один из примеров таких связей, и непосредственно его роли в жизни человечества Франкопан посвятил не так уж много страниц.

Хотя «Шелковый путь» можно читать просто как всемирную историю, автор ставит перед собой более амбициозную задачу. Новизна его подхода состоит в попытке обратить внимание не только на Европу, но и на Азию. Особенно на Центральную. Уже в предисловии Франкопан цитирует антрополога Эрика Вульфа, по мнению которого «общепринятая „история для ленивых“ утверждает, что Древняя Греция породила Рим, Рим породил христианскую Европу, христианская Европа положила начало Возрождению, Возрождение привело к Просвещению, которое, в свою очередь, привело к демократии и промышленной революции» [Франкопан 2021: 11].

Новая история предлагает иную, более сложную схему. Конечно же, новизна этой схемы весьма относительна. Хотя Франкопан в самом начале книги