Лариса Ухова - Языковая личность в системе массмедиа Страница 5

К факторам, способствующим пониманию, главным образом устного текста, Т. ван Дейк относит следующие.

1. Свойства грамматической структуры высказывания (заданные грамматическими парадигмами).

2. Паралингвистические характеристики: темп речи, ударения, интонация, высота тона, с одной стороны, и жесты, мимика, движение тела – с другой.

3. Наблюдение / восприятие коммуникативной ситуации (присутствие и свойства находящихся в поле зрения объектов, людей и т.д.).

4. Хранящиеся в памяти знания / мнения о говорящем и его свойствах, а также информацию о других особенностях данной коммуникативной ситуации.

5. В частности, знания / мнения относительно характера происходящего взаимодействия и о структуре предшествующих коммуникативных ситуаций.

6. Знания / мнения, полученные из предыдущих речевых актов, то есть из предшествующего дискурса, как на микро- (или локальном), так и на макро- (или глобальном) уровнях.

7. Знания общего характера (прежде всего конвенциональные) о (взаимо)действии, о правилах, главным образом, прагматических.

8. Другие разновидности имеющих общий характер знаний о мире (фреймы) [Дейк ван Т., 1989, с. 15].

Таким образом, адресат как интерпретатор текста должен (в соответствии со своей коммуникативной ролью) а) принять информацию и б) понять ее – применительно к собственному языковому и параязыковому, национально-культурному, интеллектуальному и др. тезаурусу, собственным мнениям, предпочтениям, оценкам, отношениям, исчислить предтекстовые пресуппозиции и затекстовые импликации с опорой на общий фонд знаний, а также в) отреагировать на полученную информацию.

Особенностью публичной речи как разновидности речевого общения является также и то, что это вид прямой коммуникации, контролируемый обоими участниками общения. Это позволяет обеим сторонам корректировать характер взаимодействия, влиять на его результаты [Шмелева, 1985], что обусловливает такую специфическую черту публичной речи, как спонтанность, которая, однако, носит ограниченный характер и прежде всего потому, что текст публичного выступления, имея устную форму презентации, как правило, готовится заранее и чаще фиксируется в письменном виде.

Диалог, будучи одной из форм существования языка, является едва ли не важнейшей областью проявления языковых закономерностей. Отличие диалога от других сфер функционирования языка заключается прежде всего в сложной картине взаимодействия интенций коммуникантов. Нормальный ход диалога предполагает согласование иллокутивных намерений (коммуникативных целей) участников диалога, которое заключается в удовлетворении их взаимных претензий. Участники диалога вынуждены выполнять разнообразные речевые и неречевые действия, заставляя партнера реагировать на них определенным образом. Каждое такое речевое и неречевое вынуждение получает ответную реакцию со стороны другого участника (ср. у Бахтина представление о смене речевых субъектов и о выполнении взаимных обязательств участников как об основной особенности диалога в сравнении с монологом [Бахтин, 1979, с. 251, 255]).

Говоря о взаимодействии участников общения в рамках диалога, А. Н. Баранов, Г. Е. Крейдлин вводят понятие иллокутивного вынуждения как «одного из проявлений законов сцепления, действующих на пространстве диалога» [Баранов, Крейдлин, 1992, № 2]. Речевые акты, связанные в речевом контексте отношением иллокутивного вынуждения, авторы предлагают называть соответственно иллокутивно независимым и иллокутивно зависимым. Иллокутивно независимый речевой акт они определяют как речевой акт, иллокутивное назначение которого на данном шаге определяется интенциями самого говорящего, а иллокутивно зависимый речевой акт как речевой акт, иллокутивное назначение которого всецело определяется иллокутивным назначением какой-либо предшествующей реплики (из данного речевого отрезка), соответственно распределяя иллокутивно независимые и иллокутивно зависимые реплики. Структура диалога, по мнению авторов, опирается на отношение иллокутивного вынуждения, подобно тому как структура предложения формируется на основе синтаксических связей. «Между тем иллокутивное вынуждение не тождественно синтаксической связи. Если такая связь, как синтаксическая зависимость, основывается исключительно на категориальных свойствах языковых единиц, то вынуждение, действуя на пространстве речевых актов, формируется не только под влиянием иллокутивной функции речевых высказываний, но и находится под воздействием общих законов функционирования диалога» [Баранов, Крейдлин, 1992, С. 88]. (К последним, в частности, принадлежат социально обусловленные законы-максимы Грайса и принцип вежливости Линча.)

