Стив Биддалф - До трех еще рано Страница 24

Для меня было важно вернуться на работу, и я рада, что сделала это. Мне не хотелось потерять себя как личность. К тому же так приятно оказаться там, где никто не плачет, где можно поговорить по телефону, не будучи прерванным, а в конце дня сказать себе: „Я сделала это хорошо”. Но, воспитывая ребенка, вы заканчиваете день с целым списком совершенных ошибок. Когда вы становитесь родителем, вам требуется время, чтобы вновь обрести признание на работе.

Нет такой женщины на свете, которая не проплакала бы первую неделю, вернувшись на работу. Это просто очень трудно. У нас была прекрасная няня, а теперь она стала близким другом. Она научила меня многому в вопросах воспитания, о чем я никогда бы не узнала другим путем. Мне нравилось быть матерью, я обожаю детей. Но мне нравилось и то, что я вернулась на работу и чувствовала, что в состоянии справиться и с тем и с другим. Я чувствовала себя способной к этому и сильной.

Ясли не были тем, чего мне хотелось. Очень трудно найти хорошие ясли. И, на мой взгляд, их проблема в том, что там слишком часто меняются работники и нет никакого взаимопонимания с детьми, что очень необходимо ребенку. Если вы найдете хорошую няню, просто удивительно, какая между ней и ребенком возникает полная связь.

Два года спустя у меня появился второй ребенок. Когда я снова вернулась на работу, все стало намного сложнее. Вы управляете таким сложным кораблем, что, если сделаете что-нибудь не так, он сломается. Я была чрезвычайно подавлена. Ничто не помогало справиться с ситуацией.

Моя маленькая дочка не хотела оставаться с няней, потому что я не отняла ее от груди достаточно рано. Я отправила дочку к няне позже, так как взяла полугодовой отпуск по уходу за ней. Я сцеживала молоко для нее на работе, чтобы было чем кормить ее днем, но у няни она отказывалась от бутылки целый день, а потом требовала кормления всю ночь. Это был полный кошмар, который длился три месяца, а дочка кричала и плакала у няни целыми днями. Однажды я безуспешно пыталась накормить ее перед работой, силой воткнула ей в рот рожок и повредила девочке язык.

Я знала, что хотела иметь большую семью; по крайней мере троих, а скорее всего, четверых детей. Я забеременела третьим ребенком, и это оказалось очень трудным в тот момент. Двое моих детей были у няни, я была в положении, поэтому очень уставала. Люк и я переживали сильный стресс. Я просто не понимала, как можно работать с тремя детьми. Мне не хотелось бросать семью, но и не хотелось оставлять свою работу. Проблема решилась сама – я разругалась с боссом и подала заявление об уходе на следующий день после этого. Как только я решила уйти, я поняла, что поступила правильно. Я сразу же успокоилась.

Я не знала, как буду поддерживать семью в финансовом плане. У нас всегда было две зарплаты. Мы стали жить совсем по-другому. Мы отказались от машины и стали по-другому делать покупки. Это оказалось совсем несложно. Теперь мы не тратили деньги на одежду для работы, на химчистку, транспорт, ланчи, круассаны и кофе, а все это была достаточно большая доля нашего бюджета. Поэтому страшно было вначале бросить работу и измениться. Встречаясь с людьми на улице, мы говорим: „Я работаю тем-то…” Было очень трудно сказать: „Я мама”.

Оставаться дома было намного труднее, но я очень-очень редко теперь просыпалась по ночам, чувствуя себя подавленной. А ведь это происходило раньше постоянно. Вы никогда не справляетесь с проблемами одинаково. У меня ни на минуту не появлялось желание вернуться на работу».

Уйти с работы оказалось нелегко для Милли как с психологической точки зрения, так и с финансовой. Но это все равно лучше, чем разрываться на две части, как ей приходилось жить раньше. Будучи энергичной женщиной, Милли стала находить для себя занятия в своем кругу и радоваться этому. Жизнь начала приобретать смысл.

«Самое большое отличие от прежней жизни после увольнения с работы заключается в том, что вы становитесь вовлечены в местную общественную жизнь. Вы знакомитесь с людьми около школьных ворот, на приеме у врача, вместе пьете кофе и ведете на занятия детей. Вы знакомитесь с совершенно разными людьми. Иногда вы участвуете даже в местных политических мероприятиях, проводите кампании в поддержку парков. А так как вы не летите все время куда-то, то можете поболтать с продавцами и с другими людьми. Просто поразительно, как все изменилось в моей жизни. До того как я оставила работу, я прожила 15 лет в этом районе, и ни один местный торговец не знал меня, чтобы простить мне недостающие 50 пенсов. А потом я перестала работать, и у меня появился Матти. Я не могла пройти по округе, чтобы меня не остановили. Мне приходилось задерживаться по полчаса в каждом магазине, куда я заходила. Все обнимали Матти, клали ему монетки в ручку. Он родился в совершенно другом мире, чем мои старшие дети. Мы живем в районе, где осуществляется фантастическая программа „SureStart”. У детей теперь есть спортивный зал, проводятся уроки плавания, уроки йоги для мам, во время которых работает детская комната для малышей, устраиваются экскурсии и многое другое.

