Стивен Левин - Исцеление в жизни и смерти Страница 14

Ты не найдёшь меня ни в ступах, ни в индийских святилищах, ни в синагогах, ни в соборах,

ни в литургии, ни в пении киртана, ни в ногах, обвитых вокруг шеи, ни в питании, состоящем из одних овощей.

Если ты на самом деле ищешь меня, то увидишь меня мгновенно —

Ты найдёшь меня в мельчайшем храме времени.

Кабир говорит: ученик, скажи мне, что такое Бог?

Это дыхание внутри дыхания.

5

Исследование неисцелённого

Неудивительно, что некоторым людям так тяжело умирать, если учесть, что большинство почти не живут своей жизнью и избавляются лишь от малого числа своих проблем. Однако за годы работы с неизлечимо больными людьми мы с Ондреа стали отчётливо осознавать одно достаточно болезненное явление. Нас поразило то, с какой готовностью многие люди жаждали уйти из этого мира, насколько многие были измождены жизнью – настолько разбиты, что готовы были «просто умереть и покончить со всем этим». Многие находили, что жизнь невыносимо трудна. Кажется естественным – учитывая обстоятельства, в которых живут большинство из нас, что в минуту смерти нам может быть сложно отказаться от долговременных привязанностей, однако такое жизнеотрицающее стремление к уходу заставило нас обратить внимание на то, что жизненный потенциал этих людей во многом оставался неисцелённым.

Но, конечно, когда мы говорим о подобной склонности к избеганию жизненных неурядиц, мы всегда говорим не о других людях, но о состоянии, присущем каждому из нас. В сущности, подобное стремление избежать жизни, по всей видимости, препятствует даже самому поверхностному исцелению, а потому с ним нужно справляться как нам самим, так и всем тем, кто стремится к исцелению.

Чувствуя, насколько важно исследовать то в нас, что сопротивляется жизни и, возможно, даже препятствует нашему взаимодействию с болезнью, мы стали задавать каждому новому пациенту следующий вопрос: если бы сегодня вы пошли к врачу и узнали, что вам осталось жить всего шесть месяцев, а затем вас попросили бы письменно перечислить причины, по которым вы хотели бы продолжить жить, то вы могли бы упомянуть о сотнях вещей: о вашем интересе к миру, любви к своей семье и друзьям, стремлении получить больше опыта, осуществить давние мечты, победить давние кошмары, о стремлении наслаждаться этим роскошно прекрасным, часто ослепительно сияющим миром, увидеть своих внуков, ещё большему научиться, пережить все возможные моменты любовной близости, повстречать всех существ, с которыми предстоит встретиться, закончить все проекты, ожидающие завершения, ощутить на себе полный приязни взгляд старых друзей. После того, как вы перечислите все эти причины в колонке A под названием «Почему я хочу продолжать жить», расположенной на левой стороне страницы (страниц может быть сколько угодно), подумайте: если бы вас затем попросили заполнить колонку Б и перечислить все причины, по которым почему-то – пусть это неразумно и даже необъяснимо – вы ощущаете некоторое облегчение в связи со смертельным диагнозом, что бы вы могли сказать? Причины, по которым перспектива смерти может казаться в чём-то приятной – не из любви к Богу и не из доверия к процессу, но из-за сопротивления жизни, все моменты, когда смерть кажется приемлемой альтернативой, – всё это будет входить в колонку Б.

Заполнив колонку A, подумайте, что бы вы написали, если бы вас спросили, чем хороша смерть? Что бы вы могли обнаружить в самих себе? Почему нет ничего дурного в том, чтобы покинуть этот мир? Много ли утомлённости миром, усталости, горя, смущения, страха, боли, незаконченности, чувства необъяснимой покинутости, беспомощности и безнадежности вы могли бы вписать в правую колонку Б под названием «Почему я был бы не против умереть»?

Мы тратим много своей энергии, пытаясь заполнить колонку А, подчеркнуть положительные стороны жизни, пытаясь подавлять своё стремление к бегству. Мы непрестанно в растерянности останавливаемся перед тем фактом, что не можем полноценно ощущать вкус, полноценно осязать, полноценно видеть, полноценно чувствовать запах и ощущать; мы изумляемся, осознавая, что наша так называемая жизнь зачастую во многом является лишь воспоминанием о прошлом. Мы больше размышляем о своей жизни, чем проживаем её. Жизнь из принятия и течения превращается в борьбу и катастрофу. Наше отчаянное стремление не выходить из колонки A становится очередной причиной, ведущей нас в колонку Б. Быть может, наша величайшая боль заключается в недостаточном принятии боли. Сценарий, согласно которому герои «живут долго и счастливо», отравляет наше восприятие, портит нашу жизнь и отрывает её от реальности. Мы непрестанно ищем счастья вовне, непрестанно ставим свою радость в зависимость от внешних обстоятельств, зачастую мы ограничены переживанием беспомощности и затаённого отвращения, с которыми мы постоянно торгуемся, надеясь на следующее мгновение, а не проживая его.

