Взрослые и дети. #Многобукв - Петрановская Людмила Страница 4

Напротив, такое качество мышления, как креативность (творческость, изобретательность, способность находить нестандартные ходы) очень даже хорошо развивается, прямо на глазах, если ребенка стимулировать, ставить в ситуации поиска, погружать в интересную, сложную среду.

Что касается третьей составляющей «умности» – познавательной активности, любознательности, способности ставить задачи, то она вообще определяется средой, условиями, воспитанием процентов на 90 %. Если ребенку плохо, страшно, одиноко, если его жизнь слишком скучна, размерена, регламентирована «сверху», или, того хуже, если он живет в ситуации насилия, прессинга, физически страдает (от голода, боли), эти способности замирают и не развиваются, причем иногда их не удается полностью восстановить даже после прекращения негативного воздействия.

А теперь подумаем, что у нас на практике. Итак, три составляющих «общей умности»: интеллект, креативность, познавательная активность. Измеряются разными методиками, по-разному развиваются, в разной степени определяются соотношением «среда-гены». Что с ними происходит?

Те способности, которые прекрасно поддаются развитию (особенно в возрасте 7—11 лет) – творческие, художественные, музыкальные, – школой практически не востребованы. Их развивают либо особо подорванные родители, либо если уж они так выражены, что слепой не заметит. Развивают все равно по остаточному принципу – если остается время от школы и от уроков. (Напомню, что не всякие занятия в музыкальной или художественной школе развивают способности, все очень зависит от учителя и методики, иногда это просто натаскивание, и ничего больше.) Олимпиады считаются уделом избранных, задачи «на смекалку», застенчиво обозначенные звездочкой в конце параграфа, тоже предлагают только тем, кто «уже все сделал». Развивающие игры на уроке появляются только для комиссии, а из детской субкультуры они катастрофически быстро исчезают, потому что у детей просто нет времени и возможностей для долгих игр в своей компании.

Те способности, которые довольно мало поддаются развитию, развиваем денно и нощно, через «не хочу» и слезы, удваивая, утраивая количество бесплодных усилий. К сожалению, даже не вполне бесплодных, поскольку их плоды – астенизация (истощение) и стойкая ненависть к самому процессу. Дети, от природы к этому способные, решают с интересом первые два-три задания, а потом по принципу «скорей бы отвязаться» еще десять однотипных, не получая при этом ровно ничего к уже полученному. Дети неспособные мучаются почти в равной степени и над первым, и над десятым.

Особенно жалко детей-дисграфиков, которых заставляют переписывать, «чтобы не было ошибок», и у которых с каждым переписыванием нарастает количество ошибок и масштаб отчаяния. Впрочем, детей с врожденной грамотностью, которым приходится восстанавливать алгоритм «от обратного», то есть мучительно притягивать за уши объяснение, почему они написали так, как написали, тоже жалко.

Кстати, алгоритмически неспособными иногда оказываются как раз талантливые, незаурядно одаренные дети. Уже неудобно лишний раз вспоминать Пушкина и его «два» по математике, но из песни слова не выкинешь. Даже Эйнштейн в прусской начальной школе, построенной на зубрежке и алгоритмическом натаскивании, считался слабым учеником. А уж дисграфики вообще часто бывают весьма способными, и практически без шансов на высшее образование. (Только, пожалуйста, не надо сразу думать, что любой ребенок, у которого не идет математика, интеллектуально неодаренный – или Пушкин. Все-таки чаще всего причина в том, что он не понял суть той или иной темы, что за формой алгоритма не видит его смысла. Тогда ему нужно разобраться, а не решить еще сто задач по образцу, так ничего и не понимая и мучительно пытаясь угадать, какую цифирку в какое место формулы вставить.)

Наконец, те способности, которые, как нежные цветы, зависят в первую очередь от среды, мы погружаем в среду, мягко говоря, к ним неласковую. Страх неудачи, карающий красный цвет, нередко прямое эмоциональное насилие: крик, оскорбления, угрозы, шантаж, скука, алгоритмы, убивающие интерес, запрет на свободную мысль, свободное высказывание, на сомнение, на самостоятельный поиск. «А теперь, дети, раскрашиваем петуха на 37 странице. Ваня, какой у петуха должен быть гребешок? Правильно, красный. Все слышали, дети? Берем красный карандаш и закрашиваем аккуратно гребешок». Да если еще и родители на оценках повернуты… Можно проститься с познавательной активностью вообще.

