Александр Рей - Пустышка Страница 2

– Но ведь пациент и дальше может притворяться, не признавая, что разоблачён – делай вид, что спишь, – и все дела.

– Вот для этого ты мне и нужна на подстраховке. Я сначала хочу сам попытаться разоблачить Милеева, а показания приборов использовать как доказательство… И кстати, нельзя исключать, что на этот раз нам может повезти, и Милеев поддастся гипнозу.

– Тогда получится выяснить причину его проблем из первых уст?

– Да, Надя! Страх армии или же дефект психики – вот в чём вопрос!

– А мне кажется, тут и причин искать незачем. Он же альбинос! Альбинос в стране, где на негров до сих пор смотрят как на пришельцев с Марса. Вся его жизнь наверняка проходила под пристальным вниманием окружающих. Попробуй тут не чёкнись! И в самом деле «белая ворона»…

– Каламбурить изволите? Ха, белая ворона – забавно!

– Я не это хотела ска…

– Да ладно тебе. Всё в порядке… Итак, переходим к биографии…

– А ничего, что нас в коридоре ждут?

– Ничего, подождут. Читаю… так… угу… записано со слов матери… бла-бла-бла… двадцать четвёртого ноль седьмого девяносто первого года рождения… в городе Москве… так. Отец – Юрий Олегович… мент… ушёл из семьи, когда мальчику было полтора… ага. Мать – Елена Валентиновна, шестьдесят шестого года рождения… учитель начальных классов… так… Роды-роды… угроза выкидыша… Рождён на три недели раньше… с глазно-кожным альбинизмом «А-один»… в результате мутации гена тирозинозы на хромосоме одиннадцать… Так, это мне непонятно, потом пускай Палыч объяснит, когда анализ закончит… Кожа белая, волосы белые, радужка глаз очень светлая, голубоватого оттенка… при ярком освещении становится красной.

– Представлю, аж жутко становится…

– И не говори. Дальше описано общее развитие. Ходить начал в восемь месяцев, читать в два с половиной…

– Во сколько?!

– В два с половиной года. Головин, кажется, упоминал, что парень с книгами не расстаётся – ему только и успевают их подносить. А чего ты удивляешься?! Высокий интеллект не гарантирует здоровую психику, скорее наоборот. Знаешь, какие в НИИ выдающиеся умы лежали?

– Я понимаю, но в два с половиной читать…

– Согласен, впечатляет. Поехали дальше… Пошёл в детский сад в четыре… мать боялась, что у него начнутся проблемы с адаптацией среди детей и мальчик начнёт болеть…

– И как, оказалась права?

– Удивительно, но нет! Простудные, инфекционные и другие само собой разумеющиеся болезни обошли его стороной.

– А дети его нормально приняли?

– Им маленького альбиносика вообще не пришлось принимать… То есть, если я правильно понял из записей, они «белого» мальчика игнорировали.

– Боялись?

– Нет же. Скорее не обращали внимание. Будто перед ними самый обычный ребёнок. Потом следует уточнение, что окружающие о нём постоянно «забывали»… словно на Даниле надета шапка невидимка… Другие детки играют спокойно, а он сидит себе тихонечко в сторонке, книжки читает.

– Получается, что никто над ним не издевался?

– Абсолютно! Словно и нет его вовсе! Но ладно дети… оказывается, и воспитатели, собираясь на прогулку, могли взять всех, а его забыть.

– Лев Серафимович, странно это… казалось бы, он наоборот должен глаза мозолить, а тут такое.

– В школе всё повторилось… Мать рассказывает, что когда учительница вызывала Милеева к доске, одноклассникам будто каждый раз заново приходилось вспоминать о его существовании. Причём бьюсь об заклад, если не список учеников, сама бы хрен вспомнила ученика Даниила Милеева.

– А с учёбой у него как?

– Судя по вопросу, ты уже сама обо всём догадалась?

– Просто предположила.

– Даниил отвечал всегда безукоризненно, идеально, точно… Любые знания ему давались необычайно легко, особенно точные науки. Но наибольший интерес он всегда проявлял к гуманитарным: психология, философия, история религий, литература, искусство, теория музыки, иностранные языки – их он изучал особенно рьяно.

– Откуда в школе философия и история религий?

– А он с третьего класса на домашнем обучении.

– Что-то случилось?

– Написано, что просто пришёл однажды из школы, сказав, что хочет учиться дома.

– И всё?! А мать?

– А что мать? Ей только в радость, что сын будет сидеть дома – волнений меньше. Вот она и добилась того, о чём он просил.

– Так Милеев что, дома постоянно сидел?

– Постой… так… здесь об этом ничего не говорится. Дальше следует описание, какой он хороший и добрый мальчик…

– А институт? А профессия?

