Валерий Астапов - Тревожность у детей Страница 4

Можно предположить, что различный опыт восприятия матери на первом этапе организован дискретно, так, что существует отдельно «мать, приходящая ночью», «мать, входящая в комнату», «мать около детской кроватки». Таким образом, «мать» – это набор из многих матерей – женщин, все они хорошо узнаются, но не взаимосвязаны.

С первого взгляда такая необычная гипотеза кажется затруднительной для изучения. Однако известный шотландский психолог Bower (1974) провел следующий эксперимент: «Я буду описывать новорожденных, которые размещаются напротив зеркал, воспроизводящих 2 или 3 образа человека. В одном случае новорожденному предъявлялись 2 или 3 изображения его матери, в другом он видел свою мать и 1 или 2 незнакомых женщины, сидящих в такой же позе, как и его собственная мать.

Новорожденные в возрасте менее 20 недель в случае многократного предъявления матери успешно реагировали с помощью улыбок, движением рук на каждую мать поочередно. При предъявлении незнакомой матери новорожденные так же счастливы и взаимодействуют с ней так, как если бы это была их собственная мать. Они не узнавали собственно различных матерей, в этом смысле я употребляю термин «идентификация», которой означает, что они не идентифицировали различные образы матери, принадлежащие одному и тому же человеку.

Новорожденные в возрасте более 20 недель игнорировали незнакомую и взаимодействовали со своей матерью. Однако при многократном предъявлении матери они становились удрученными, когда видели более чем одну маму. Я должен признать, что это показывает, что более маленькие новорожденные идентифицируют объекты с местом, и, следовательно, они думают, что у них множество матерей. Более взрослые новорожденные идентифицируют объекты по качеству, они знают, что у них только одна мама. Поэтому они становились удрученными при одновременном предъявлении нескольких изображений» (с. 83).

Это исследование позволяет предположить, что возраст 6–7 месяцев представляет собой стадию развития ребенка, когда впервые у него формируется «внутренняя представленность», согласно терминологии Schaffer (1971), единственной матери. Если это так, то этим частично можно объяснить появление тревожности отлучения в возрасте 6–7 месяцев.

Пока эта идея представляет собой какой-то теоретический интерес, она требует дальнейшей разработки, хотя бы даже незначительной. Развитие «внутренней представленности» является существенно значимым для отношений между объектами. Переход от частичного восприятия объекта к построению его целостного образа можно рассматривать как показатель процесса созревания. Это утверждение Schaffer, который определил тревожность отлучения, как краеугольный камень в когнитивном развитии ребенка, представляющий собой первое появление интегративной «внутренней представленности». Эта идея может быть проверена при изучении формирования привыкания, которое зависит от противопоставленности внешним объектам внутренней представленности.

Привыкание можно обнаружить уже в первые дни жизни. Это, конечно, очень ограниченное привыкание. Через 8-12 недель ребенок достигает того, что научается различать простейшие и относительно ничего не значащие стимулы для понимания их в собственно терминах близости или отдаленности (McCall, 1971).

В возрасте от 6 до 7 месяцев ребенок сначала ведет себя так, как если бы он знал, что у него одна мама, мама единственная. Однако мы все еще не можем объяснить, почему ребенок испытывает тревогу, когда долго ее не видит.

Возможно, что ребенок в этом возрасте считает, что исчезнувший объект вообще перестает существовать. Piaget приводит пример поведения ребенка в возрасте 7 месяцев. «Жаклин пытается схватить игрушечного утенка на своем стеганном одеяле. Она почти схватила его, но неожиданно он выскальзывает и оказывается позади нее. Он упал почти рядом, но сзади, и оказался в складках простыни. Глаза Жаклин продолжают двигаться, двигается рука в этом же направлении. Но как только утенок исчез из поля зрения – действия сразу же прекращаются! До нее не доходит, что нужно посмотреть в складки простыни сзади, что было бы очень легко сделать (она делала все механически, без какого-либо поиска)… Затем я доставал спрятанного утенка и клал его около ее руки три раза. Все три раза она пыталась его схватить, но как только она была близка к этому, я сразу же нарочито очевидно прятал его под простыней. Жаклин немедленно убирала руку и успокаивалась. На второй и третий раз я дал ей почувствовать игрушку под простыней, и даже на короткий промежуток времени она дотрагивалась до нее, но до нее не доходило приподнять простыню». (Flavell, 1963, с. 132).

