Ирина Лешутина - Риторика. Искусство публичного выступления Страница 29

Самостоятельная оценка оратора

После выступления оратор сам может оценить свой ораторский опыт, ответив на следующие вопросы[28, c.250].

1. Удалось ли мне привлечь внимание аудитории?

2. Удалось ли мне удержать внимание аудитории на протяжении всего выступления?

3. Уложился ли я в регламент?

4. Все ли я сказал, что хотел?

5. Подчеркнул ли я в заключение главное?

6. Не сбивался ли я, не отклонялся ли от темы?

7. Уверенно ли я чувствовал себя, не дал ли повода усом ниться в своей компетентности?

8. Хотелось бы мне еще раз выступить перед этой аудиторией?

Ответы на вопросы оцениваются по десятибалльной шкале:

• ДА – 10 баллов,

• НЕТ – 1 балл,

• остальные ответы оцениваются между 1 и 10 баллами.

Рис. 27. Будущее за теми, кто хорошо говорит!

→ Если Вы набрали менее 50 баллов, Ваше выступление можно считать неудачным.

→ Уточните, по каким параметрам Вы получили низкий балл, и поработайте над ошибками.

Экспертная оценка слушателей

Выступление оратора могут оценить и слушатели, ответив на следующие вопросы[28, c.250].

1. Удачным ли было начало выступления?

2. Прослеживался ли драматизм в изложении?

3. Удачны ли были примеры и иллюстрации?

4. Адекватна ли была громкость?

5. Адекватен ли был темп?

6. Адекватными ли были язык и стиль выступления?

7. Удачно ли было завершено выступление?

8. Уложился ли оратор в регламент?

9. Хорошо ли держался оратор?

10. Было ли выступление интересным?

11. Было ли выступление оригинальным?

12. Ясна ли была основная мысль выступления?

13. Было ли выступление убедительным?

Ответы на вопросы оцениваются по десятибалльной шкале:

• ДА – 10 баллов,

• НЕТ – 1 балл,

• остальные ответы оцениваются между 1 и 10 баллами.

Данная оценка может быть использована для любых публичных выступлений, но при оценке развлекательных выступлений вопросы 12 и 13 не учитываются.

→ Удачным считается выступление, набравшее не менее двух третей возможных баллов (не менее 86).

Удобно сочетать самооценку выступления с экспертной оценкой слушателей.

Самомаркетинг…

Проанализируйте с точки зрения экспертной оценки выступление А. Ширвиндта на юбилейном вечере З. Гердта. Обратите внимание на ораторские приемы, использованные в речи.

Друзья!

Разрешите поднять, в данном случае умозрительно, этот символический бокал за очаровательное украшение нашей жизни – за Зиновия Гердта!

В эпоху великой победы дилетантизма всякое проявление высокого профессионализма выглядит архаично и неправдоподобно. Гердт – воинствующий профессионал-универсал. Я иногда думаю, наблюдая за ним, кем бы Гердт был, не стань он артистом?

Не будь он артистом, он был бы гениальным плотником или хирургом. Гердтовские руки, держащие рубанок или топор, умелые, сильные, мужские – археологическая редкость в наш инфантильный век. Красивые гердтовские руки – руки мастера, артиста.

Не будь он артистом, он был бы поэтом, потому что он не только глубоко поэтическая натура, он один из немногих знакомых мне людей, которые не учат стихи, а впитывают их в себя, как некий нектар (когда присутствуешь на импровизированном домашнем поэтическом вечере – Александр Володин, Булат Окуджава, Михаил Козаков, Зиновий Гердт – синеешь от белой зависти).

Не будь он артистом, он был бы замечательным эстрадным пародистом, тонким, доброжелательным, точным. Недаром из миллиона «своих» двойников Л. О. Утесов обожал Гердта.

Не будь он пародистом, он был бы певцом или музыкантом. Абсолютный слух, редкое вокальное чутье и музыкальная эрудиция дали бы нам своего Азнавура, с той только разницей, что у Гердта еще и хороший голос.

Не будь он музыкантом, он был бы писателем или журналистом. Что бы не писал Гердт, будь то эстрадный монолог, которыми он грешил в молодости, или журнальная статья, – это всегда индивидуально, смело по жанровой стилистике.

Не будь он писателем, он мог бы стать великолепным телевизионным шоуменом, но увы – уровень наших телешоу не позволяет пока привлекать Гердта в этом качестве на телеэкраны.

Не будь он шоуменом, он мог бы стать уникальным диктором-ведущим. Гердтовский закадровый голос – эталон этого еще мало изученного, но, несомненно, труднейшего вида искусства. Его голос не спутаешь с другим по тембру, по интонации, по одному ему свойственной иронии, будь то наивный мультик, «Двенадцать стульев» или рассказ о жизни и бедах североморских котиков.