– Не-а! Видимо, Даниил для матери вроде домашнего питомца… Как раз в самом конце она просит не брать его в ряды российской армии… Говорит, что ему туда нельзя. Всё, теперь понятно – десять к одному, что парень притворяется чтобы откосить. Обычный маменькин сыночек.

– Только я не понимаю, как он вообще до комиссии с альбинизмом добрался?

– Здравствуйте, Даниил Юрьевич.

– Здравствуйте.

– Меня зовут Лев Серафимович Исаков. Сегодня мы немножечко с вами поговорим, хорошо?

– Да, пожалуйста.

– Вот и славно. Только если вы не против, пока будем беседовать, заодно и работу вашего мозга исследуем… Нет-нет, не пугайтесь! Просто на вас будет надета специальная, вполне модная, с электродами шапочка. Пока будем разговор разговаривать, Надежда Сергеевна… вон, мышкой в углу притаилась…

– Здравствуйте.

– Здравствуйте. Давайте я помогу шапку надеть… ага… провода сюда… Готово!

– Надежда Сергеевна будет следить за показаниями приборов. Это необходимо, чтобы ваше здоровье лучше изучить.

– Напрасное занятие.

– Хм-м… и почему же?

– Потому что у меня со здоровьем всё в порядке.

– Да-а?! А в военкомате по-другому считают. Кстати, не скажете, уважаемый Даниил Юрьевич, что это вы в столь равнодушном к страстям месте, как военный комиссариат, учудили, если вас к нам аж на обследование отправили, а?

– Рассказал о том, что было давно…

– О своём прошлом? Интересно-интересно… Хотя сейчас не об этом! Лучше я у вас вот что спрошу. Как вы считаете, о чём мы будем вести с вами беседу?

– Лев Серафимович, я не совсем понимаю, зачем вы кружите вокруг да около, словно какую-то лазейку ищете – с какой стороны ко мне подобраться не знаете. Мне в принципе всё равно, как с вами общаться, но вот вы явно перенапрягаетесь. Я бы предпочёл прямой разговор – без лишних, на мой взгляд, зигзагов и смыслов. Но если так вас больше устраивает… то я отвечу на вопрос. Судя по надписи на двери «Кабинет гипнотерапии», вы хотите повторить со мной сеанс гипноза подобно тому, что я проходил у доктора Головина. Судя по присутствию здесь Надежды Сергеевны и шапки электроэнцефалографа на моей голове, будет отслеживаться активность мозговых волн в состоянии бодрствования и под гипнозом для дальнейшего сравнения и анализа. Вероятнее всего, подобные меры были вызваны сеансом с доктором Головиным. Видимо, находясь в состоянии транса, я что-то такое говорил, из-за чего доктор решил, что я имитирую состояние гипнотического транса. Он мне это напрямую не сообщал, но всё и так было понятно по выражению его лица. Таким образом, так как ЭЭГ обмануть невозможно, сегодня вы хотите отследить, на самом ли деле я нахожусь под гипнозом или же притворяюсь. Думаю, именно об этом мы и будем вести беседу.

– Кхе-кхе… э-эм-м… Исчерпывающий ответ… кхм. А что вы такого доктору Головину рассказали, что он неладное заподозрил?

– Не знаю. Я же находился под гипнозом.

– Н-да, действительно… Ладно, если уж вы хотите, Даниил Юрьевич, общаться открыто, тогда незачем тянуть резину и уже можно приступать к сеансу. Как считаете?

– Я согласен.

– Надежда Сергеевна, показаний ЭЭГ на первом этапе достаточно?

– А? Да-да… вполне.

– Хм-м… Надежда Сергеевна немного растеряна, потому что побаивается вашей безукоризненной белизны.

– Делай три глубоких вдоха… вот так… споко-о-ойно… Сядь поудобнее… буквально слейся с поверхностью кресла… утони в его мягкости… дыши неспешно, размеренно… хорошо… вот та-а-ак… некуда спешить… нет забот и дел… можно полностью сконцентрироваться на своём дыхании… слушать его… ощущать своё тело… не о чем беспокоиться… ты в безопасности… по телу растекается спокойствие… размеренность… волнами – от макушки… от темени расходится расслабление… захватывает плечи… руки… тело… до самых ног… волнами расходится тепло… плечи… руки… Тяжесть наполняет шею… глаза… веки становятся неподъемными… неподвластными… руки наливаются тяжестью… неподъёмной тяжестью… ноги становятся тяжёлыми… тело перестаёт слушаться… мысли исчезают… остаётся лишь голос… мой голос…

Попробуй поднять руку… у тебя это не получится… ты не способен оторвать тяжёлую, неподъемную руку от поверхности кушетки… Не получается… ты не способен себя контролировать… ты лишь слушаешь и идёшь вслед за моим голосом… ты ведомый…