Элияху Голдратт - Выбор. Правила Голдратта Страница 2

Отец засмеялся:

– Типичный вывод психолога. Ты заявляешь, что я подавил в себе чувство разочарования, разве ты поверишь, если я скажу, что ни капли не разочарован?!

Я отмахнулась от его замечания; я была уверена, что права.

– Давай взглянем на ситуацию под другим углом, – предложил он. – Допустим, ты ученый и пытаешься создать инструмент, в основе которого лежит новая методика. Конечно – у тебя ведь есть опыт – вначале ты проведешь эксперимент, создашь прототип. Чего ты будешь ждать от прототипа?

Я тщательно подбирала слова:

– Только дурак может надеяться, что модель сразу заработает идеально. Ожидать от эксперимента следует другого, того, что он покажет, насколько работа соответствует расчетам, а насколько – нет.

– Хорошо, – подбодрил отец. – Теперь предположим, что прототип выявил ряд эффективных моментов и один нефункциональный. Иными словами, выходит, что если где-то произошел сбой, прототип как инструмент работает не очень хорошо или не работает вовсе. Думаешь ли ты, моя дорогая дочь, что ты, ученый, создавший этот прототип, будешь разочарована?

Я понимала, к чему он ведет. И это было интересно.

– Разве что чуть-чуть…

– А еще ты обнаружила, как исправить недостатки механизма. Что ты при этом почувствуешь?

– Воодушевление, – призналась я.

Для моего отца любая ситуация – это возможность учиться, каждое новое начинание для него – исследование. Я взглянула на документ, который только что прочитала. Было очевидно, что проект испытывался в процессе его создания. Аналогия с прототипом абсолютно точна.

– Какова разница между ученым, создающим модель, и человеком, использующим готовые инструменты? – спросил отец.

Простой вопрос. Я четко ответила:

– Большинство людей мало что знают о внутреннем устройстве инструмента. И воспринимают его как нечто цельное. Поэтому, если инструмент не работает, возникает разочарование. А если инструмент еще необходим и для работы, то не только разочарование, но и злость.

Отец кивнул.

– Что же касается ученого, – продолжила я, – то он детально знаком с инструментом, он в курсе, как и почему инструмент работает. Ученый разбирается в причинно-следственных связях, заставляющих инструмент функционировать. Стало быть, если прототип дает сбой, ученый получает новую информацию о действующих и нарушенных причинно-следственных связях, а удовлетворение от прогресса компенсирует разочарование.

Отец подался вперед:

– Когда модель – новый проект – не работает, у нас есть альтернатива: либо обозлиться на весь мир, либо принять, как подарок, новое знание. О том, что нуждается в доработке. Вот почему я назвал отчет «Свобода выбора».

Я не успела еще осмыслить сказанное отцом, но он уже продолжал:

– Ну, довольно об инструментах и прототипах. Давай поговорим о прочитанном, о том, что происходило в действительности. Ты до сих пор считаешь, что я был разочарован?

Повисла короткая пауза, и он повторил вопрос:

– Эфрат, ты до сих пор думаешь, что я разочаровался?

Наконец, я ответила:

– Ты, возможно, и нет, но я уверена, что люди, работавшие с тобой, сильно разочаровались.

– Ты права, – согласился отец.

– И, готова поспорить, тебе было непросто помочь им преодолеть обескураженность. Не сомневаюсь, пришлось изрядно потрудиться, чтобы вновь заразить их собственным энтузиазмом и решимостью. Ты назвал работу «Свобода выбора». Тебе, возможно, это дается легко, но, как правило, людям очень сложно принять такой, пусть и плодотворный в результате, выбор.

– Почему? – спросил он после небольшого раздумья.

– Почему сложно другим или почему легко тебе?

– Почему для меня это иначе?

Я колебалась:

– Ты всегда был ученым. Ты постоянно изучаешь, как функционирует мир, стараясь выразить в словах причинно-следственные связи – по любому поводу, в любой ситуации, – я говорила все увереннее. – Для тебя каждое явление – прототип. Ситуации, которые у других вызывают разочарование и раздражение, для тебя – источник энергии.

Подобное заключение было для меня внове. Очевидно, что научный подход дает заметные преимущества. Но в чем именно выражается этот подход?

С одной стороны, нужно обладать известной долей скромности и принимать тот факт, что ты чего-то не знаешь. Чтобы избежать разочарования, нужно быть готовым к тому, что многое поначалу наверняка не будет получаться. С другой, необходима изрядная самонадеянность, полная уверенность, что сможешь заставить все работать должным образом.

