Мэрилин Аткинсон - Путь к изменению. Трансформационные метафоры Страница 14

Через три с половиной часа такой замечательной экскурсии, я вдруг заметила, что в щелях скал стало больше воды. Удивившись, я сверилась с расписанием приливов. Вся эта вода – что за глупость? Более внимательно изучив расписание, я осознала, что совершила ужасную ошибку. Указанные там часы, на которые я посмотрела сегодня утром, в действительности были временем прилива, а не отлива! Приблизительно через три часа место, где я в тот момент находилась, будет, по крайней мере, под восьмью футами воды. Я попала в беду. Возвращаться было уже слишком поздно. Мне необходимо было двигаться вперед как можно скорее.

Час я бежала вперед по отмели, и этот час был самым длинным в моей жизни. Щели, которые я перепрыгивала, с каждым разом все стремительней заполнялись водой. Некоторые были очень широкими, их почти нельзя было перепрыгнуть. Едва сумев преодолеть очередную огромную расщелину, я поняла, что вернуться назад уже невозможно, и неизвестно, не ждут ли меня впереди действительно непреодолимые препятствия. Было очень скользко и опасно. Я мчалась изо всех сил, но вода прибывала быстрее. И не единого пути наверх нигде не было.

Я уже отчетливо увидела в мыслях картину своих похорон, подумала, что мои дети теперь останутся сиротами. Я взмолилась: «Если я переживу это, то моя жизнь будет полезна, – пообещала я миру. – Пожалуйста, если это возможно, я бы так хотела остаться в живых!»

Для меня это был нескончаемый час. Уровень воды быстро повышался, она струилась по отмели, с каждой волной приближаясь к стене утеса.

Далеко впереди я заметила, что утес изгибается к морю. «Возможно, это устье реки, – подумала я. Уверена, что если я побегу с максимальной скоростью, то успею добраться туда прежде, чем вода меня настигнет». Так я и сделала. Это стоило мне огромных усилий.

Через полчаса, когда я добежала до цели, кругом уже была вода, но мне все же удалось забраться на невысокие камни на самом краю выдающегося вперед мыса. Он был всего около пяти футов высотой. Нетерпеливо я осмотрелась по сторонам.

Это была действительно река, но не та, что я ожидала. Мне говорили о реке с переправой, однако то место, куда я добежала, оказалось широким устьем реки, затопляемым приливом. Добраться до берега при таком течении было бы нереально. В смятении я увидела, что моя Дуврская скала тянется вдоль устья, по крайней мере, еще 200 ярдов, и заканчивается в глубоком ущелье. Теперь у меня не оставалось возможности двинуться ни вперед, ни назад, а вокруг бурлила прибывающая вода.

Далеко с другой стороны, на расстоянии в полмили, я увидела несколько палаток на берегу.

С трудом я продвинулась на 60 футов вверх по реке, идти дальше уже было нельзя. Забраться выше – тоже. На утесе росло дерево, и его крючковатые ветви спускались вниз, но все-таки они были в десяти футах надо мной. Я оказалась заблокирована со всех сторон, а вода неумолимо прибывала.

Вдруг я увидела, что из одной палатки вдали на берегу вышел человек с посудой. Он направился в сторону реки. Мне показалось, что он меня заметил. Отложив посуду, он возвратился к палатке. Я не знала, собирается он мне помочь или нет, да и заметил ли он меня вообще. Я продолжала ждать, не оставляя надежды – несмотря на всю безнадежность моего положения, – что он сможет мне помочь. Прошло десять долгих минут.

Неожиданно он выскочил из палатки с другим человеком, у них в руках были веревки. Они спешили ко мне. Я увидела, что они бегут в мою сторону.

Следующая часть этой истории – одно из самых захватывающих приключений, которые я когда-либо переживала в своей жизни. Внимание человека с веревкой было приковано не ко мне, а к ветвям дерева надо мной. Сделав лассо, как в старых кинофильмах про ковбоев, он начал вращать его над головой и, раскрутив как следует, бросил со всей силой вперед.

Это был отличный бросок. Веревка зацепилась за дерево и натянулась над бурлящей водой.

Из другой веревки он сделал второе лассо, кинул мне, и после нескольких попыток я смогла его поймать. Он крикнул, чтобы я затянула петлю на талии. Теперь у меня было две веревки: одну держала я, а другая держала меня. Подстраховываемая этими двумя веревками, я отважилась сделать шаг в становящуюся все более полноводной бурную реку. Течение сразу же чуть не сбило меня с ног, но я удержалась. Я медленно двигалась, шаг за шагом, по скользким круглым камням. Ледяная вода доходила до шеи. И, в конце концов, я была спасена.

