Александр Нилл - Саммерхилл — воспитание свободой Страница 9

Уинифрид, 13 лет, новая ученица, заявила мне, что ненавидит все школьные предметы, и завопила от радости, когда я сказал ей, что она вольна делать только то, что хочет. «Ты не должна даже приходить в класс, если не хочешь», — сказал я.

Она решила наслаждаться вольной жизнью и делала это в течение нескольких недель. Потом я заметил, что она заскучала.

— Поучи меня чему-нибудь, — попросила она меня однажды, — мне скучно так болтаться.

— Здорово! Чему ты хочешь научиться?

— Не знаю, — ответила она.

— А я тоже не знаю, — сказал я и ушел от нее.

Шли месяцы. Потом она пришла ко мне снова. «Я собираюсь сдавать вступительные экзамены в колледж и хочу, чтобы ты давал мне уроки».

Каждое утро она занималась со мной и с другими учителями, и занималась хорошо. Она признавала, что предметы ее не слишком интересовали, но у нее появилась цель. Уинифрид нашла себя, когда ей позволили быть собой.

Интересно отметить, что свободные дети берутся за математику. Они получают удовольствие от географии и истории. Свободные дети отбирают из предлагаемых предметов только те, что им интересны. Свободные дети посвящают большую часть времени другим интересным занятиям — работе по дереву или металлу, рисованию, чтению художественной литературы, занятиям в любительском или импровизационном театре, слушанию джазовых пластинок.

Том — ему было 8 лет — имел обыкновение заглядывать ко мне и спрашивать: «Слушай, чем бы мне заняться?» Никто не советовал, что ему делать.

Шесть месяцев спустя Тома всегда можно было найти в его комнате — среди разложенных на полулистов бумаги. Он часами чертил географические карты. Однажды в Саммерхилл приехал профессор из Венского университета. Он случайно столкнулся с Томом и задал ему кучу вопросов. Позже этот профессор пришел ко мне и сказал: «Я попробовал проэкзаменовать этого паренька по географии, и он говорил о таких местах, о которых я никогда не слышал». Но я должен упомянуть и о неудачах. Шведка Барбель, 15 лет, пробыла с нами около года. За все это время она не нашла никакого занятия, которое бы ее заинтересовало. Она поступила в Саммерхилл слишком поздно. На протяжении целых 10 лет ее жизни за нее все решали учителя. К тому времени, когда она приехала в Саммерхилл, она уже потеряла всякую инициативу. Ей было скучно. К счастью, она была богата и ее ждала жизнь светской дамы.

Еще у меня жили сестры из Югославии, 11 и 14 лет. Школа не сумела их заинтересовать. Большую часть времени они проводили, обмениваясь по-хорватски грубыми замечаниями в мой адрес. Один недобрый друг постоянно мне их переводил. Успех в данном случае был бы чудом, поскольку нас соединяли только искусство и музыка. Я был рад, когда мать приехала забрать их.

С годами мы убедились, что мальчики, которые увлекаются техникой, вовсе не беспокоятся о сдаче вступительных экзаменов в вузы. Они идут непосредственно в центры практического обучения. Нередко они склонны сначала посмотреть мир, только потом заняться университетской учебой. Один, например, совершил кругосветное плавание в качестве корабельного стюарда. Двое других отправились в Кению — сушить кофе. Третий поехал в Австралию, а четвертый — в далекую Британскую Гвиану.

Деррек Бойд — типичный пример страсти к приключениям, вдохновленной свободным образованием. Он поступил в Саммерхилл в 8 лет и ушел от нас, сдав вступительные университетские экзамены, в 18 лет. Он хотел стать врачом, но отец в то время не мог оплатить его учебу в университете. Деррек решил использовать время ожидания, чтобы посмотреть мир. Он отправился в лондонский порт и провел там пару дней, пытаясь найти работу. Ему сказали, что многие настоящие моряки сидят без работы, и он, расстроенный, вернулся домой.

Вскоре школьный товарищ рассказал ему, что некая английская дама в Испании ищет шофера. Деррек ухватился за эту возможность, отправился в Испанию, там он то ли построил этой даме дом, то ли расширил уже существовавший, провез ее по всей Европе, а затем поступил в университет. Дама решила помочь ему с оплатой учебы. Через 2 года она предложила Дерреку взять годичный отпуск, отвезти ее в Кению и там построить ей дом. Деррек закончил свою учебу на врача в Кейптауне.