Совместим эти два условия и получим великолепный оксюморон: скромная самонадеянность.

Глядя на отца, я сказала:

– Впервые поняла, как исследовательский подход помогает поддерживать упорство, необходимое для продвижения новых начинаний.

– Он полезен и при зарождении новых начинаний, – добавил отец.

– Возможно.

Отцу не понравилась моя уклончивость.

– Ты согласна с тем, что сказал Сенека две тысячи лет назад? Что удача там, где подготовленность встречается с возможностью?

– А изучение причин и следствий, управляющих ситуацией, – медленно проговорила я, – это лучшая подготовка.

Отец не останавливался:

– Что произойдет, если человек не подготовлен? Если он не видит возможностей, которые предоставляет ему реальность?

Было несложно предвидеть развязку.

– Неподготовленный не увидит большинства возможностей. Он будет дожидаться удачного случая, когда ему поднесут все на блюдечке. А если возможностей не достаточно, он поверит, что жизнь не дала ему шанса, что его ограничили обстоятельства, и он бессилен.

Интересно, скольких своих друзей я сейчас описала?

Не чрезмерно ли упрощен такой образ мышления? Над этим надо подумать.

– Неудача случается, когда реальность наталкивается на неподготовленность, – заключил отец. – Если рассматриваешь действительность как ученый, то тем самым обеспечиваешь подготовленность. – И добавил: – Если же человек не готов, разве у него есть свобода выбора?

Тут я начала понимать: выбор оптимистического подхода – это еще не свобода выбора. Свобода выбора обязательно связана со способностью распознавать ситуации, которые можно обратить в реальные возможности.

Отец, глубоко вздохнув, прервал мои размышления.

– К сожалению, несмотря на все усилия, я слишком часто понимаю, что не подготовлен.

Я улыбнулась. Хотелось бы мне быть такой неподготовленной. Чтобы убедиться, что я правильно поняла своего отца, я попыталась разложить все по полочкам.

– То, что ты постоянно выстраиваешь логические карты, помогает тебе с разных точек зрения. Во-первых (теперь я начинаю понимать, насколько это существенно), наглядно открываются возможности в важных для тебя сферах. А, во-вторых – в случае, когда поначалу они не срабатывают, – ты не падаешь духом. Напротив, выделение слабого элемента стимулирует тебя с энтузиазмом взяться за доработку и обратить возможность в успех. Я видела, как ты делаешь это снова и снова.

Помолчав, я добавила:

– Завидую тебе. Хотелось бы мне унаследовать этот талант.

– Ну, вот опять… – отец вздохнул. – Каждый человек рождается с мощными мыслительными способностями. Однако, к несчастью, есть преграды, стоящие на пути к подлинному использованию интеллекта. Глубинный смысл свободы выбора – в преодолении таких препятствий.

Увидев, что я уловила его мысль, он продолжил:

– Догадываешься, что это за препятствия?

Как у психолога список возможных препятствий у меня бесконечен. Психологических барьеров существует несметное количество. И, вместо того чтобы перечислить их, я спросила:

– Дашь подсказку?

– Чем сложнее представляется проблема, тем проще должно быть ее разрешение, – резюмировал он (одна из его любимых сентенций).

Я оказалась в тупике. Мне привычно работать с внутренним миром клиента, с его эмоциями, комплексами. Отец же хотел, чтобы я взглянула на это как бы со стороны – со стороны той реальности, с которой борется человек.

Не стоило давать непродуманный ответ, и я спросила:

– Каковы же препятствия?

Отец не торопясь, раскуривал трубку. Затем, с удовольствием выдохнув дымное облако, отозвался:

– Первая и самая серьезная преграда в том, что люди уверены, будто реальность сложна и потому прибегают к замысловатым умозаключениям для принятия усложненных решений. Ты понимаешь, насколько это губительно?

– Догадываюсь, но будет лучше, если ты объяснишь.

– Я ищу хорошую аналогию, – сказал он, глядя в потолок. – Предположим, у тебя есть отличная отвертка, и тебе надо вывинтить шуруп из доски. В твоем распоряжении подходящий инструмент для этой задачи, но по какой-то причине ты считаешь, что в доске не шуруп, а гвоздь. Будет ли результат удачным? Утверждать в данном случае, что у тебя не было нужного инструмента, нелепо. Что-то не так не с мыслительными способностями людей, а с их восприятием реальности. Самое большое препятствие: люди уверены, что реальность сложна, в то время как на самом деле она на удивление проста.