Мужчины не стали тратить время на знакомство. Они убедились, что я в безопасности, и стали меня ругать. Потом один из них сбегал и принес из палатки хлопчатобумажное одеяло. Это было то, что надо. Я укуталась в него и мгновенно заснула. К тому времени, как я проснулась, мужчины уже собрались и покинули лагерь. Я их искала, но палатка исчезла.

Начиная с того момента, преодоление жизненных препятствий стало моим призванием. У каждого из нас в жизни есть такая река, которую необходимо пересечь: ситуация, когда обстоятельства требуют от нас проявить все свое мужество и сохранить видение. И если нам удается перебраться через эту реку, наша жизнь распахивается навстречу обещаниям, которые мы даем.

У каждого из нас в жизни есть река, которую необходимо пересечь. Сложности могут легко сбить нас с ног. Но если мы сохраним твердость духа, то сможем найти выход на следующий жизненный уровень!

Веревка в наших руках, веревка, которая помогает нам удержаться, – это наши ценности. Мы должны поймать их, обвязать вокруг себя и перебросить на дальний берег. С ценностями, которые связывают нас с нашим видением и друг с другом, мы решаемся ступить в бурную реку. Когда мы рискнем сделать шаг в бурные воды настоящего лидерства и подлинного доверия, мы пересечем реку и направимся в будущее к нашим мечтам.

У каждого из нас есть река, которую необходимо пересечь, и если мы сможем это сделать, наша жизнь с ее ценностями и целями откроется каждому!

Оформляя трансформационную реальность

Договор относительно метафор заключается в том, чтобы создать такие примеры жизненного путешествия, которые приводили бы к развитию потенциала не только героя истории, но и – на более глубоком уровне – всех, кто слушает эту историю. Слушая историю, мы начинаем развивать внутренние связи, необходимые для создания реальности. Мы увязываем вместе то, что реально и что годится для путешествия, которое мы лично изучаем прямо сейчас, а также для жизни в целом. Мы исследуем нашу собственную внутреннюю истину.

Рассказывая историю, мы показываем людям подобное, подталкивая их к совершению своего уникального путешествия. Мы помогаем им открыть свой разум внутреннего осознания, чтобы охватить взглядом собственное путешествие, путешествие трансформационного самоисследования и развития.

История Урии Милларда

Позвольте рассказать вам историю Урии Милларда. В девичестве я носила ту же фамилию. Это был гордый и необычный член нашей семьи, жившей в Нью-Брансуике. Его история глубоко тронула меня. И сейчас, по прошествии многих лет, я чувствую сильную связь с героями этой истории, которые воплощают удивительную смелость и приверженность своему видению.

Урия был чернокожим мальчишкой из Рио-де-Жанейро. Впервые я увидела его волевое молодое лицо в фотоальбоме своего дедушки. Голос дедушки дрогнул, когда я спросила его, кто этот мальчик с широкой улыбкой и яркими черными глазами. «Это Урия», – тихо пробормотал он.

Представьте себе: я сижу на крыльце дедушкиного дома ярким весенним утром. Взглянув на него, я увидела, что его глаза наполнились слезами. «А это кто?» – спросила я, глядя на другую фотографию, на которой стояли восемь мальчишек в хоккейной форме, и чернокожий Урия впереди всех – с широкой улыбкой и сверкающими глазами. Взгляд моего старого дедушки стал отстраненным, и он начал рассказывать удивительную историю.

«Мой отец строил клиперы, – рассказывал он. – Это были самые большие и самые лучшие корабли в мире. Он строил их прямо здесь, в Нью-Брансуике. На этих больших суднах канадскую рыбу и другие товары отправляли в Южную Америку, а оттуда везли разные южноамериканские товары.

Когда мне было одиннадцать, я отправился в самое главное путешествие в своей жизни на одном из этих кораблей. Я был младшим из одиннадцати детей, и отец решил, что я уже достаточно взрослый, чтобы стать помощником капитана. Через четыре недели мы причалили в Рио, и капитан сказал мне, что на разгрузку судна уйдет месяц и я могу заниматься своими делами и играть, пока мы не отправимся в обратный путь. Первый, с кем я познакомился, был Урия. Он убирал мусор на пирсе и выполнял поручения матросов. Он говорил по-английски».

Дедушкин голос становился оживленнее, когда он рассказывал о своих приключениях. С горящими глазами он вспоминал о том, как ходил на верфи и гулял по улицам Рио с Урией. Он размахивал руками и описывал краски, звуки и запахи той части порта, где они играли.