Элизабет Брами - Французское воспитание. Метод мадам Дольто Страница 16

Она категорически отказывалась от любого моделирования в воспитании и одновременно яростно критиковала средства массовой информации за их нападки на родителей, разоблачая внушаемое им чувство вины. Она выступала как против карикатурного искажения ее идей, так и против «помрачения рассудка» некоторых журналистов, неправильно трактовавших ее понимание роли родителей и требовавших от них «никому не нужного обязательства пожертвовать ради детей личной жизнью, но ведь всем известно, что любая жертва бесполезна» (3).

Средства массовой информации не оставляли ее в покое и удесятерили свои усилия после ее кончины. И все это продолжается на протяжении двадцати пяти лет после ее ухода. Но если Дольто так плохо понимали и так искаженно транслировали ее идеи, то не было ли это вызвано тем, что – как писал известный психолог Рене Монже в 1962-м – «люди могли совершенно искренне заблуждаться и пойти по неверному пути, поскольку кто-то однажды неверно интерпретировал в журнальной статье ее идеи или неправильно понял ее высказывания перед аудиторией» (4).

Сейчас наступает прозрение, которое поможет, видимо, реабилитировать родителей, хотя и ценой утраты веры в журналистов и в самопровозглашенных специалистов.

О месте родителей

Дольто очень широко трактовала право на «личностное равенство» между взрослыми и детьми, которое было неверно понято как закат авторитета родителей, хотя психоаналитик никогда не говорила о капитуляции родителей в том, что касается их главных позиций как взрослых воспитателей. И даже наоборот, это именно она ввела понятие символогенной фрустрации, которое следует понимать как искусство вызывать в ребенке конструктивное чувство неудовлетворенности, не издеваясь над ним и не доводя его до исступления, как это было принято на протяжении десятилетий. Дольто всячески поддерживает родителей, когда они, руководствуясь достаточными основаниями, говорят «нет», хотя злоупотреблять этим не следует. Она также призывает их говорить ребенку правду, запрещать то, что может представлять опасность или является извращением, и уважать закон, определив его границы.

И со всем этим нельзя не согласиться, но в ходе революции, потрясшей основы воспитания, родители утратили свой вековой статус всемогущих хозяев, имеющих неограниченную власть над детьми. И можно понять, почему многие из них готовы скрежетать зубами, когда их лишают места, уготованного им с незапамятных времен. Но и в этом смысле Дольто не была новатором, и не она первая вызвала недовольство в обществе. Еще в 1936-м Мария Монтессори со всей резкостью заявила: «Взрослый присвоил себе почти божественную власть над ребенком, полагая, что может распоряжаться его судьбой, как Господь Бог. (…) Но любой человек, пользующийся безусловной властью, свободный от критики, подвергается опасности превратиться в тирана» (5). К ее словам прислушался весь мир. Но в ком это вызвало хоть какой-то отголосок?

Свергнуть ребенка-короля с пьедестала

Что же касается новаторства Дольто, то оно заключается в следующем: она первая объявила о невозможности сосуществования двух взаимно противоположных методик воспитания, когда родители либо выступают в роли абсолютных монархов, либо полностью закабалены ребенком-королем. В обоих случаях воспитательный процесс обречен на провал, и ребенок, равно как и его родители, вряд ли оправится от такого воспитания, а его пагубные последствия мы отмечаем и в наши дни. По мнению Дольто, уважать ребенка и давать ему возможность высказаться не означало, что он может сам все решать и действовать в соответствии со своей волей и желаниями в ущерб и вопреки интересам взрослых. И если детям «приходится часто прощать взрослых за те трудности на пути воспитания, которые родители так бездумно прибавляют к трудностям взросления» (6), если нужно постараться избегать внушать им чувство вины за тяготы, выпавшие на долю их родителей, это вовсе не означает, что ребенка следует превращать в короля. Но с течением времени именно воцарение ребенка-короля вменили Дольто в вину. И это устоявшееся заблуждение, эта откровенная глупость не имеют под собой никаких оснований.

