Гарет Паттерсон - Там где бродили львы (с иллюстрациями) Страница 40

И все это происходило около ворот лагеря – представление, разыгранное при полыхающем закате, внезапно сменившемся густыми сумерками, как это обычно бывает в Африке.

Львы часто встречаются в Калахари. На следующий день мы видели еще трех молодых самцов и, позже, прайд, состоявший их четырех львиц и самца с роскошной гривой, лежащего, как это обычно бывает, в тени отдельно стоящего дерева примерно в ста метрах от самок своего гарема.

То, что львы хорошо видны издали в этой местности, объясняет неплохую изученность этих зверей в Калахари. Одно из наиболее известных исследований было выполнено здесь под руководством профессора Фрица Элофа, ранее занимавшего пост председателя Совета национальных парков. В этой работе были использованы наиболее простые средства сбора сведений – чтение следов под руководством прославленных мастеров этого дела – местных бушменов. Богатая информация, полученная таким образом, позволила много узнать замечательного о способности львов приноравливаться к жизни в местах с малым количеством воды и с сезонным дефицитом животных, на которых эти звери охотятся. Одно из самых интересных открытий состоит в том, что только один лев за год убивает в Калахари до сорока семи жертв – то есть в три раза больше, чем приходится на долю хищника в национальном парке Крюгера. Это удивительно, если принять во внимание относительную бедность дичи в Калахари и ту огромную площадь открытых охотничьих угодий, которые вынужден осваивать лев в поисках пропитания. Впрочем, различия в числе животных, добываемых львами в двух названных национальных парках, можно объяснить неодинаковыми размерами преобладающих там и тут жертв зверя. В Калахари, как выяснилось, до пятидесяти процентов их составляют сравнительно мелкие животные, тогда как в национальном парке Крюгера на их долю приходится не более одного процента. Как недавно выяснили Оуэнсы, в центральной части Калахари львы часто вынуждены, чтобы выжить, охотиться на долгоногов, большеруких лисиц и дикобразов, причем, как это ни удивительно, дикобразы составляют здесь до четверти добычи львов.

Все это указывает на необычайную приспособляемость африканских львов. Они научились кормиться тюленями и выброшенными на берег тушами китов на побережье Атлантического океана, а в восьмистах километрах в глубь материка в отдельные сезоны года живут охотой на мелких млекопитающих, таких, как долгоноги. В заповеднике Северного Тули я был свидетелем успешного нападения львов на молодого слона, в то время как крошечная популяция, выжившая на склонах гор Саутпансберг, ухитряется существовать в бесплодной скалистой местности.

Львы в состоянии приспособиться к жизни в самых разнообразных ландшафтах; не способны они лишь к одному – переносить все усиливающуюся интервенцию человека в исконные места их обитания. Они могут успешно существовать в наиболее бесплодных прибрежных районах, в безводной пустыне и в скалистых горах, но с каждым годом доступные для них места сокращаются из-за вторжения сюда их наиболее коварного и сильного врага – человека.

Во время пребывания в Калахари-Хемсбок нам удалось ближе познакомиться с двумя львами-самцами. Оба они находились в расцвете сил, хотя очень сильно различались по внешнему виду и по характеру. Хотя звери совершенно не походили друг на друга, я допускал, что они могут быть братьями. Но именно эти двое продемонстрировали нам, насколько сильной и жестокой может оказаться конкуренция между дружелюбно настроенными самцами, когда их взаимоотношения касаются дележа добычи.

Впервые мы застали этих двух самцов у туши гну. Здесь же находились и три крупные львицы, которые, вероятно, и убили антилопу. Впрочем, право кормиться на туше захватил в это время один из самцов – тот, что был крупнее. Хотя он уже основательно насытился в утренние часы, в его намерения не входило подпустить к добыче кого-нибудь еще. Когда какая-либо из львиц пыталась подойти ближе, лев сразу же пробуждался от дремоты и делал угрожающее движение в ее сторону, свирепо рыча.

Это был крупный, мощный лев, почти не имевший следов ратных баталий – этакий царственный глава прайда. Его сотоварищ выглядел более стройным и субтильным, грива его свалялась клочьями, и один глаз был поврежден. Крупный самец оставался у туши гну на протяжении целого дня, и лишь к вечеру его компаньону и львицам удалось кое-что урвать от обильных запасов мяса.