Ну, и? Что бы мы сказали о садовнике, которых ходит сапогами по нарциссам, но неустанно поливает камни?

Что-то меня тянет на цветоводческие ассоциации – то подснежники, то нарциссы… Весна! И каникулы, что отрадно…

На самом деле даже фиг бы с ними, с образованием и с развитием способностей. Меня как семейного психолога больше всего убивает, что это все встает между родителями и детьми. Что в жертву алгоритмическому Молоху приносятся отношения, доверие, близость. Во многих семьях делание уроков и скандалы вокруг них полностью сжирают вечера, а необходимость заставлять подростков делать то, что им ненавистно и тошно, порой полностью сжирает отношения. Приемный ребенок вообще рискует второй раз стать сиротой, потому что в процессе борьбы за «клеточки» привязанность не формируется, не может, да и просто не успевает. Вот что по-настоящему грустно-то.

Образование сделали обязательным и всеобщим, более того, результаты ребенка в процессе получения образования сделали едва ли не главным мерилом родительской состоятельности. А научиться учить детей так, чтобы им было интересно и полезно, забыли. И даже не хотят пробовать.

Образование наше в кризисе, это отрицать невозможно. Показатели наших школьников и студентов на независимых международных тестированиях стабильно плохи год от года. Больше половины обращений отчаявшихся родителей – про школу, про то, как детям и семьям от нее плохо. Имея множество друзей-учителей и проводя регулярно семинары для учителей, могу сказать, что им не лучше. Они чувствуют себя загнанными в угол, и многие собираются из школы уходить. Кризис налицо, надо бы что-то делать. Какие есть варианты?

Вариант первый. Государство осознает, что в будущем его будут кормить люди и их компетенции, а не углеводороды. И начинает заниматься образованием. В разы увеличивается бюджет. Модернизируются педвузы. Учителям платят высокую зарплату и принимают на работу по конкурсу. Их холят и лелеют, обучают и переобучают, освобождают от лишних бумаг и мелочной опеки, вводят субботний год. Но профнепригодных безжалостно увольняют, никаких: «ей осталось два года до пенсии», – не за счет детей. Хорошие директора школ, которые уже доказали свою способность создавать, растить и развивать сильные педколлективы, ищутся хэдхантерами, им делают предложения, от которых невозможно отказаться, а потом сдувают пылинки, а не доводят до инфаркта. Школы превращают в современные прекрасно оборудованные образовательные центры, с бассейнами, стадионами, библиотеками, мастерскими, теплицами, живыми уголками, с игровыми для подвижных детей и местами уединения для детей-интровертов, с современными и чистыми туалетами и душевыми, с уютными школьными кафе, с обилием кружков и секций – словом, со всем возможным, чтобы дети комфортно, полезно и нескучно могли ошиваться в школе хоть с утра до ночи. Для детей с особыми потребностями чтобы было все предусмотрено: для ботанов – спецкурсы по матанализу и раннему Возрождению, для гиперактивных – тьюторы, комнаты разгрузки, для детей с опорно-двигательными нарушениями – лифты и подъемники, и т. д., и т. п. Да, и со школьными автобусами, которые бы забирали у дома и отвозили к дому. Причем таких школ чтобы не пара десятков в столицах, а по всей стране, в любой тьмутаракани, а где автобус не проедет – пусть будут школьные вездеходы. Или пусть будет общежитие для ночевки, если совсем далеко возить.

И тогда через десять лет упорной систематической работы и больших вложений начнет складываться сильная, перспективная система образования для всех. Конечно, будут проблемы, и протесты, и уволят кого-то зря, и наберут сначала не тех, и кучу денег потратят не на то. Это же государственнический, социалистический вариант, а значит, будут стандарты, единые требования – со всеми вытекающими минусами. Но в общем и целом будет неплохо: приличный уровень для всех.