Екатерина Кронгауз - Я плохая мать? И 33 других вопроса, которые портят жизнь родителям Страница 5

Глава 4

Так будет всегда?

Человеку свойственно думать, что то, как есть сейчас, – будет всегда. В любых отношениях. И это всегда оказывается неправдой, но с детьми особенно. И в хорошем, и в плохом смысле.

Лева был самым ангельским ребенком из всех, кого я видела в своей жизни. С рождения он спал и улыбался, улыбался и спал. Он чуть слышно хныкал, только когда был повод.

Почему-то, даже несмотря на это, я пыталась поначалу воспитывать его. Например, я зачем-то решила, что буду кормить его по часам. Впрочем, на вторую ночь, когда я, как дура, сидела на кровати, слушая грустный тихий плач, и, как зомби, ждала 30 минут, когда на часах зазвонит сигнал и можно будет нам с Левой снова заснуть, я прекратила эксперимент. Больше таких глупостей я не делала. Мне казалось, что все уже сложилось как нельзя удачнее. И так будет всегда.

Утром, спустя почти четыре года, Яша разбил Леве в кровать три яйца, Лева толкнул его ногой в голову о стену, Яша разбил себе нос и губу, я понесла его умываться, пытаясь сдержать фонтаны крови, а Лева шел за нами и говорил: “Мама, посмотри, у меня тоже царапина, посмотри”. На часах было шесть утра.

Я очень хорошо помню то время, когда Лева был маленький. Это, наверное, свойственно всем счастливым парам – впадание в прелесть. Я могла давать советы о воспитании направо и налево. Как укладывать? Кладете в кровать, говорите спокойной ночи и уходите. Как прекратить истерику? Сказать: а теперь успокойся, – и он подбирается и перестает плакать. Как приучить к горшку? Сказать: малыш, если ты захочешь писать, писай в горшок. Как научить убирать игрушки? Сказать: а теперь мы убираем игрушки. И мне казалось, что это правильно, что это просто, что это и есть воспитание и так будет всегда.

А потом Лева вырос еще немножко, появился Яша, и все изменилось. Нет, я читала про ревность, я даже долго готовила Леву к рождению брата, рассказывала, что я скоро рожу брата именно Леве, что у него будет свой маленький мальчик, бу-бу-бу. И он даже был ему рад, обнимал, целовал. Но спустя пару месяцев после Яшиного рождения нашу семью было не узнать. Наступил момент, когда я поняла, что просто не справляюсь. Ну вот бывает же такое – взялся за что-то и понял, что не справляешься. Раньше справлялась, а теперь нет.

Я помню, когда блаженное ощущение, что так будет всегда, навсегда пропало.

Это случилось весной. Был март, холодно и ужасно мокро. Яше был месяц с лишним, Леве, соответственно, два года и месяц. Мы шли из гостей, находящихся в 400 метрах от нашего дома, Лева уже очень хотел спать, а я не могла взять его на руки, потому что на одной руке был Яша, а на другой – сумка. И вот мы шли очень медленно и капризно, и в какой-то момент Лева еще и прыгнул в лужу и весь промок. А у Левы есть привычка, когда он промок или испачкался, немедленно снимать с себя испорченную одежду и надевать чистую и сухую. Честно говоря, я сама дура, так учила его. Ну а что, торчишь дома, одежды много, срыгнул – новую надел. Красиво же.

И вот холод, мокрота, и Лева, который всю зиму проболел, начинает стаскивать с себя штаны и рыдать, что я ему не разрешаю эти штаны снять. Я уговариваю его дойти до дома, он в ответ начинает прыгать в луже и кричать. Все это продолжается в том же духе минут двадцать, а до дома все те же 350 метров. Лева мокрый, холодный и кричащий, я начинаю волноваться, что он сейчас опять заболеет, Яша начинает волноваться, что я волнуюсь. Некоторое время я пытаюсь засунуть Яшу в зимнем его костюме медвежонка в сумку, решив, что раз люди и так часто принимают его за игрушку, то не удивятся, если он будет лежать в сумке. Но в сумку Яша, хоть и маленький, никак не помещается. Я пытаюсь приспособить Леву на вторую руку, но он вырывается. Проходит еще минут двадцать. В какой-то момент я впадаю в состояние полного бессилия и изнеможения – я беру Леву за одну руку и несу. Он рыдает еще пуще, таким образом мы переходим улицу и преодолеваем еще метров двести, Лева вырывается, падает еще в какую-то лужу, внешне я еще сохраняю спокойствие, но внутри уже вся трясусь от того, что я физически не могу преодолеть эти глупые сто с лишним метров. И навсегда останусь стоять в этой луже.

На помощь приходит наша дворничиха, которую я вообще-то недолюбливаю, потому что она много кричит; но в этот момент она, что-то милое щебеча, что, мол, как же ты промок, малыш, скорее домой, подхватывает Леву, и доносит его до подъезда, и – отдельное спасибо ей за это – вносит прямо в лифт.

