Елена Любимова - Я хорошо себя веду и дома, и в гостях. Как отучить ребенка от вредных привычек и научить хорошим манерам Страница 20

Иногда мы принимаем за плохое поведение вещи совсем иные, не требующие наказания. И в таких случаях всю вину за случившийся скандал нам полностью нужно взять на себя, так как именно мы поняли намерения чада неверно и, следовательно, неправильно на них отреагировали.

Например, малыш, который оторвал или открутил, пролил что-то, мог сделать это не нарочно – просто по неловкости. Если он пытается повторить этот «подвиг», начинает хныкать и драться, очевидно, что он уже делает это назло – то есть на сей раз ведет себя плохо. Если же малыш тянет маму за юбку, постоянно отвлекает ее, лезет к ней на колени, не давая поговорить с друзьями – это вновь не плохое поведение, а ревность. Чаду просто недостает внимания, оно чувствует, что родители отвлеклись от него слишком, слишком надолго. Это тоже не преступление, даже если малыш требует внимания, несмотря на несколько отказов мамы: «Не мешай!»

Мы уже говорили, что у детей личность пока не сформирована – вплоть до подросткового возраста родители являются для ребенка всем в прямом смысле слова. Иными словами, дети не могут веселиться на вечеринке, если в этом им не помогаем мы. В том и состоит основная трудность подхода, при котором мы, придя в гости, оставляем своих отпрысков с хозяйскими одних, в соседней комнате. Казалось бы, детворе играться с новыми друзьями – не заиграться, ан нет. Они то и дело выскакивают в зал, где идет застолье для взрослых, теребят своих пап и мам с требованиями: «Ну, поиграй с нами!», не воспринимая уже имеющихся новых друзей как полноценных партнеров по играм.

Для этого нам и нужно уметь различать мотивы необычного поведения ребенка в обществе – просто это не всегда так уж легко сделать. Один отказ, потом второй – и ребенок неизбежно начинает чувствовать себя брошенным, одиноким, потому что таков его возраст, тесно связывающий его с родителями, а не сверстниками. Сперва он будет просто вести себя слишком навязчиво, затем начнет баловаться, и уже не по-доброму… Но ругать его в этот момент бесполезно – потребность детей в родительском внимании является одной из основ их личности в данном периоде. Поэтому никакие уговоры и угрозы здесь не возымеют должного действия – когда ребенок начинает думать, что его «забыли» или «бросили», у него может начаться настоящая животная паника. Так что это вовсе не каприз по поводу очередной игрушки или конфеты – это требование с куда более глубокой подоплекой…

А стало быть, нам совершенно необходимо распланировать совместный поход так, чтобы как минимум треть этого времени мы могли посвятить ему, пусть даже это будут пятнадцатиминутные «интермедии» один раз в час.

Дети вовсе не столь «универсальны», как взрослые – особенно в смысле реакций на различные раздражители. Мы привыкли, что младшее поколение нашей семьи всегда излучает энергию (если только чем-нибудь не заболеет), готово к новым приключениям, не может и получаса усидеть на месте. Словом, мы мысленно ставим знак равенства между словами «ребенок» и «непоседа», полагая, что тяга к «острым ощущениям» для малышни является какой-то константой – непременным атрибутом возраста. И мы при этом совершенно не учитываем, что на данное свойство могут подействовать еще и внешние факторы. То есть мы думаем, что это перманентное свойство детского поведения не зависит ни от чего ни извне, ни изнутри. А между тем это далеко не так.

Страдающие, например, арахнофобией (страхом перед пауками) часто тренируются контролировать свой страх, заводя домашних пауков – равно как и при легких формах клаустрофобии больные ею в итоге обучаются свободно ездить в лифте, коль того требует работа… Но дети, страдающие чувствительностью к тому или иному фактору, не умеют управлять ею даже частично. А между тем очевидно, что и у них бывают такие склонности – подобное нарушение можно получить и во взрослой жизни, но в подавляющем большинстве случаев оно оказывается все же «родом из детства». Точнее, арахно– или клаустрофобия легко формируются после одного крайне неприятного случая вроде укуса ядовитого паука или, например, застревания в лифте. А вот боязнь высоты, гиперчувствительность к лунным и другим астрономическим явлениям и т. д. относятся к врожденным особенностям работы центральной нервной системы (ЦНС). Это значит, что впервые они проявляются именно в детстве, и, более того, во взрослой жизни их можно откорректировать только в очень небольшой степени.

