Марина Москвина - Учись видеть. Уроки творческих взлетов Страница 38

Федор, румяный с демонической улыбкой, идет впереди с веревкой, за которую зацеплена баржа, и кажется, что никакая сила его не остановит. Это Иван, весь в синяках и шрамах, с полузакрытыми глазами. А это Дмитрий, который виснет на веревке, и ни один мускул не дрогнет на его теле.

И вот все исчезло. Я еду в метро в реальном мире, но с мыслями того, потустороннего. Вот этот мужчина в костюме и с дипломатом – это Федор. Дедушка с палочкой – Дмитрий. Молодой человек в кепке в обнимку с девушкой – Иван. Жалко только, в этом вагоне я не нахожу Григория.

– Чтобы летать, – говорил Джонатан Ливингстон, – надо быть в таком состоянии, словно широко распахнулись двери. Без напряжения откликайся на зов мира… Ты меня понял, Флетч?

– Почему ты так говоришь, Джон? Ты ведь не можешь нас покинуть?

– А ты не думаешь, что существуют другие стаи и другие Флетчеры, которые, может быть, нуждаются в том, чтоб их поддержали, еще даже больше, чем ты? Продолжай поиски самого себя – вот что тебе нужно, старайся каждый день хоть на шаг приблизиться к подлинному всемогущему Флетчеру. Он – твой наставник. Тебе нужно научиться слышать его и понимать. Осознай то, что уже знаешь, и ты научишься летать.

Фото Андрея Веселова

Нет, это не спортсмен-парашютист в центре снимка. Это Юля Говорова – пока парашют еще не раскрыт – в свободном полете…

Глава 31

«Давай, поднимайся по лучу»

Есть такой анекдот: два человека решили сбежать из сумасшедшего дома. Ночью они подошли к ограде, один зажег фонарик и сказал:

– Давай, поднимайся по лучу. А потом протянешь мне руку.

– Ну да, – подозрительно ответил второй. – Я пойду, а ты на полпути выключишь свет!

…Но вы, мои друзья, должны быть абсолютно уверены, что когда фонарик гаснет, луч остается.

Фото Юлии Говоровой

Вся моя жизнь – подарок на день рождения

Шаши Мартынова

Интервью с Мариной Москвиной для журнала «ИНЭЙТ»

Москвина – это «человек без берегов», и даже не просто человек, а настоящий феномен российской современности. Марина – звезда, но не та, что холодно сияет отраженным светом где-то там, невесть где, а горящая, лучистая сущность, которая светит любому, кто с ней соприкасается.

Это профессиональный искатель приключений, легкий на подъем, что является причиной ее полетов на аэростате «колбаса» в желтой корзине с красной полосой, сплетенной из ивовых прутьев.

На маленьком паруснике Noorderliht она бороздила просторы Ледовитого океана, спускалась в глубокие пещеры со спелеологами и бродила там в полной темноте среди летучих мышей. С друзьями-гляциологами изучала на Эльбрусе снежные лавины, откапывала скелет мамонта, показывала дрессированных зверей в Уголке Дурова, поднималась на гору Фудзи, путешествовала в высоких Гималаях…

Марина добралась до горы Аннапурны в Непале, четвертой по высоте после Джомолунгмы. Добралась – и не заважничала, не стала смотреть свысока, хотя были еще и Индия, Лаос, Тайвань и Вьетнам, буддийские монастыри в Японии, а также родное Царицыно со всевозможными йогами, самураями, конкистадорами и святыми.

Каждый шаг становится путешествием, когда ты с Мариной, говорят ее ученики. Обычный каштан, поднятый из вороха листьев, на ее ладони превратится в красавца. Незаметное – в сияющее на всю катушку. Ведь это и есть талант – влюбляться во все и во всех: в цветущую яблоню, в небо, в боярышник, в первого встречного. Марина – большой специалист по влюбленности в жизнь. Кое-кто поговаривает, Москвина, мол, просветленная… А может, это просто сплетни?

– Марина, скажите нам правду: вы – просветленная?

Да, что-то там пылает в самом центре помрачений! – я в это сильно верю, патриархи не могли меня обмануть. Гул полыхания порой доносится и до моих окраин. Так что – еще пару кальп, и… Может быть…

– Бытует мнение, что жизнь – это бои без правил, чреватые увечьями. А по-вашему?

Есть такой анекдот: правительство Германии получает соболезнование от одного африканского государства в связи с тем, что германского посла съело в джунглях племя каннибалов. Заканчивается это послание официальным разрешением взамен съесть африканского посла.