От этого с Левой случается настоящая истерика, первый раз в жизни. Я пытаюсь уложить его спать – он бьется обо все, и тут моя внутренняя истерика вырывается наружу. Я понимаю, что он очень устал и хочет спать, и начинаю кричать: “Лева! Ложись спать!”, Лева кричит, я кричу и пытаюсь удержать его в кроватке силой, трясу его с криками “Успокойся!”, отчего Лева, естественно, заходится еще сильнее. И вот в этот момент на одно мгновение я чувствую агрессию, направленную на самого ребенка, которая, по моим теперешним представлениям, должна быть знакома каждой матери. Ту самую, с которой родители причиняют вред ребенку – ударяют или еще что похуже.

Сколько раз я читала про мать, чуть не задушившую подушкой собственного ребенка, и никогда не могла понять, что она чувствовала. Зато теперь знаю: полное бессилие. Потому что в тот момент я отлично понимала, что сама я перенервничала и испугалась, он перевозбудился и очень-очень устал, понимала, что я просто не знаю, как справиться с ситуацией в данный момент, и агрессия моя – результат бессилия и тревоги, но тем не менее мы вошли в настоящий безумный клинч, и ни я, ни он не могли из него выйти. Все это длилось минуты три, и Лева благополучно заснул. И такого ощущения с такой силой испытать мне больше не доводилось. Случались клинчи поменьше, примерно такого же свойства: после пяти часов укладывания спать или когда он час не мог отойти от машинки в витрине. В те моменты, когда мне безнадежно было от него что-то нужно.

Все родители очень любят спрашивать у родителей более опытных: скажите, он просыпается пять раз за ночь, это скоро пройдет? он на все отвечает “нет” – это надолго? он пишет с ошибками – это до какого возраста? он отказывается мыть голову, разговаривать, есть, читать книжки, здороваться с людьми, дружить с хорошими ребятами – когда это закончится?

Более опытные родители на все такие вопросы отвечают: дальше – хуже. В том смысле, что все проблемы, которые меня сейчас волнуют, – такая ерунда по сравнению с тем, какие проблемы будут волновать меня через год. Сегодня меня волнует, что он отказывается есть мясо, а через год – что он отбирает игрушки, через год – бьет девочек, через десять я буду волноваться, как бы он не связался с плохими мальчиками, а через пятнадцать – что лучше б он этих девочек бил, как раньше, а не запирался с ними в комнате. В общем, если так думать – то лучше бы Яша всегда делал в Левиной кровати яичницу и получал за это от своего же брата в нос. И, в общем, надо радоваться, что я могу взять и потащить своего рыдающего сына через дорогу за руку, а он будет только плакать, а не скажет мне: знаешь что, ты меня не понимаешь, я ухожу из дома.

Но и так, к сожалению, будет не всегда.

Глава 5

Как не сойти с ума?

Когда Яша только появился – он все время плакал, вставал в пять утра и плакал, спал по 40 минут и плакал. Я хотела спать и абсолютно сходила от этого крика с ума. А муж хотел, чтобы все было хорошо и весело, как раньше. Я ссорилась с ним, обижалась, объясняла, что есть ответственность и что, страшно сказать, мы взрослые люди и у нас теперь дети, что мы можем не ходить в кино, что можно получать удовольствие дома, а если он не хочет – то пусть и идет сам в кино, я не могу оставить детей. Выходить с детьми я тоже не хотела – в отличие от Левы, с которым можно было проехать 12 часов на машине кряду и не услышать ни звука, Яша презирал светскость и кричал почем зря, отчего на людях мне становилось стыдно, плохо и нервно. Муж выступал как человек незрелый и не готовый к жертве ради семьи. Это теперь я понимаю, что он ведь так ни разу в кино и не сходил, только сидел дома и спорил со мной, так же, как я с ним, в детском плаче и бессоннице. Пойдем туда, пойдем сюда. Нет, говорила я, это невозможно. В какой-то момент я сказала, что если ему надо, то пусть и устраивает это сам как-нибудь. И он написал в фейсбуке, что мы ищем бебиситтера, и на пороге нашего дома появилась прекрасная девушка Настя. Настя честно сказала, что до наших детей сидела только с орхидеями, но ей очень интересно. Несколько раз мы вместе с ней укладывали детей, а на четвертый она справилась со всей процедурой и без нас. О, что это были за прекрасные дни или всего несколько дней (кажется, раз пять за два месяца). Мы укладывали детей и шли в кино, в кафе, к друзьям. У нас было ощущение, что родители разрешили нам гулять допоздна и не возвращаться сегодня строго до восьми. Какое-то удивительное заговорщицкое единство – вот ведь как мы выдумали, у нас двое детей, а мы бегаем по городу. А потом Настя уехала жить в Петербург. И мы впали в тоску. Тогда-то я и придумала, что делать.