Следующую стычку этих двух самцов нам пришлось увидеть через четыре дня, и на этот раз поводом для конфликта послужил труп орикса изрядных размеров. Крупного льва-самца мы увидели ранним утром, когда он утолял жажду у источника. По виду его набитого брюха было видно, что он пировал всю ночь. Лев кончил пить и снова направился к туше. В это время мы заметили второго, «одноглазого» самца примерно в ста метрах поодаль. Уже по целеустремленной походке и по всему решительному виду этого побывавшего в переделках бойца я понял, что сейчас может произойти столкновение. Пока Одноглазый неторопливо подходил ближе, мы с Джейн быстро приготовили и проверили наши камеры, чтобы запечатлеть редкий эпизод.

Как только самец покрупнее заметил соперника, он бросился в его сторону, устрашающе рыча. Одноглазый опустился на землю и принял характерную позу подчинения. Напряжение все нарастало; каждый раз, когда Одноглазый делал малейшее движение, второй самец кидался в его сторону. Все это продолжалось несколько минут, но внезапно Одноглазый обрел прежнюю уверенность. Он издал короткое хриплое рычание, и оба льва свирепо бросились друг на друга. Одноглазый оказался чуть проворнее и нанес сопернику сокрушительный удар лапой. Оба зверя приподнялись на задние лапы и закружились в зловещем хороводе, молотя друг друга по голове передними лапами и разрывая когтями тонкую кожу на морде противника. Внезапно Одноглазый сделал обманное движение, нырнул под соперника и, оставив его позади, со всех ног помчался к туше орикса. Второй погнался следом, и оба оказались около трупа практически одновременно. Теперь они присели по обе стороны предмета спора, не позволяя друг другу приняться за еду. Постепенно более крупный самец начал успокаиваться и стал пожирать мясо. Второй лев также почувствовал, что самое неприятное позади, и последовал примеру недруга. Теперь оба вели себя так, словно старались поскорее проглотить как можно больше мяса. Они поделили добычу таким образом, что более крупный лев поедал заднюю часть антилопы, а Одноглазый рвал зубами голову и грудь жертвы. Львы продолжали пир более часа и за это время уничтожили большую часть мягких тканей. Постепенно они искромсали зубами всю шкуру, сквозь которую теперь был хорошо виден позвоночник орикса.

Когда вечером мы вернулись на место драки и пира, финал оказался неожиданным. В конце концов тушей всецело завладел Одноглазый. Что касается второго, более крупного льва, он казался неумеренно объевшимся и все время ложился в изнеможении то там, то тут, не переставая озираться на Одноглазого.

Конфликты между дружественными самцами из одного прайда у туши жертвы – явление вполне обычное, чего нельзя сказать о той свирепости, которой сопровождалась драка этих двух львов, сильно поранивших друг друга. Считается, что конкуренция, даже между членами одного прайда, способствует выживанию львов как биологического вида и развитию той их мощи, которая ассоциируется в нашем сознании с именем царя зверей. Конкуренция отсеивает слабых, больных и старых и в ходе тысячелетий вырабатывает наиболее совершенную форму животного, улучшающего свою конституцию и в наши дни.

Спустя несколько дней после того, как мы стали свидетелями битвы двух огромных кошек, нам удалось увидеть еще одну конфронтацию соперников у трупа их жертвы, но на этот раз участниками конфликта стали представители другого вида кошачьих – гепарды. Мы пересекали тоща холмистую местность близ лагеря Мата-Мата, где, как нам сообщили, гепарды были вполне обычными. Этот поджарый, длинноногий зверь занимает в парке собственную экологическую нишу, конкурируя с другими крупными хищниками – львом, леопардом и гиеной. Как-то утром нашим взглядам предстали сразу три гепарда, стоявшие на склоне дюны над лощиной, где в это время паслись не менее четырехсот спрингбоков и рассредоточенная группа ориксов.

Нам показалось, что гепарды приготовились к охоте на этих травоядных, так что мы решили ехать по сухому руслу в том направлении, куда направлялись хищники. И действительно, въехав в долину, мы увидели, что гепарды начали спускаться по склону дюны. Одна из самок легкой крадущейся походкой вышла в сухое русло и скрылась из виду за раскидистой верблюжьей колючкой. Затем, пригнувшись и стараясь остаться незаметной, она перешла на противоположную сторону долины. Ориксы тем не менее заметили гепарда и настороженно следили за дальнейшими действиями зверя. Тревожное фырканье ориксов заставило насторожиться рассыпавшихся по долине спрингбоков, и они сбились в плотную массу, уставившись в направлении тревоги.