Эдвард де Боно - Искусство думать. Латеральное мышление как способ решения сложных задач Страница 5

Есть две разновидности привязанности к частично вырытой яме: привязанность к вложенным усилиям и привязанность к выбранному направлению.

По сей день наибольшее количество научных усилий, бесспорно, направлено на логическое расширение и углубление единожды выбранной ямы. Кто-то из ученых лишь слегка царапает ее стенки, кто-то отбивает целые глыбы. Однако самые выдающиеся идеи и крупные прорывы в науке – удел тех ученых, которые игнорируют начатую яму и начинают копать другую. Причиной может послужить недовольство старой ямой, полное неведение о ее существовании, настоятельная необходимость быть отличным от других или даже просто чистая прихоть. Подобное перескакивание с одной ямы на другую – явление весьма редкое, поскольку система образования достаточно эффективна, а образовательный процесс нацелен на то, чтобы привить юношам уважение к тем ямам, которые вырыли для них старшие. Это и понятно, ибо в противном случае образование привело бы только к беспорядку и хаосу: сложно добиться нужного уровня компетентности и вменяемости специалиста, потворствуя чувству неудовлетворенности имеющимися ямами. Кроме того, образованию нет дела до прогресса: его цель – открыть как можно более широкому кругу доступ к знаниям, которые представляются полезными. Иначе говоря, цель образования – информирование, а не творчество.

Вначале принять старые ямы, чтобы потом их отвергнуть и начать рыть новые, гораздо труднее, чем, вообще ничего не зная о ямах, чувствовать себя свободным рыть их где угодно. Многие великие первооткрыватели, такие как Фарадей, формально вообще не имели образования; образование, полученное другими, такими как Чарльз Дарвин и Джеймс Клерк Максвелл, было явно недостаточным, чтобы подавить их самобытность. Заманчиво предположить, что мощный ум, не подозревающий о старых подходах к решению какой-либо задачи, имеет больше шансов найти новый метод.

Всякая частично выкопанная яма указывает направление, в котором следует прилагать усилия. Любые усилия требуют определенного направления, и мало что может вызвать большее напряжение, чем настойчивые поиски этого направления. К тому же любое усилие обязательно должно приносить какие-то осязаемые плоды; чем быстрее появляются результаты, тем прочнее готовность прикладывать усилия. Увеличение ямы, которую уже копают, дает зримые свидетельства продвижения и гарантию дальнейших достижений. Наконец, хорошо разработанная яма приносит приятную и заслуженную известность.

Идея отказаться от ямы, уже имеющей изрядные размеры, не имея при этом ни малейшего представления о том, где следует копать новую, выглядит неоправданной и предъявляет слишком высокие требования к практичной человеческой натуре. Отказ от существующей ямы труден даже тогда, когда место для новой ямы уже выбрано.

Любому нефтянику, по-видимому, не составит труда оценить по достоинству парадокс, согласно которому посидеть и как следует подумать, где начать бурить новую скважину, может быть полезнее, чем углублять старую. Разница здесь, вероятно, в том, что для нефтяника углубление скважины стоит денег, тогда как ученому или промышленнику дороже обходится приостановка в работе. Куда направлять свои недюжинные способности, если ямы нет? Лопаты логики пребывают в бездействии; нет движения вперед, нет достижений. А достижения в наш век нужны ученому гораздо сильнее прежнего, ибо только достижениями измеряются затраченные усилия, а в погоне за карьерой ученый вынужден не раз проходить проверку такого рода.

Бездействие человека, способного к достижениям, никто не оплатит. А так как не существует способа оценить способность к достижениям, то оплачиваются и поощряются только наглядные, ощутимые достижения. Вот почему копать неправильную яму (даже если уже осознаешь ее неправильность), увеличивая ее до впечатляющих размеров, – занятие существенно более оправданное, нежели сидеть и размышлять, где бы начать новые раскопки. Вполне возможно, что человек, занятый такими размышлениями, находится намного ближе к тому, чтобы выкопать гораздо более ценную яму, однако как оценить это до того, как начнутся работы и появятся первые видимые достижения?

