Елена Чуйко - Как легко с ребенком от 0 до 3 лет Страница 2

Гинеколог, у которого наблюдалась моя супруга, была просто замечательной. Она порекомендовала нам роддом и врача, который будет принимать роды.

Супругу и меня определили в родильную палату. С самого начала беременности я принял решение, что буду присутствовать на родах потому, что я хотел видеть, как ребенок появляется на свет, а также и для того, чтобы следить за акушером и врачом. Зачем? – спросите вы. Да затем, что моя любимая мамочка рассказала мне столько всяких ужасов, которых она насмотрелась по телевизору и услышала от знакомых, что мне, если верить ее словам, впору было на протяжении родов все время стоять с двумя пистолетами, один из которых направлен в висок врача, а другой в висок акушера. Но на самом деле врач и акушер оказались замечательными людьми. Мы с женой, как очень начитанные, раскомандовались и заявили, что хотим рожать сидя. Может быть, вы не знаете, что, по мнению автора одной умной книги, рожать следует сидя на стуле без сиденья. Если верить его словам, так рожать намного легче, чем в лежачем положении, ведь ребенку помогает появиться на свет сила притяжения. В палату внесли весьма странного вида стул без сиденья. Это была конструкция, сваренная из нескольких металлических уголков, отдаленно напоминавшая стул. В палате еще была шведская стенка и мяч для фитбола. Из книг мы знали, что если во время начала родов ерзать и прыгать на мяче, то схватки становятся менее болезненными. Лена незамедлительно воспользовалась услугами гигантского колобка и принялась вытанцовывать на нем не то восточные, не то арабские танцы. Со стороны это выглядело немного комично, но главное, что ей действительно стало легче. Изредка заходил врач и интересовался частотой схваток, но, к сожалению, наш ответ его не удовлетворял, и Лена продолжала мучить огромный мяч. Через некоторое время зашла акушер и спросила: «А сколько деточка ты уже на мяче прыгаешь?». «Больше часа,» – ответила Лена на удивление бодрым голосом. Акушер с неподдельным удивлением выдала: «Может хватит у ребенка на голове прыгать? Вставай, походи, скоро рожать!». На лице у жены явственно обозначился вопрос: «Неужели я все это время прыгала на голове у своего ребенка, да как же это так, почему мне раньше об этом не сказали, а я тут со всем усердием скачу, а оказывается на голове своего малыша, да это же кошмар?!». Я предпочел ответить на этот безмолвный вопрос любимой жены партизанским молчанием, так как попросту боялся сказать что-то не в тему. Через некоторое время мы начали замечать, что через нашу палату проходят совершенно незнакомые нам люди, некоторые из них были в белых халатах, а некоторые в обычной верхней одежде. Я с любопытством заглянул за дверь, в которой все эти люди пропадали, и обнаружил, что наша палата проходная, и за ней находится еще одна палата, в которой устроилась семейная пара с полудюжиной родственников. Было уже около семи вечера, к нам зашел врач и любезным ровным тоном сказал Лене: «Ложись скорей, будешь рожать, у меня параллельно рожает пять девочек, так я буду бегать по палатам и смотреть, какая первой начнет». Слова, прямо скажем, не сильно ободряющие. Начались роды, и тогда я забился в угол, где и притаился, сидя на стуле. Сидел я тихо, но в душе громко молился о том, чтобы все прошло замечательно. В какой-то момент Лена захотела воды, у меня на выполнение ее просьбы ушло всего пару секунд. Все присутствующие в палате даже немного испугались, когда, откуда ни возьмись, вдруг вырос я с флягой в руках. Врач, увидев, что на мне белые тапки, которые, по его мнению, носят только медики, подумал, что перед ним стоит медицинский работник. Но его умозаключения не подтвердились, ведь я не санитар, а всего лишь будущий отец, который позаботился о том, чтобы всем своим видом походить как минимум на медбрата. Я справедливо полагал, что человеку в белом в роддоме будут задавать меньше вопросов.

Приблизительно за три часа до начала родов приехали тесть и теща. Они гуляли под окнами и весело посылали Лене воздушные поцелуи. Конечно же, жене было очень приятно, что ее родители бросили все дела и караулили под окнами роддома в ожидании чуда, которое вот-вот появится на свет.