Нужно только найти время, чтобы читать и перечитывать Дольто. Грудной ребенок пользуется неограниченным вниманием своей матери до момента отъема от груди (иногда этот период затягивается, надолго превосходя собственно необходимость грудного вскармливания), но родители обязаны покончить как можно скорее со всевластием младенца, закладывающим основы его дальнейшего развития. И главная роль в этом процессе принадлежит отцу-разъединителю, как его образно охарактеризовал Винникотт. Благодаря разрыву симбиотической связи мама – младенец отец предоставляет ребенку как личности его индивидуальное место, возвращает независимость своей жене, захваченную младенцем-королем. Но царствовать он будет лишь короткий период.

И Дольто всегда была против тенденции в воспитании, согласно которой делалось все возможное, чтобы не подвергать ребенка фрустрации из опасения помешать расцвету его личности. И она всегда возражала против того, чтобы родители исполняли любое желание ребенка, едва увидевшего свет, иногда даже предвосхищая его самые смелые фантазии. И так как эра розог и плетки уже закончилась, уступив место периоду заласкивания и потакания прихотям, родители перешли от одной крайности к другой, ни на секунду не задумываясь о последствиях такого поворота в воспитании. Любовь, взаимопонимание, самопожертвование, преданность должны стоять на первом месте в воспитании, чтобы дать ребенку шанс на счастливую жизнь. Но концепция психоаналитика полностью исключала подобные взгляды.

«Крах короля» (7)

И что бы там ни говорили, но в ее деятельности не было места для ребенка-короля. А что касается родителей, то их власть, которой они в прошлом злоупотребляли, получила некоторые ограничения. От родителей Дольто требовала адаптированного к разным ситуациям поведения, уважения к ребенку, гибкости в отношениях с ним, взвешенного внимания, она просила их думать прежде, чем действовать, разговаривать с ребенком и выслушивать его прежде, чем наказывать. И первейший долг родителей сводится, по ее мнению, к тому, чтобы заботиться о ребенке, о формировании его как личности и зорко следить за тем, чтобы «не исчез творческий импульс, не угасли креативные возможности и стремление к изобретательности, которые являются одним из факторов обновления общества» (8).

Воспитание, по ее мнению, имеет огромное этическое или даже гуманистическое значение. Но это было задолго до нашего XXI века, когда семейная ячейка затрещала по швам, когда разбежавшиеся по разным квартирам родители не в состоянии найти минимум взаимопонимания, чтобы продолжать совместно воспитывать ребенка, когда семья только с одним из родителей становится весьма банальным явлением, а само понятие авторитета кажется архаизмом.

Дольто постоянно возвращалась к теме места, которое каждый занимает в семье. Она пыталась переформатировать то, что, по ее мнению, работало с перебоями или работало исключительно на ребенка. «Ребенок и родитель: два субъекта, каждый из которых отстаивает свои интересы. Очень вредно для ребенка, если он не встречает никакого сопротивления своим желаниям под предлогом свободного развития и расцвета личности» (9).

И напрасно критики будут дотошно выискивать в ее книгах или речах, сказанных перед аудиторией, некую информацию, которая бы подпитывала миф о Дольто, якобы пропагандирующей вседозволенность и потакание прихотям ребенка в воспитании. Но были и другие терапевты, ее современники и единомышленники, среди которых и нейропсихиатр Мишель Суле, утверждавший в 1962-м в предисловии к одной из книг, что «воспитание, не основанное на авторитете (10), – яркий пример допущенной ошибки». И ему вторил Берри Бразелтон, который в своей книге «Слушайте вашего ребенка», вышедшей в 1984-м в США, говорил: «Ребенок нуждается в определенных рамках или границах, – и далее утверждал: – Родители просто обязаны внушить ребенку, что он должен соблюдать правила дисциплины» (11). А еще в 1970-м он предупреждал, что «требования соблюдения дисциплины вызовут много споров и вопросов у нынешнего поколения» (12).

Через два поколения мы вернулись к тому, от чего и ушли, потому что за это время мало что изменилось.

Семейный круг

Назвав свою серию передач на «France Inter» «Когда появляется ребенок»[19], Дольто пробудила коллективное бессознательное, вызвав воспоминание о знаменитой поэме Виктора Гюго, следующая строка в которой: «Семейный круг приветствует его…» Итак, о семейном круге далее пойдет речь, раз уж мы говорим о воспитании детей, хотя иногда он трансформируется в квадратуру круга, и эту задачу Дольто также пытается решить. «Поставить ребенка в центре его собственной жизни не означает сделать его центром всей семьи» (13), – утверждала она, демонстрируя, насколько все в этом вопросе зыбко и неопределенно.