Дэн Вальдшмидт - Будь лучшей версией себя. Как обычные люди становятся выдающимися Страница 5

И вот, когда стемнело, Джордж поволок свое израненное тело из канавы через зону боевых действий прямиком к пляжу. Упираясь локтями, он медленно, но верно продвигался ползком.

Он полз по земле, еще горячей от взорвавшихся артиллерийских снарядов. Мимо тел павших собратьев. Весь в ранах, которые сочились при каждом движении.

В конце концов Джордж добрался до пляжа. Попав в воду, он испытал шок, от которого перехватило дыхание. Соленая вода обжигала открытые живые раны глубиной до кости. Единственное, что внезапно приглушило эту невообразимую боль, – ужасающая мысль: что если ему не удастся найти судно в этом черном как смоль море?

Еще в Канзасе Джордж был чемпионом по плаванию Молодежной христианской ассоциации (YMCA). Но тогда он был здоров. А сейчас ему вряд ли удастся проплыть пару миль до спасительного судна. Не заблудится ли он в темноте? Хватит ли ему сил?

Оставляя за собой кровавый след на воде, Джордж заставил себя сделать движение одной рукой, затем другой. Его ноги были слишком изранены, чтобы отталкиваться ими. Взмах за взмахом Джордж, чья жизнь висела на волоске, продолжал плыть. Каждое движение причиняло мучительную боль. Каждый взмах бередил глубокие раны. Минуты превратились в часы. Наконец, проплыв приличное расстояние, боец увидел слабые очертания американского судна.

Джорджа вытянули на борт и передали в руки потрясенных медиков. Со слабой надеждой врачи сосредоточили усилия на том, чтобы облегчить его страдания в последние часы. Четыре дня Джордж лежал при смерти в лазарете, пока его тело боролось с инфекцией. Но он не умер. Он оказался сильнее смерти и с каждым днем все увереннее шел на поправку.

Несмотря на невероятные трудности, Джордж сумел выздороветь. Он выжил. И вернулся домой в Канзас.

Чем можно объяснить такой потрясающий случай? Как объяснить нечто настолько первобытно сильное и, на первый взгляд, невозможное?

Жестокая лихорадка, диарея, глубокие раны, жгучая соленая вода и заплыв на две мили в открытом океане – против ненасытной жажды жить.

То, что помогло Джорджу выжить, поможет и вам занять лидирующие позиции, – экстремальное, на пределе возможностей, поведение.

На самом деле все предельно просто. Желание достичь успеха, по сути, сводится к принятию ряда решений. И первое из них – выбрать, чего вы хотите: вести себя на грани фола или подтвердить свою посредственность?

Иногда все бывает настолько просто.

И хотя выбор кажется трудным, с принятием решения приходит ясность.

Когда вы выбираете нелегкий путь, осознавая, что с этого момента придется гораздо упорнее думать и работать над всем тем, что вы делаете, экстремальное поведение становится прекрасным способом целенаправленно выбирать действия. Вы преданы одной цели – вести себя предельно самоотвержено.

Возможно, вам будет нелегко принять эту идею, потому что она идет вразрез со всем, что вы могли усвоить за время учебы в школе бизнеса.

В обществе принято продумывать путь к большому успеху, который вы себе вообразили. И в некоторых случаях это оправданно. Составьте удачный план и правильно выберите время, запаситесь удачей и разумно действуйте – и вы получите свой шанс на большой успех. Однако эта формула обычно заканчивается провалом, поскольку подразумевает приложение некоторого количества посредственных, а не максимальных усилий.

В реальном мире посредственные усилия ведут к посредственному результату.

В круговороте повседневной жизни маленький шаг вперед – все равно что большой скачок назад.

Выдающийся успех не терпит мелких поступков. Пора забыть весь этот вздор о том, как создавать что-то удивительное. Нужна огромная энергия, направленная на изменения, которые выведут вас на новый уровень. Нужно экстремальное поведение.

Такое поведение проявляется разными способами.

Экстремальные усилия.

Экстремальное отличие.

Экстремальная жажда учиться.

Экстремальная дисциплина.

Экстремальное лидерство.

Экстремальные планы.

Экстремальная доброта.

Экстремальное удивление.

Экстремальные убеждения.

Экстремальное терпение.

Экстремальное позиционирование.

Этот список можно продолжать бесконечно. Что бы вы выбрали? Может быть, все сразу?