Роды продолжались, я тихо сидел в самом дальнем и темном углу, врач и акушер были заняты тем, что давали моей жене рекомендации, как и когда ей необходимо тужиться. Акушер постоянно кричала: «Какай! Какай!», что меня ничуть не смущало. В какой-то момент в палату зашла медсестра и сразу же направилась ко мне. Она поинтересовалась, как меня зовут и, услышав, что я Александр Чуйко, попросила проследовать за ней. Заинтригованный и недоумевающий я вышел из родильной палаты. Оказалось, что родители жены уже сидят в холе роддома и им ужасно интересно, как обстоят дела у их дочери. Я сказал, что все хорошо, она уже рожает, и скрылся в тени больничного коридора. Пока я шел к палате, все время думал над тем, что же они хотели от меня услышать, ведь и так ясно, что Лена рожает, ведь это роддом. Мы им СМСки отправили с соответствующим текстом, так зачем было срывать меня с места, а вдруг Лене опять захочется пить. К палате я летел со всех ног. Открыв дверь, я увидел нечто такое, чего не забуду еще очень долго. Можно сказать, что я увидел нашего ребенка раньше, чем сама Лена. Койка, на которой она рожала, стояла таким образом, что ноги Лены были направлены прямо в сторону двери. И когда я открыл дверь, то увидел маленькую пушистую головку. Самое интересное, что врач еще за час до появления этой головенки на свет знал, что она пушистая. И для этого ему не понадобилось УЗИ. Думаю, вы меня поняли. Не могу сказать, что я надолго застыл, когда увидел частичку своей дочери, но мне показалось, что за время моего созерцания Лена успела почувствовать себя неловко. На самом деле так и было, она сама мне об этом рассказала через несколько дней. Прошло еще минут пятнадцать, и наша малышка явилась в мир. Я был счастлив, жена тоже! Это мгновение было самым восхитительным в нашей жизни, ведь мы впервые стали родителями. Подарить жизнь другому человеку, это воистину прекрасно, тем более что мы с женой так любим друг друга! Не хочется только вспомнить уговоры моей мамочки, советовавшей нам стимулировать роды, занявшись любовью, при том, что Лене за месяц до предполагаемой даты их начала врачи категорически запретили любовные утехи. Я настолько люблю свою супругу, что задвинул личные потребности и желания в самый дальний угол и поставил во главу наших отношений заботу о плоде совместной любви. Говорить о том мгновении, когда наша дочь родилась, я могу часами, но так случилось, что буквально через мгновение наша радость сменилась тревогой. Дочурка дышала очень слабо и поэтому не могла даже закричать. Я всячески подбадривал Лену, говорил ей, что это нормально, все дети так делают, а сам в это время держал кислородную маску возле маленького личика. Прошел час, лучше ей не становилось, и нашу девочку отвезли в реанимацию. Слава Господу Богу, что мы рожали именно в той единственной больнице в городе, в которой была реанимация. И как бы не ругали мы политиков, но эта самая реанимация была построена на деньги одного из известных политических деятелей. Реанимация и Господь Бог спасли нашу дочь и спасают сотни детей по всему миру. Нашу дочь забрали врачи-реаниматологи, а нам сказали прийти к ней через 3 часа. Для нас с женой выделили палату, сказать, что она была маленькой, это ничего не сказать. Она была просто крохотной, но в тот момент меня это мало заботило. Мы думали только о дочке. После того как мы устроились в палате, жена попыталась принять душ, но в роддоме отключили воду. По счастливой случайности я взял с собой пять литров питьевой воды. Мы подогрели воду в электрическом чайнике и общими усилиями привели Лену в порядок, после чего и отправились в реанимацию к дочке. Конечно же, нам было больно тогда на нее смотреть, и мы стараемся об этом не вспоминать, поэтому я буду немногословен. Дочка находилась под огромным колпаком, в котором поддерживалась оптимальная температура и содержание кислорода. С первого дня она боролась за свою жизнь, постоянно выдергивая зловредные трубки, которые врачи вставляли ей в вены. Мы приходили к дочурке каждые три часа, приносили ей сцеженное молоко, которое доставалось не без труда. Довольно странно, что ни одна из медсестер не умела правильно сцеживать грудное молоко, и все они делали это ужасно больно. Сцеживание превращалось в муку. И только через несколько дней нас навестил врач, который принимал роды, и показал, наконец, как правильно это делать. При этом врач был мужчина, только он знал, как это делается безболезненно! Конечно же, мы с женой очень благодарны ему за все то, что он для нас сделал. Обычно из этого роддома рожениц выписывают через три дня, но мы через три дня только получили разрешение на то, чтобы доченьку перевели в нашу палату. В то самое утро, когда врачи собирались перевести ее к нам в палату, мы об этом еще не знали, жене должны были делать флюорографию. Несколько недавно родивших женщин, моя жена и я отправились в соседний корпус больницы. У входа в здание я чуть не подрался с мужчиной, который курил возле больницы. Далее мы поднялись на последний, кажется, это был десятый этаж, и тут женщина, которая делала снимки, вдруг заявила, что рентген сломался, но она может сделать снимок на старом аппарате. Когда рентгенолог меняла кассеты в старом аппарате, я ей здорово помог с тяжелой конструкцией, и она, видимо из чувства благодарности, сказала, что если у меня есть такая возможность, то лучше будет увезти жену в другую больницу и сделать снимок там. Причиной тому является высокий уровень облучения, исходящего от старого аппарата. По нашим законам матери не отдают в роддоме ребенка до тех пор, пока она не пройдет флюорографию. Поэтому у остальных рожениц выбор был невелик, ведь у них не было под рукой мужа, который ходил бы за ними как джин, исполняющий все пожелания. У моей супруги такой джин был, и уже через час мы вернулись в роддом с заключением врача о пройденной флюорографии.