Гарет Паттерсон - Львы в наследство Страница 33

Когда я сошел на землю, Рик с улыбкой шагнул вперед и поприветствовал нас. Все были должным образом проинструктированы прямо на пыльной взлетной полосе, но, предполагая, с чем мы можем столкнуться, винтовку вручили именно мне. Если по дороге в лагерь ввяжемся в стычку, стреляй не рассуждая, – пробормотал Рик. Как не понять! Дуги и Рик жили в условиях, когда из-за любого куста могли выскочить убийцы из шифты.

Пока шла погрузка оборудования, я отделился от компании и стоял, задумавшись. Почувствовав, что я не в духе, Дуги подошел ко мне. Он говорил так непринужденно, будто мы были давно знакомы, хотя он знал меня только со слов Джорджа и по записям в его дневниках. Он также знал о близком духовном родстве между мной и Джорджем. Дуги сказал, как дорого было Джорджу все, что я старался сделать за прошедшие месяцы в Коре, и эти слова прозвучали для меня как награда.

Дуги был слеплен из той же глины, что и Джордж, – джентльмен по происхождению, он был романтиком, для которого дикая природа – родной дом. Его характер был выкован жизнью, полной радостей и невзгод, красоты и печали, замешенных на огромном, отчаянном, заразительном жизнелюбии. Я проникся к нему любовью с первого взгляда – да и как могло быть иначе?

Наконец погрузка была закончена, и машины направились в Кампи-иа-Симба. Я попытался подготовиться к возвращению в лагерь, являвшийся символом жизни легендарного человека, но теперь, когда этого человека уже не было, все вокруг казалось безжизненным.

Когда мы въехали в лагерь и увидели вышедших встречать нас работников, в первую очередь ожидавшего меня Мохаммеда, я испытал потрясение. Я крепко обнял Мохаммеда – от радости, что мы снова вместе, но главное – оттого, что встреча с другом дала мне силу, в которой я так нуждался. Я не замечал стрекота камер, когда приветствовал других работников лагеря и направился к загону со львятами.

Дойдя до ограды, я удивился, как подросли мои любимцы за восемь месяцев. Сначала они устремили на меня недвижный удивленный взгляд – я так и не понял, узнали они меня с первого раза или нет.

Но киногруппе, понятно, не терпелось заснять сцену моей встречи со львятами, и я шагнул внутрь загона. К моему удивлению, зверята с волнением бросились мне навстречу, фыркая и ворча, усиленно терлись о мои ноги. Поразительно, но они меня не забыли. Я почувствовал, что духом никогда не разлучался ни с ними, ни с Джорджем.

Чуть позже Рик отвез меня на могилу Джорджа и оставил, чтобы я побыл там один. Мне не хотелось верить, что Джордж покоится под курганом из камней подле могилы своего брата. Он был со мною – в порыве ветра, качавшем деревья, в любом слышимом мною звуке. Я всем сердцем ощущал его присутствие и ощущаю сейчас. Сидя у его могилы, я вспомнил, что рассказывал мне Мохаммед: после смерти Джорджа Гроу и другие львы держались возле лагеря, будто понимали, что произошло. Они даже пришли на могилу, и многие львы скреблись лапами о камни, оставляя на них царапины. Мохаммед видел их следы, а я задумался над символическим значением этого жеста. Я сидел у дорогой могилы, и на глаза наворачивались слезы, но я тут же вытирал их: я не мог позволить себе сорваться. Столько еще предстояло сделать, и мне нужно было крепиться. Я еще наплачусь вдоволь – но только тогда, когда пойму, что питомцы Джорджа устроены и им ничто не угрожает. А сейчас я осознавал, что со слезами ослабнет мой рассудок и мое тело. Слезы в какой-то степени будут означать поражение – ведь смерть Джорджа предопределила мою судьбу, поставив задачи на будущее.

Во второй половине дня я вылетел обратно в Найроби, а два дня спустя вернулся в Кору. Я подготовился к пересадке животных в деревянные клетки – с этого начинался первый этап долгого пути в Ботсвану. Транквилизация четвероногих пассажиров была делом травмирующим, но вынужденным. В этом мне пришел на помощь Дитер Роттчер – ветеринар с большим стажем, обладавший богатым опытом по отлову животных. Работники лагеря следили за операцией со скорбными лицами – увоз из Коры питомцев Джорджа сулил неопределенное будущее им самим. Лагерь придется закрыть, по крайней мере до упрочения безопасности в регионе и победы над шифтой. Ради львят люди в Кампи-иа-Симба рисковали жизнями, а теперь оказались не у дел.