Однако более поздние исследования показали, что поведение Жаклин в действительности характеризует ребенка в возрасте от 4 до 6 месяцев. Позже этого возраста ребенок обычно может достать игрушку, спрятанную под каким-то укрытием.

Bower (1974) провел эксперименты, в которых выдвинул предположение о причинах того, почему ребенок не может отыскать спрятанную игрушку. Трех– и четырехмесячные дети наблюдали за движущейся игрушкой – паровозиком. Затем паровозик останавливали. Дети также останавливали свой взгляд на неподвижном поезде, а затем продолжали смотреть на тот отрезок пути, который прошел поезд до остановки.

Дети действовали так, как будто остановившийся поезд для них – это совершенно другой предмет, не тот, который двигался, как будто они наблюдали за двумя различными паровозиками.

Последующие эксперименты были связаны с предположением, что дети определяют идентичность движущегося объекта просто в понятиях движения. Движущийся за ширмой предмет воспринимается при появлении как совершенно другой объект, но и это не вызывает изменений в траектории движений глаз ребенка. Но когда объект появляется с другой стороны, ребенок начинает выражать беспокойство. Исходя из этого, можно предположить, что объекты идентифицируются не только по движению, но также по местоположению, а эта способность появляется у ребенка к пяти месяцам.

Исчезновение объекта со своего места может означать, что он перестал существовать, а его появление является демонстрацией его возрождения.

Эту концепцию Piaget описывает следующим образом: «Всё говорит за то, что ребенок воспринимает объект как сделанный или не сделанный… Когда ребенок видит частично появляющийся из-за ширмы объект, он предполагает, что этот объект существует целиком, он даже не считает, что эта целостность формируется «за ширмой», он просто допускает, что этот процесс формирования идет в момент появления из-за ширмы.

Так как положение объекта в пространстве является важной составляющей его существования, окружение ребенка постепенно наполняется такими понятиями как «мяч под креслом», «кукла в гамаке», «часы под подушкой», «мама около окна». Если мяч закатился под диван, он становится уже другим объектом: «мяч под диваном». Если мама готовит, она становится «мамой около плиты». Такой мир похож на «кинофильм, состоящий из статических кадров, которые сменяют друг друга, не давая никакой последовательности и целостного представления о всех кадрах». (Flavell, 1963, с. 151). В данном случае мы снова возвращаемся к теории «множественной мамы».

В период появления тревоги отлучения или немного раньше ребенок «уже не думает, что предмет продолжает оставаться предметом до тех пор, пока находится на данном месте, и что все предметы, находящиеся в данном месте, есть одни и те же предметы или что предмет остается предметом до тех пор, пока продолжает двигаться по одной траектории, являются одними и теми же предметами». (Bower, 1947, с. 202).

Однако «константность объекта» – это детская очевидная определенность, убежденность. Понимание того, что предмет продолжает существовать, несмотря на свое исчезновение, достигается только к 18 месяцам. Младенцы до 18 месяцев продолжают демонстрировать необъяснимую тенденцию идентифицировать объекты с местами. Они не могут смириться с невидимым месторасположением предмета. В возрасте 18 месяцев ребенок уже действует так, будто вещь постоянно существует независимо от того, видима она или нет.

Знаменитая фрейдовская история рассказывает о том, что маленький мальчик 18 месяцев может сделать такое для себя открытие, но ему постоянно требуется подкрепление. Ребенок бросает деревянную катушку, привязанную к веревке, дает ей исчезнуть, а затем тянет веревку, чтобы снова её увидеть. Эту процедуру он может повторить несколько раз. Вероятно, что «такое поведение связано с детской тревогой, когда мама временно отсутствует». (Freud, 1920, с. 14).

Предположение, что ребенок находится в состоянии дистресса при отсутствии матери, вытекает из факта существования у новорожденных тенденции идентифицировать объекты по их местоположению, но не объясняет возникновения самого дистресса. Для объяснения нам необходимо обратиться к особому типу мышления, который обнаруживается в тот период, когда проявляется тревожность отлучения.