Исследование закономерностей речевого взаимодействия, выявление путей оптимизации такого взаимодействия – задачи, которые на сегодняшний день лежат в области интересов различных направлений антрополингвистики [Седов, 2000], и в частности, – лингвистической конфликтологии. О природе конфликтов много и достаточно интересно писали психологи [Берн, 1997, 2000; Шейнов, 1999]. В работах зарубежных и отечественных исследователей показаны причины конфликтов, даны рекомендации по их предотвращению и выходу из конфликтной ситуации. Языковеды делают лишь первые шаги в освоении этого объекта изучения [Горелов, Седов, 1998; Енина, 1999; Жельвис, 1997; Седов, 1996; Стернин, 1995; Ширяев, 2000].

Определение механизмов диалогического взаимодействия – задача далеко не решенная в современном языкознании, хотя область эта интенсивно изучается. О. С. Иссерс отмечает [Иссерс, 1999], что некоторые объяснения этих процессов могут быть получены через описание стратегических направлений и тактических приемов, реализуемых по ходу диалога.

По мнению автора, стратегия речевого поведения охватывает всю сферу построения процесса коммуникации, когда ставится целью достижение определенных долговременных результатов. В общем смысле «речевая стратегия включает в себя планирование процесса речевой коммуникации в зависимости от конкретных условий общения и личностей коммуникантов, а также реализацию этого плана [Иссерс, 1999, с. 54]. Иными словами, речевая стратегия представляет собой комплекс речевых действий, направленных на достижение коммуникативной цели.

Иное продолжение теории речевых актов находим в методике интент-анализа [Павлова, 1997, Ушакова, 1997]. Авторы исходят из того, что говорящий в ходе диалога реализует разнообразные интенции: представляет себя в определенном свете, обнаруживает свое отношение к собеседнику и окружающему миру, привлекает на свою сторону, возлагает ответственность и т.д. «Все, что есть в речи, подчинено интересам говорящего и модифицировано ими» [Павлова, 1997, с. 117]. Это представление служит отправной точкой для реконструкции интенции говорящего по его речи: принципиально возможно на основе высказанных слов делать «обратный ход» к намерению. В этом и состоит основной прием метода интент-анализа – в переводе конкретного материала дискурса в формулирование речевых намерений.

1. Аврорин В. А. Проблемы изучения функциональной стороны языка. – М., 1975.

2. Арутюнова Н. Д. Некоторые типы диалогических реакций и «почему-реплики» в русском языке // НДВШ. ФН, 1970. № 3.

3. Арутюнова Н. Д. О типах диалогического стимулирования // Теория и практика лингвистического описания иноязычной разговорной речи. – Учен. зап. Горьковского пед. ин-та ин. яз., вып. 49, 1972.

4. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. – М., 1976.

5. Арутюнова Н. Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР. Сер. лит и яз, 1981. Т. 40. № 4.

6. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. – М.: Сов. энциклопедия, 2004.

7. Балаян А. Р. К проблеме функционально- лингвистического изучения диалога // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., 1974, вып. 4.

8. Балаян А. Р. Основные коммуникативные характеристики диалога. Автореф. канд. дисс. – М., 1971.

9. Баранов А.Н., Крейдлин Г. Е. Иллокутивное вынуждение в структуре диалога // Вопросы языкознания. – М.: Наука, 1992. – № 2 (март-апрель). – С. 84–99.

10. Бахтин М. М. Проблема речевых жанров // Эстетика словесного творчества. – М., 1979.

11. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. – М., 1979.

12. Бахтин М. М. Проблемы творчества Достоевского. – Л., 1929.

13. Бенвенист Э. Общая лингвистика. – М.: «Прогресс», 1974.

14. Берн Э. Игры, в которые играют люди: Психология человеческих взаимоотношений; Люди, которые играют в игры: Психология человеческой судьбы. – М.; СПб., 1997.

15. Бондарко А. В. Грамматическая категория в контексте. – Л., 1971.

16. Бондарко А. В. К теории поля в грамматике – залог и залоговость // ВЯ. – М.: «Наука», 1972. – № 3.

17. Бондарко А. В. Основы построения функциональной грамматики // Изв. АН СССР. Сер. лит. яз., 1981. Т. 40. № 6.

18. Бондарко А. В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. – Л., 1983.