Мы с Дитером принялись завертывать находившихся без сознания львят в одеяла. Я поднял глаза и увидел Абди – того самого, который заслужил у Джорджа прозвище Львиного юноши. Его глаза были полны слез. Учитель, заменивший ему отца, ушел навеки – скоро с ним разлучат и его малюток. Когда я смотрел на него, у меня сердце кровью обливалось. Я чувствовал, что виноват в его горе, но что мне оставалось делать! Увоз львят осуществлялся для их же блага.

Наконец четвероногие пассажиры были помещены в клетки, а те погружены в самолеты. Прозвучали слова прощания – и мы с киногруппой оставили иссохшую землю, а на ней – людей с тяжелыми сердцами: обстоятельства в этот раз оказались сильнее.

Самолет взлетел, и я увидел, как Дуги машет мне рукой, а его экзотический красный шарф еще долго виднелся вдали. Потом он повернулся и направился к машине. Вот уже он и другие люди у взлетной полосы стали казаться крохотными точками, как если бы безбрежная дикая природа Африки поглотила их.

В Найроби для меня приготовили особую палатку, которую поставили в двух шагах от питомника для осиротевших животных; там находился и загон с моими львами. Мы пробыли вместе одиннадцать дней, и за этот срок еще больше привязались друг к другу. Но вот для львят настал час расставания с родиной и переезда на новое место жительства.

По прибытии в столицу Ботсваны Габороне я отдохнул два дня, после чего живой груз поместили в машину, и начался заключительный этап путешествия продолжительностью шестнадцать часов. Мы ехали всю ночь и первую половину следующего дня. Но вот наконец мы прибыли в мой любимый Тули. Львята были дома – и я почувствовал себя дома.

Батиан, Фьюрейя и Рафики пробыли в заповеднике около года. Теперь им почти два с половиной года, они блестяще освоились в дикой жизни, которую Природа предписала вести им и их родичам, и властвуют над территорией площадью примерно в полтораста квадратных километров.

Здесь полно дичи, есть постоянные источники воды; наконец, здесь они чувствуют себя спокойно. Правда, кое-какие опасности, например браконьерство, все же существуют, но где, скажите, обрести потерянный рай? Он здесь – только бы усилить борьбу с браконьерством, а все остальное есть. Главное, им дали шанс, который так хотел дать им Джордж, – шанс жить свободными, как дикие львы.

Что ж, время закрыло последнюю страницу жизни Джорджа, но его дух и его наследие, воплощенные в трех здоровых молодых львах, не погибли вместе с ним. В этих трех львах живет сущность его работы – хотя по-прежнему жаль, что не в Коре.

Когда я, сопровождаемый троицей львов, выхожу на прогулку по дикой земле, щедро напоенной обильными дождями, я чувствую удовлетворенность. Я знаю: все, что я делаю, – нужно. Когда я наблюдаю за тем, как радуются жизни мои львы, я словно ощущаю присутствие Джорджа – вот он с искрометными глазами, в приподнятом настроении, улыбается, наблюдая шумные игры своих питомцев. Я знаю, это – то, чего хотел Джордж.

Свобода продолжается!

1. Прайд – группа львов, в которую обычно входят 1-2 взрослых самца, несколько львиц и молодые звери. Всего их может быть 7-10 и более, но иной раз насчитывается и до 30 львов.

2. Игра слов: по-английски Queen of Sheba – царица Савская. (Примеч. пер.)

3. Подробнее о борьбе за спасение африканских слонов см.: Э.Торнтон, Д.Кэори. "Спасти слона!", АРМАДА, М., 1996 г.

4. Карен Бликсен (1885-1962) – датская писательница. В течение семнадцати лет жила в Кении, где владела кофейной плантацией, однако вся ее творческая деятельность протекала на родине. В 1985 году в Голливуде был снят кинофильм За пределами Африки, романтизировавший жизнь писательницы, и в том же году в Кении открылся ее музей, тогда как на родине музей Карен Бликсен появился лишь шесть лет спустя Примечательно, что кенийцы ценят в первую очередь ее просветительскую и сельскохозяйственную деятельность и лишь затем – литературную. (Примеч. пер.)

5. Ньика – старинный восточноафриканский термин, обозначающий дикую, удаленную землю. Теперь используется в науке как определение подобных регионов. (Примеч. авт.)

6. Подробнее об этих удивительных парнокопытных см.: Жизнь животных, т. 6, с. 158.

7. Игра слов: название книги можно перевести и как "Моя гордость" и как "Моя радость". (Примеч. пер.)

8. Здесь и далее стихи в переводе С.Лосева.

9. Хлопчатобумажная одежда у мужчин-сомалийцев. (Примеч. авт.)