В отдаленной перспективе несколько человек, движущихся в верном направлении, могут принести несопоставимо больше пользы, чем все те, кто демонстрирует достижения на пути к менее ценным вещам. Однако людей, готовых тратить силы на умозрительную возможность, очень мало. Кто в нашем мире может позволить себе поразмыслить на досуге? Кто в состоянии разрешить себе бесплодную мысль, не подтвержденную прямыми достижениями?

Любой специалист потому и является таковым, что знает имеющуюся яму лучше всех остальных – за исключением разве что другого такого же специалиста, с которым следует не соглашаться, чтобы число специалистов соответствовало числу мнений, ибо в противном случае среди специалистов может возникнуть иерархия. Специалист может даже способствовать улучшению формы ямы. Именно поэтому специалисты обычно не спешат первыми оставить яму, обеспечившую им статус специалиста по этому вопросу, ради других раскопок. Еще труднее представить себе специалиста, покинувшего старую яму лишь затем, чтобы посидеть и поразмыслить над тем, где можно начать другую. Ни один специалист не горит желанием проявить свои знания в форме недовольства существующей ямой, ибо недовольство очень легко и часто даже более убедительно высказывают окружающие, не заслужившие, с его точки зрения, права быть недовольными. Вот почему специалисты обычно счастливо обитают на дне самых глубоких ям – настолько глубоко, что, по-видимому, нет смысла вызволять их оттуда, чтобы они осмотрелись по сторонам.

Поскольку разум чувствует себя лучше, занимаясь расширением уже имеющейся ямы с помощью логики, и поскольку система образования поощряет это, а общество намеренно подбирает специалистов, в обязанности которых входит наблюдение за состоянием ям, постольку у нас имеется множество отлично вырытых ям, которые продолжают непрерывно разрастаться под воздействием логических усилий. Одни ямы крайне ценны по части добываемых из них практических знаний, другие не стоят затраченных ресурсов.

Нет ничего плохого в ямах, которые стали результатом напрасной траты сил и средств, – по крайней мере в том, что касается их расположения, хотя их размеры могут быть непомерными. Нужно иметь как можно больше таких ям, расположенных в самых различных местах. И пусть даже многие из них окажутся ненужными, зато среди прочих могут оказаться чрезвычайно полезные. Однако, чтобы начать рыть такие ямы, большое количество людей должно избавиться от сильнейшей привязанности к преобладающей яме.

Влияние старых, господствующих и, очевидно, отвечающих требованиям дня идей часто недооценивается. Почему-то считается, что старую идею следует рассматривать как нужную ступень к чему-то лучшему до тех пор, пока не появится само это лучшее. Такая позиция, быть может, и не лишена определенного практического смысла, но она подчас не помогает, а мешает появлению новых идей. Когда талантливый карикатурист находится под влиянием какого-то определенного преобладающего выражения лица, ему крайне трудно отвлечься и заставить себя увидеть это лицо по-новому, чтобы нарисовать его как-то иначе.

Сектанты, которые собираются в горах в ожидании конца света, по прошествии предсказанного свыше срока спускаются вниз, не только не поколебленные в своих убеждениях, но, напротив, с удвоенной верой в милосердие Всевышнего. Новая информация, которая могла бы привести к разрушению старой идеи, с готовностью подгоняется под нее, так как чем больше данных находится с ней в согласии, тем крепче она становится. Это напоминает капельки ртути, разлитой на столе: если присоединять к одной капле другую, третью и т. д., то капля будет постепенно расти. Соприкасаясь с ней, соседние капли теряют свою индивидуальность и вливаются в большую каплю. Как и в случае господствующей идеи, большая капля всегда поглощает маленькую, причем без всяких взаимных уступок и компромиссов.

Крайним примером влияния господствующей идеи может служить психическое заболевание, известное как паранойя. Эта болезнь примечательна тем, что способность разума к умозаключениям не ослабевает, как это случается при других формах психических заболеваний, а временами даже как бы усиливается. Единственное отклонение от нормы состоит в том, что больной находится под влиянием навязчивой идеи, которая его беспокоит. Все события, даже самые незначительные и далекие, он рассматривает как направленные против него. Проявление доброты, например, расценивается как зловещая попытка вкрасться к нему в доверие. Пищу он считает отравленной. Газеты для него полны скрытых угроз. Короче, не существует событий и фактов, которые не могли бы быть интерпретированы в таком ключе.