Теперь я горжусь своей жизнью – я хотела работать, и я работала, но я изменилась, когда работать стало невозможным. Сейчас я все время посвящаю детям. Однажды я вернусь на работу. Но пока мое место в семье».

2. «Сумочка-обманка» и адские ясли

У Эллы и Патрика МакМилланов трое детей: Генри (8 лет) и близнецы Мика и Зу (4 года). Элла – журналист, а Патрик – музыкант. Начало семейной жизни Эллы и Патрика казалось прекрасным – дом за городом, постоянно проживающая в семье няня. Но карьера вынудила их переехать в город, где все пошло не так. История незабываема из-за череды неприятностей, а также благодаря использованию Эллой «сумочки-обманки», для того чтобы можно было незаметно покинуть офис. Случай МакМилланов показывает, как влияет на жизнь молодой семьи работа в сфере британской культуры. Элла рассказывает свою историю:

«Я испробовала буквально все способы заботы о ребенке, прежде чем мой сын пошел в школу, но не нашла ничего, что оказалось бы прекрасным. Постоянное присутствие няни в доме, пока мы жили за городом, казалось многообещающим, но она не была в состоянии подняться раньше семи часов, когда мне требовалось успеть на поезд, чтобы попасть в офис в Лондоне. Поэтому я оставляла ребенка в автомобильном кресле перед ее дверью, которую открывала в надежде, что, если ребенок заплачет, няня проснется. Она никогда не начинала работу раньше 11 часов в родной Испании, как она потом объяснила. Из чего я понимала, возвращаясь вечером домой, что она редко выводила ребенка гулять, но рассказывала ему массу сказок, обычно держа мальчика на коленях. Она была чрезвычайно добрая и веселая, но довольно полная, а когда я спрашивала ее, почему они не гуляли, она обычно отвечала: „Ну, было похоже, что собирается дождь”. Я пыталась объяснить ей, что в Англии так бывает каждый день.

Переезд в Лондон, чтобы подстроиться под работу мужа и мою, означал, что мы могли позволить себе только крошечную квартиру с двумя спальнями без места для проживающей в доме помощницы. К тому времени Генри исполнилось полтора года, и его можно было отправлять в ясли „Занятые ручки”, которые находились неподалеку от дома и принимали детей его возраста. Однако ясли закрывались в 6 часов, поэтому мне нужно было уходить с работы в пять часов самое позднее, а большинство коллег в редакции не уходили с работы раньше шести или семи часов вечера. Мои ранние уходы, несмотря на то что я появлялась в офисе на час раньше других, стали предметом незаслуженных замечаний со стороны коллег. Удивительно то, что меньше всего сочувствовали мне другие женщины (главным образом бездетные). Босс любил подшучивать, когда видел, что я навожу порядок на рабочем месте, перед тем как уйти: „Спасибо, что заглянули”.

Со временем мы переехали в дом, и я нашла более дорогие ясли, единственные в нашем районе, работавшие до 7 часов. Это позволяло мне лишний час оставаться на работе, а с назначением нового босса я сознательно старалась отвлечься от трудностей с уходом за ребенком. Я приносила в офис лишний жакет и дамскую сумочку, вешала жакет на спинку своего кресла, а сумочку клала на стол, когда нужно было незаметно ускользнуть, оставляя при этом включенным компьютер. Быть редактором – значит общаться с другими журналистами, которые часто находятся на разных этажах. Если мой компьютер работал, то все считали, что я где-то в офисе, раз меня нет за моим столом.

Однако случалось, что я задерживалась на совещаниях и не могла сбежать и поэтому не успевала к заветным 7 часам. Однажды, будучи уже беременной близнецами, я неслась через весь Лондон в машине, позвонив в ясли, что задерживаюсь на пять минут. Из-за аварии на дороге я опоздала на еще большее время и приехала в ясли в 7:15. У дверей стояли две девочки в возрасте подростков. Я с ужасом наблюдала, как мой сын прополз у них под ногами и бросился ко мне навстречу прямо через дорогу. На следующий день я получила счет на 70 фунтов за то, что два человека вынуждены были меня ждать в течение 15 минут. Я заплатила 20 фунтов, на повышенных тонах побеседовала по поводу моих постоянных опозданий с заведующей яслями, которой было всего двадцать лет с небольшим, и немедленно забрала ребенка из яслей. Жаль, что тогда я не пожаловалась властям на воспитателя, пренебрегшего своими обязанностями».