Не будь он артистом… Но он Артист! Артист, Богом данный, и слава Богу, что при всех профессиональных «совмещениях» этой бурной натуры ему (Богу) было угодно отдать Гердта Мельпомене и другим сопутствующим искусству богам.

Диапазон Гердта-киноактера велик. Поднимаясь до чаплиновских высот в володинском «Фокуснике» или достигая мощнейшего обобщения в ильфовском Паниковском, Гердт всегда грустен, грустен – и всё тут, как бы не было смешно то, что он делает. Тонкий вкус и высокая интеллигентность, конечно, мешают его кинокарьере в нашем попмире, но поступиться этим он не может. «Живой» театр поглотил Гердта сравнительно недавно, но поглотил до конца. Его Костюмер в одноименном спектакле – это чудеса филигранной актерской техники, бешеного ритма и такой речевой скорости, что думалось: вот-вот устанет и придумает краску-паузу, чтобы взять дыхание, – не брал, несся дальше, не пропуская при этом ни одного душевного поворота. Наивно желать Гердту творческих успехов – он воплощение успеха. Пошло ратовать за вечную молодость – он моложе тридцатилетних. Надо пожелать нам всем помогать ему, не раздражать его, беречь его, чтобы он, не дай Бог, не огорчился, разочаровавшись в нас, тех, ради которых он живет и творит.

Проанализируйте с точки зрения экспертной оценки заключительную часть выступления юриста А. Кони (1844–1927). Обратите внимание на ораторские приемы, использованные в речи.

Начальник Харьковского уезда В. Протопопов был приговорен Харьковской судебной палатой к увольнению со службы «за превышение власти». В. Протопопову вменялись в вину угроза «бить морды городовым, если они не будут отдавать ему чести», угроза «сельскому сходу перебить половину собравшихся». По апелляционной жалобе дело В. Протопопова слушалось в уголовном департаменте Сената в феврале 1893 года. А. Ф. Кони выступал как прокурор апелляционного суда.

Остается сказать об указаниях на суровость приговора, выразившуюся в исключении подсудимого из службы. Палата не приняла во внимание объяснений Протопопова о своей молодости. И правильно сделала!

По закону земским начальником можно быть с 25 лет, как и мировым судьею, судебным следователем и присяжным заседателем. Этот возраст обеспечивает известный житейский опыт, вдумчивость и выдержку. Они необходимы для того, чтобы пользоваться властью, проявление которой отражается на судьбе других людей. Протопопов на пять лет – ему было в 1890 году 30 лет – ушел вперед от этого срока.

Когда же признает он себя зрелым человеком, считая 30-летний возраст еще таким, к которому применимо мерило, созданное жизнью для молодости, смотрящей на все неопытными, отуманенными легкомысленною радостью существования глазами? Не менее неосновательна и ссылка его на новизну дела и незнание, чем руководствоваться в своих действиях.

Приступая к новому делу по собственному желанию, он должен был изучить закон, который считал себя призванным исполнять. Закон этот очень невелик. На подробнейшее изучение по нему своих прав и обязанностей достаточно одной недели. Да и содержание его в большей части ничего нового не представляет для того, кто выдержал экзамен из уголовного и гражданского судопроизводства и должен был знать, что такое Мировой устав и Уложение о наказаниях. Характерные стороны народного быта тоже должны быть известны подсудимому. Он местный помещик, а следовательно, знаком с народом не из книжек. Не помешала же новизна дела мировым посредникам первого призыва с честью и безупречно исполнять свои обязанности!

Протопопов ссылается на то, что приговор палаты уничтожает его права на дальнейшую службу. Таким образом, пропали годы его университетского учения и преимущества, даваемые степенью кандидата прав! Да, пропали! Это грустно, но заслуженно. Напрасно ищет он в ссылке на свои университетские годы основание для особого снисхождения. Своею деятельностью он доказал, что они прошли для него бесследно. Студент обязан выносить из университета не один багаж систематизированных сведений, но и нравственные заветы, которые почерпаются в источнике добра, правды и серьезного знания, называемом наукою. Эти заветы и в конце жизни светят студенту и умиляют его при мысли об университете. Наука о праве в своих обширных разветвлениях везде говорит о началах справедливости и уважения к достоинству человека. Поэтому тот, кто через год с небольшим по окончании курса бросил эти заветы и начала как излишнее и непрактичное бремя, кто вместо благодарной радости от возможности послужить на добро и нравственное просвещение народа со смиренным сознанием своей ответственности пред законом вменил спасительные указания этого закона в ничто, напрасно ссылается на свой диплом. Звание кандидата прав обращается в пустой звук по отношению к человеку, действия которого обличают в нем кандидата бесправия.