Наталья Царенко - Антистресс для женщин Страница 7

Но все же мы попробуем разобраться, как и почему она возникает, как ее беречь и можно ли сохранить надолго. А главное, существует ли она вообще?

Итак, первая вспышка симпатии – откуда она, каким законам подвластна? Казалось бы, все мы имеем определенные предпочтения, давно нарисованные образы тех, кто мог бы нам понравиться, – и все же при встрече решающую роль играют вовсе не они, а поведение человека, то, как он ведет разговор, какие слова и выражения употребляет, как смотрит, что рассказывает о себе и о жизни, на что обращает внимание, насколько он нестандартен. А вот шатен он или брюнет, полный или худой, высокий или маленький, а также какой он национальности и откуда родом – все это не является главным. Кроме того, при зарождении симпатии голос подсознания очень силен, и решающую роль порой могут сыграть мелочи, в которых мы даже не отдаем себе отчета.

И, конечно, ключевой момент – биохимические реакции, которые управляют нашими чувствами, когда мы влюбляемся: в этом случае организм следует программе продолжения рода и при помощи гормонов управляет нашим поведением таким образом, чтобы это продолжение рода стало реальным. Вот почему иногда в состоянии «острой влюбленности» человек с удивлением отмечает (в краткие минуты просветления рассудка), что он словно сам себе не хозяин, и даже глаголы, описывающие любовь, в этом смысле весьма характерны: «меня влечет», «несет», «тянет»… Помимо гормонов, активизирующих желание и потребность в ласке, на нас обрушивается мощная волна эндорфинов, приносящая эйфорию и начисто сметающая способность критично и объективно оценивать объект страсти. Эндорфин, таким образом, – и друг нам, и враг. Если бы не он, мы просто не имели бы шансов влюбиться, и поиски второй половинки занимали бы вечность – логика и разум блокировали бы большинство наших выборов. Однако за эйфорию мы расплачиваемся порой разбитыми сердцами, а то и семьями, когда обнаруживаем, как же подвели нас «розовые очки».

Парадокс? Парадокс. Но весьма распространенный: ведь многие чуть ли не с детского сада мечтают, к примеру, непременно о высоком блондине, умном и добром, как лабрадор, а в результате выходят за нервного брюнета – к всеобщему удивлению друзей и родственников.

Никто не знает точно, в чем дело, но уже с первой встречи, с первых минут знакомства срабатывает целый комплекс факторов: уже упомянутый биохимический, фактор памяти (мы бессознательно тянемся к тем, кто напоминает – внешними признаками или поведением – тех, кто был рядом с нами в раннем детстве, именно поэтому наши избранники почти всегда чем-то похожи на отца или мать) и культурологический фактор (когда, к примеру, производится оценка степени образованности или происхождения по манере вести беседу).

Ну а что же мы ценим друг в друге больше всего? Задавшись этим вопросом, специалисты Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) получили вот какую картину[3].

Женщины больше всего ценят в мужчинах порядочность (72 %), ум (67 %), заботливость (54 %), верность (53 %), хозяйственность (47 %), и меньше акцентируют внимание на таких традиционно «мачистских» чертах характера, как независимость (14 %) и умение сопротивляться невзгодам (25 %). Девушки младше 24 лет больше обращают внимание на темперамент мужчины (15 %). Те, кто постарше – от 25 до 34 лет, большее значение придают уму (70–72 %). А вообще, чем старше женщины, тем выше ценят они в мужчинах порядочность (63–69 % опрошенных женщин в возрасте старше 45 лет) и хозяйственность (45–47 % женщин старше 35 лет). Таким образом, мужчины сами себе придумали, что женщины предпочитают брутальных мачо – на самом деле им хочется порядочности, стабильности и понимания.

Мужчины ценят в подругах в первую очередь хозяйственность (68 %), порядочность (56 %), верность (55 %), заботливость (50 %), ум (46 %). Таким образом, и дамы напрасно обманывают себя, считая, что «сильная женщина», ведущая себя по-мужским стандартам, или же девушка в стиле «секс-бомб» – это так уж круто. Молодежь (до 24 лет) чаще придает значение внешности (54 %) и сексапильности (27 %), а вот 25–34-летние – уму (44 %). Хозяйственность ценят практически в равной степени все мужчины (48–52 %). Заботливость важнее всего для тех, кто старше 45 лет (33–34 %).