Так что жизнь – это абсолютная, упоительная гармония, если мы к ней чувствительны и внимательны. И если не забываешь, что пришел в этот мир как гость.

– Вы вообще умеете огорчаться? Печалиться?

У высоко почитаемого мною писателя Юрия Коваля в повести «Пять похищенных монахов» действует герой, который на протяжении повести буквально на все вопросы отвечает только одной репликой: «ЕЩЕ БЫ!»

– Однако все ваши книги – сплошные радости и озарения. Вы это специально делаете, чтобы порадовать и взбодрить читателя?

Когда я написала роман «Гений безответной любви», вложив туда все горести-печали своей жизни, и отдала его на прочтение в одно издательство, редактор ответил, что они не могут напечатать мою вещь, поскольку у них «нет для меня юмористической серии».

– Так давайте я лягу в основу! – воскликнула я.

– Ляжете, ляжете, – мне ответили.

Но больше не позвонили.

«Что истинно, то улыбается, – говорили древние. – И на этом все».

– В каких отношениях вы с вашими книгами? Они вам друзья, дети, дальние родственники, попутчики или случайные знакомые?

Они мне – песенки.

Помните, кто-то рассказывал Заратустре: мол, вот тут недавно громадному чудищу отрубили голову. Такое было!.. Мор, глад, наводнение, тучи саранчи…

– А вы уже сделали из этого уличную песенку? – спросил Заратустра.

– Мы вас узнали с истории про летающего крокодила. У всех крокодилов родились крокодилы, а у одного, чокнутого, появился птенец. И они потом оба навсегда улетели из этого болота. Кто не читал, тот наверняка видел мультфильм, который все принимали почему-то за французский…

Всех сбил с толку синхронный перевод в фильме: не сразу разберешься, что перевод не с французского, а с крокодильского. Это моя первая сказка. Несколько лет я проучилась в интернате. И вышла оттуда очень непохожей на обычных детей. Вылитый вот этот самый крокодил, у которого «всё не как у людей», все представления о мире перевернуты с ног на голову. Но я вам так скажу: этот аномальный крокодил стал и моим собственным нравственным ориентиром. Этакой Чайкой Джонатаном Ливингстоном. Он как-то храбро повел меня дальше по Небу и по Земле, всюду обнаруживая родственные души, которые, чуть что, подставят тебе свое крокодильское или уж какое у кого, но обязательно верное и надежное плечо.

– Если бы я не читала и даже не издавала вашу повесть «Не наступите на жука», где сюжет очень достоверно разворачивается в стенах интерната, я бы не поверила, что с вами это реально было. Вы производите впечатление человека, который безостановочно счастлив с первых секунд появления на свет.

С интернатом получилось так.

Папе – дипломату, ученому, историку – предложили работать в Париже представителем Советского Союза в ЮНЕСКО. Туда ему обязательно нужно было ехать с мамой. И бабушка не захотела оставаться с двумя детьми – со мной и старшим братом Юриком. Вот меня родители чисто по-человечески попросили пожить в интернате – очень хорошем, «английском», грех жаловаться. И все равно это было серьезным испытанием: третий класс, домашний ребенок…

Меня спустили с небес на землю (до этого я семь лет прогуляла на крыше первой в Москве высотки в Большом Гнездниковском переулке!) и повели «в люди». Ничего, я с жизнерадостной улыбкой двинула в этот интернат, где один на один повстречалась с человечеством. А выросла – и благодарна за такой мощный опыт. Об этом я написала не только книжку «Не наступите на жука», но и взрослую повесть «Между нами только ночь». Думаю, дело в моей готовности, что мне навстречу повсюду выйдут нормальные люди, хотя бы более или менее…

– Какими качествами должны обладать произведения для детей, чтобы понравиться вам?

Яков Аким на самом первом нашем семинаре говорил: «Рассказывать ребятам можно обо всем, даже о самом грустном, лишь бы это не было скучно и уныло. Это должно быть как письмо человеку, которого вы любите и чье мнение дорого для вас. Надо “поймать” тот голос, которым вы разговариваете с собой, тогда веришь, что человек не врет». Тут присутствует особое вещество – как полезные фитонциды в лесу после дождя.

Детская литература не рождается за год или три, это трепетный процесс накопления. Он охватывает все времена и всю землю. Хороший детский писатель – сокровище человечества, таких людей накопилось не так много, мы должны их помнить, а то, что они сочинили, преподносить своим детям как дар небес.