И все же начните с экстремальных, то есть максимальных, усилий, отличия и жажды учиться. Экстремальные действия в этих трех сферах всегда оправданы.

Я прямо слышу, как вы удивляетесь: «Но, Дэн, выходит, экстремальное поведение противоположно уравновешенному?» Да, все верно. Я рад, что вы обратили на это внимание.

Не пытайтесь стать благоразумным.

Это качество не дает результата. Это прах сказочного единорога, который продают инструкторы по персональному росту, заставляя вас поверить в необходимость поиска пути к тому, чтобы стать маленькой частицей всего сущего. Но это далеко от истины. И не соответствует реальности.

Самое лучшее в качелях то, что они раскачиваются то вверх, то вниз, а не покоятся на одном уровне.

Гармоничность – вот что вам нужно.

Гармоничность во всех сферах вашей жизни. А не равновесие. Равновесие исключает крайности. Но только крайности приводят к настоящим прорывам.

Томас Эдисон не был уравновешенным, когда в течение 18 месяцев анализировал более 10 тысяч сочетаний материалов для нитей накаливания, чтобы заставить работать электрическую лампочку. И его целеустремленность привела к колоссальному успеху.

Было бы равновесие, не было бы лампочек. И многие другие невероятные открытия тоже были совершены неутомимыми изобретателями.

Гармоничность позволяет крайностям внести ясность и перспективу в мутную серость трудовых будней.

Состояние равновесия ограничивает вашу способность блистать. Даже не пытайтесь его достичь. Живите на пределе. Будьте экстремальны во всем, что вы делаете. И в конечном счете экстремальное поведение станет означать не ваши поступки, а вашу суть.

Вы станете победителем. (А не нытиком, уставшим, злым и готовым сдаться.) Принимающим только то, что выходит за рамки ваших возможностей. Заплатите эту цену, и вы увидите, что ваше приобретение бесценно.

Так поступил Джордж.

Экстремальные усилия

«Парень, да ты просто лентяй!»

Это не о вас. Эти слова я сказал руководителю, который в течение 35 минут скучно расписывал, почему не может повернуть бизнес в нужном направлении.

Я извинился. При всей своей экстремальности я стараюсь быть любезным. Но правда просто сорвалась с языка.

В последние годы я все чаще и чаще стал замечать лень повсюду, в каждом уголке мира. Несмотря на страх, потери и неопределенность, которыми ознаменовался наихудший экономический период за последние восемьдесят лет, кажется, мы делаем меньше, чем когда-либо. Недостаток усилий налицо.

Может, мы всегда довольствовались неудачей, а затем жаловались на нее, будто успех никак не связан с количеством прилагаемых усилий? Я так не думаю.

Во время Великой депрессии мои бабушка с дедушкой продавали заготовки спичек по одному центу за штуку, в то время как буханка хлеба стоила около 10 центов. Они остались без работы на фабрике, но все же боролись за жизнь, прикладывая каждую толику усилий для реализации своих целей. То было время культуры усилий.

Иногда я скучаю по этой культуре. Великие умы помогают нам вершить великие дела. Но нам и самим нужно что-то делать.

Не поймите меня превратно – мы не бездельничаем. Мы, как правило, ходим на работу; возможно, занимаемся бизнесом и занимаем шикарную должность, а то и две. Наши профили в LinkedIn прекрасно составлены, а визитные карточки отполированы.

Но если убрать все лишнее, станет очевидным один факт.

Мы делаем недостаточно.

Иногда даже меньше допустимого минимума.

Впрочем, все еще хуже. Этот недостаток усилий – вредное, ленивое поведение. В полном смысле слова.

Не знаю, как мы до этого докатились, но вот что я знаю наверняка:

Мы отговариваем себя от действий, даже не начав.

Мы тратим время, умственную энергию и эмоции, пытаясь выглядеть хорошо, а не работать на результат.

Мы обсуждаем план, вместо того чтобы работать над ним.

Мы находим оправдания своей посредственности.

Если мы хотим быть успешными, нужно делать больше. Гораздо больше.

Чтобы добиться чего-то необычайно выдающегося, нужно приложить сверхусилия.

Карл Брашир с трудом нащупывал следующую ступеньку металлической лестницы сбоку пирса. Его губы были синими от холода, руки тряслись и не слушались. Наконец он выбрался наверх и, шатаясь, побрел к скамейке. Но под весом 90-килограммового медного водолазного костюма его ноги подкосились, и он рухнул почти без сознания.