Если взглянуть критически на оба списка, то лидирующие позиции занимают именно те качества, которые позволят паре прожить вместе «долго и счастливо», а не те, которые демонстрируют способность жить друг без друга.

Иногда случается «прямое попадание» – когда совокупность факторов оценивается подсознанием как «самое то!» Мы называем это любовью с первого взгляда. Однако порой случается так, что поначалу яркого впечатления человек и не производит, но по каким-то причинам (видимо, неосознанным) мы вновь возвращаемся к общению с ним и открываем в нем множество чудесных граней позже.

Кстати, наша эйфорическая влюбленность, порой подводя нас самих, дает прекрасный шанс нашему партнеру стать таким, каким мы его видим, – то есть во много раз лучше. Если уж мы разглядели сквозь розовые очки его достоинства, их вполне можно превратить в потенциал, и как результат – воплотить в реальность. Но, увы, далеко не все идут по пути самосовершенствования, мало кто начинает тянуться вверх, чтобы соответствовать, полагая, что раз уж «меня выбрали» – все уже и так замечательно.

Ну и завершает все начатое гормон окситоцин, вызывающий чувство привязанности: пока мы метались в пожаре страсти, организм потихоньку включил программу обеспечения долговременности этих отношений, чтобы, как минимум, зачать потомство и успеть поднять его на ноги. Отсюда и миф о том, что любовь живет три года. Миф это, правда, лишь отчасти: на самом деле, если люди не успели создать из своих отношений чего-то большего, чем просто сексуальное влечение, так и происходит – действие гормонов заканчивается, «глаза открываются», и мы с удивлением обнаруживаем, что рядом «не тот человек». Однако если за это время люди успели стать действительно парой, то есть друзьями и единомышленниками, то «алхимические механизмы» с их примитивной предопределенностью уже не сыграют с ними злую шутку.

То, насколько мы склонны поддаваться первому впечатлению, зависит от жизненного опыта и, конечно, от национальных особенностей менталитета. Анализируя смысл понятия «любовь» у жителей США и стран СНГ, ученые из Москвы и Нью-Йорка выяснили, что для американцев это скорее дружба и забота, а для нас – волшебство и наваждение. И уж тем более различается время, необходимое для того, чтобы влюбиться: если у жителей США для того, чтобы сказать «я влюблен», уходит как минимум несколько месяцев, то нашим соотечественникам хватит и нескольких недель, а то и дней[4].

Однако все дальнейшее происходит у разных людей по совершенно разным сценариям, и даже если в чем-то они похожи, детали все равно отличаются: сколько на земле существовало пар, столько было и вариантов романов между ними, привести которые к какому-то общему знаменателю, к пресловутой формуле любви – совершенно невозможно.

…Каким неуклюжим становится человек, когда он любит по-настоящему! Как быстро слетает с него самоуверенность! И каким одиноким он себе кажется; весь его хваленый опыт вдруг рассеивается, как дым, и он чувствует себя таким неуверенным.

Для многих это потеря разума, слепая страсть, почти безумие: не зря говорят, что любовь и болезнь – во многом одно и то же. Однако бывает и по-другому: любовь воспринимается как благодать, снизошедшая из каких-то совершенных миров и дающая ясность, радость и свободу. В любом случае, любовь – одновременно и зеркальное отражение нашей личности, и способ узнать ее глубже и полнее, и шанс стать лучше, получить новый опыт.

Мы наполняем образ любимого своим собственным содержанием – и простенькая песенка «я его слепила из того, что было» оказывается очень жизненной – мы действительно так и делаем, лепя в своем сознании образ партнера из собственных фантазий и представлений о мире, иногда имеющий с прототипом очень мало общего, причем в образ любимого мы нередко вкладываем именно то, чего так не хватает нам самим. Мы потому так сильно и привязываемся к этим образам – ведь они, по сути, это мы сами, и по той же причине мы бываем так сильно разочарованы и обижены несоответствием мечты и реальности. Ведь на самом деле мы горюем о том, что другой человек оказался другим в буквальном смысле слова.

Человеческая любовь показывает нам, как далеко ушли мы от животных: мы не просто хотим обладания близким человеком, мы хотим взаимности, нам нужно не только и даже не столько тело, сколько душа. Вся трагедия несчастных романов в том и состоит, то человек не получает самого главного – души и искреннего взаимного влечения. Обладать всего лишь оболочкой – унизительно, как бы мы себя ни обманывали, это даже хуже, чем любовь без взаимности.