Таким образом, мы часто можем и не подозревать, что малыш не ведет себя плохо, а просто впадает в панику на большом, открытом пространстве, в толпе. Или, скажем, у него кружится голова при виде быстро движущихся людей и/или других предметов. Такие отклонения нередко возникают даже у взрослых. Так почему бы им не иметься и у нашего чада?.. Кроме того, возбудимость ЦНС у многих детей сильно меняется в зависимости от лунного цикла – с возрастом это проходит, но заметно проявляется в детстве.

Если знать, что неадекватное поведение ребенка, возможно, связано с особенностями реакций его ЦНС, догадку проверить легко. Это можно сделать либо у врача-невропатолога, либо самостоятельно. Если чадо боится громких звуков, это заметно сразу – достаточно лишь включить в его присутствии что-нибудь немузыкальное (пылесос, например), да погромче. Что касается астрономических или даже атмосферных взаимодействий, то связь в ними можно установить лишь путем наблюдений.

Кстати, если мы заметим, что ребенок теряется, боится чего-то наподобие мерцающих вспышек или быстро движущихся предметов, высоких и вообще огромных конструкций, его точно не помешает показать невропатологу, поскольку в таких внешне пустячных отклонениях часто выражается то, что может развиться в неврологическое заболевание.

Помимо граничащей с болезнью специфики у детей сравнительно часто и рано проявляется еще одна особенность регуляции ЦНС – свойственная всем без исключения взрослым разница биологической активности. Мы сами наверняка принадлежим к группе либо «жаворонков», либо «сов», а стало быть, чувствуем себя наиболее энергичными и работоспособными лишь в первой или второй половине дня. У нас имеются свои предпочтения по поводу оптимального времени пробуждения – с первыми лучами солнца или ближе к обеду. Естественно, когда нужно, мы можем отодвинуть влияние природной структуры биоритмов на задний план. Иначе говоря, мы уже взрослые люди, и умеем веселиться, даже если глаза слипаются от усталости, ранней «побудки» и других причин.

Однако дети так еще не умеют. Поэтому логично, что «совенок» не придет в восторг от пробуждения в восемь утра с какой угодно занятной целью. Точно так же и «жавороненок» начнет нервничать, злиться, если визит в гости затянется до вечера, и ему не удастся поспать во второй половине дня. Разницу природных биоритмов нужно учитывать, поскольку дети сдерживаться не умеют, и если сонливость начнет доставлять им явный дискомфорт, они с охотой испортят настроение всем вокруг. Оттого «совят» лучше не будить раньше десяти утра, а прогулки с ними и вовсе разумнее назначать на вторую половину дня. «Жаворонка», напротив, лучше поднять пораньше, чтобы уже часам к трем он мог прикорнуть дома, в любимой кроватке, по возвращении с мероприятия.

Частенько в процессе наблюдений, описанных выше, можно заметить и еще кое-какие закономерности. В частности, что наше чадо редко капризничает просто так – от «зловредства» или обиды, из прихоти. Напротив, присмотревшиеся к своему озорнику родители сплошь и рядом замечают, что ребенком на самом деле руководят взаимосвязи куда более простые. Например, хуже всего дети обычно ведут себя в магазинах, особенно кондитерском отделе и отделе игрушек. Это естественно, ведь вокруг столько всякой всячины, соблазняющей одним своим видом, а мама это запрещает трогать, а то отказывается покупать… Но у иных детей по этому поводу наступает настоящая истерика – вплоть до намеренного надкусывания понравившейся сладости или воплей «Не отдам!» по поводу зажатой обеими ручками игрушки.

Такие крайние проявления не всегда связаны только с капризом. Частенько можно заметить, что посещение кондитерского отдела становится особенно затруднительным лишь при определенных обстоятельствах. Скажем, если чадо поело перед выходом не слишком плотно (возможно, мы это делаем намеренно, чтобы его не клонило в сон) или долгое время было ограничено в сладостях и дома (запретил стоматолог или эндокринолог). Аналогично приступы истерии по поводу одежды, модной среди сверстников бытовой техники, игрушек и т. д. особенно остры у детей, испытывающих их постоянный дефицит. Так что подчас мотивация у ребенка проста: ему этого почти не покупают, он голоден и т. п., а мама, как на грех, потащила его как раз в самую гущу соблазнов!

В таком случае настоящий припадок у малыша вполне понятен – это просто взрослый не сообразил, что детей, живущих в семье с низким достатком, не стоит водить в отдел дорогих игрушек. Взрослые действительно не всегда замечают такие «мелочи». Они вполне владеют своими желаниями и могут даже специально знакомиться с финансово недоступным им ассортиментом. Дети же на столь холодное «созерцание» неспособны, потому и «воспитание вкуса» у них обычно заканчивается скандалом: «Купи, и все тут!»