Всю свою жизнь мы не перестаём заполнять левую колонку – ту грань своего существования, которую можно выразить в одном предложении: «Почему я хочу продолжать жить?» Изложить все причины для восхищения жизнью, всякую жажду и всякий голод, которые нужно утолить, все желания, которые нужно исполнить, – это почти как написать сочинение о том, что ты делал на летних каникулах. Однако вот что интересно: как можно заметить, именно неспособность надолго удовлетворить эти желания или утолить наш голод и жажду часто приводит к апатии и фрустрации, из-за которых начинает заполняться колонка Б. В этой колонке также могут присутствовать некоторые причины, по которым жизнь начинает нас «утомлять». Кстати, эти причины могут указывать, почему мы сопротивляемся исцелению. Может даже случиться, что установки, изложенные в колонке Б, являются своеобразной защитой для болезни, с их позиции болезнь может выглядеть удобной.

Возможно, именно из-за конфликта между этими качествами – стремлением к жизни и отчаянием – возникает эта глубокая усталость, препятствующая исцелению. Изучая колонки А и Б, мы, можно сказать, наблюдаем конфликт между умом и телом, между теми, кем мы хотим быть, и теми, кем мы страшимся стать. На этой неисследованной территории между двумя колонками, между умом и телом, находится область неисцелённого. В эту сумрачную бездну призывается посредник – сердце, то сердце, которое Юнг описывает как «точку совпадения противоположностей». Именно здесь мы отдаём дань благодарного уважения исцеляющей силе внимания и милосердия.

Мы редко изучаем колонку Б. Мы редко принимаем в себе всё. Мы отгораживаемся от очень многих своих сторон. Чувствуя испуг, вину, злость, ненависть к себе – разве мы обнимаем себя и убаюкиваем? Разве мы относимся к себе как к своему единственному ребёнку? Или же мы встречаем свою боль с ненавистью, отвержением, в оцепенении слепоты, из-за которых мы не можем исследовать и исцелить огромную часть нас самих?

Когда мы случайно ударяем молотком по большому пальцу руки, вешая картину, или ударяемся обо что-нибудь большим пальцем ноги, проходя по комнате, как мы относимся к этой боли? Мы прикасаемся к ней с любовью, или с отвращением и неприятием? Обратив внимание на свою реакцию, можно заметить, что очень часто мы машинально встречаем свою боль со злостью и даже ненавистью. Это показывает, насколько сильна наша обусловленность. Именно тогда, когда мы больше всего нуждаемся в собственном милосердии, оно часто оказывается меньше всего доступным. Где эта утончённая чуткость, которая всегда потенциально присутствует, но так редко проявляется? Где её найти? Как – если учесть, что мы по большей части настроены на избегание боли – убить этого внутреннего врага, и примем ли мы когда-либо исцеление? Как войти в свою боль с новой мягкостью, без прежней жёсткости и осуждения? Как нам принять боль с милосердием, от которого мы часто отказывались, вынося себе бессердечный приговор, чувствуя, что потерпели неудачу в самом своём существовании?

По нашим наблюдениям, многие люди начинают заново погружаться в жизнь благодаря изучению той стороны себя, которая может в чём-то предпочитать смерть жизни. Вглядываясь в свою скуку и неуверенность в себе, в своё непонимание и глубокое внутреннее осуждение, мы замечаем, что, переживая эти состояния, ум часто хочет устраниться. Бурная реакция ума на неприятные переживания даёт некоторое представление также о её связи с телесной болью – сокрушительным отрицанием, самоубийственной попыткой не существовать, чтобы не чувствовать, а это и составляет существо колонки Б. Видя природу цепляния ума за своё страдание, мы начинаем отпускать свою извечную боль и воспринимать её с милосердием, так что больше ничто не мешает разрешению давних конфликтов и не препятствует естественному исцелению.

Начиная осознавать, что к этим конфликтам и боли нужно подходить с новой мягкостью, с большим милосердием, мы открываемся исцелению на большей глубине. Нужно с глубоким прощением принять эти заблуждения, пусть даже отстранённость от жизни, наполняющая колонку Б, и не является «добровольной». Это непроанализированная реакция ума на чувство паники и беспомощности, которое часто возникает в нашей жизни и которое остаётся без всякой поддержки и внимания.