Ларри, который пришел к нам, когда ему было около 12 лет, сдал экзамены в университет в 16 и отправился на Таити выращивать фрукты. Решив, что за это платят слишком мало, он взялся водить такси. Потом он перебрался в Новую Зеландию, где, как я понимаю, делал всякую работу, в том числе снова водил такси. Потом он поступил в Брисбейнский университет. Некоторое время назад у меня был посетитель — декан этого университета, — который восторженно отозвался о Ларри. «Когда у нас были каникулы и студенты разъехались по домам, — сказал он, — Ларри пошел рабочим на лесопилку». Сейчас Ларри — практикующий врач в Эссексе.

Конечно, не все прежние ученики проявили подобную предприимчивость. По очевидным причинам я не могу их здесь описывать. Все наши успехи связаны с детьми из хороших семей. И у Деррека, и у Джека, и у Ларри родители полностью доверяли школе, так что перед мальчиками никогда не вставал ужасный вопрос: кто прав, родители или школа?

Вырастил ли Саммерхилл хоть одного гения? Нет, до сих пор гениев не отмечено, может быть, несколько творческих личностей, пока еще не добившихся известности, несколько ярких художников, несколько способных музыкантов, ни одного — насколько мне известно — успешного писателя, один прекрасный дизайнер мебели и интерьеров, несколько актеров и актрис, несколько ученых и математиков, которые еще могут сказать свое слово в науке. Думаю, что при нашем числе учеников — около 45 человек каждый год — немало тех, кто занимается какой-либо творческой или оригинальной работой.

Я, однако, не раз говорил, что одно поколение свободных детей не слишком убедительно для доказательств. Даже в Саммерхилле отдельные дети ругают себя за то, что не научились всему, чему могли бы. Иначе и не может быть в мире, где экзамены служат пропуском в некоторые профессии. И уж, конечно, всегда рядом найдется какая-нибудь тетя Мэри, которая воскликнет: «Тебе уже 11, а ты читать как следует не умеешь!» И ребенок ясно ощущает, что весь окружающий мир против игры и за работу.

Если обобщить, то метод свободы срабатывает практически наверняка с детьми до 12 лет, но детям постарше нужно слишком много времени, чтобы оправиться от кормления знаниями с ложечки.

Личные уроки в Саммерхилле

Раньше я считал своей основной работой не преподавание, а личные уроки. Психологическое внимание необходимо большинству детей, но среди наших всегда находились только что пришедшие из других школ, и личные уроки были направлены на то, чтобы ускорить их адаптацию к свободе. Если ребенок весь внутренне зажат, он не может сам приспособиться к состоянию свободы.

Личные уроки — это неформальные разговоры у камина. Я усаживался у огня с трубкой в зубах, и ребенок, если хотел, тоже мог курить. Сигарета часто помогала сломать лед между нами.

Однажды я попросил четырнадцатилетнего мальчика зайти ко мне поговорить. Он только что перешел в Саммерхилл из вполне типичной закрытой частной школы. Я заметил, что его пальцы желты от никотина, поэтому достал свои сигареты и предложил ему закурить.

— Спасибо, — пробурчал он, — я не курю, сэр.

— Бери, бери, чертов враль, — сказал я, улыбаясь, и он взял.

Я одним махом убивал двух зайцев. В глазах этого мальчика директор школы — неумолимый моралист и блюститель дисциплины, которого надо постоянно обманывать. Предлагая ему сигарету, я показывал, что ничего не имею против его курения. Назвав его чертовым вралем, я заговорил с ним на его языке. В то же время я наносил удар по его представлению о людях, наделенных властью, показывая, что директор вполне может легко и весело выругаться. Ох, как бы мне хотелось сфотографировать его лицо во время этого первого интервью!

Из прежней школы его исключили за воровство.

— Я слышал, ты — ловкий жулик, — сказал я. — Как лучше всего надуть железнодорожную компанию?

— Я никогда не пытался их обманывать, сэр.

— Э-э, так не годится. Ты должен попробовать. Я знаю массу способов, — и рассказал ему о нескольких.

Он разинул рот. Он попал в сумасшедший дом, это точно. Директор школы рассказывает ему, как половчее смошенничать. Годы спустя он признался мне, что этот разговор был самым большим потрясением в его жизни.

Каким детям нужны личные уроки? Лучшим ответом станут несколько примеров.

Люси, воспитательница дошкольной группы, сообщает мне, что Пегги выглядит очень несчастной и всех сторонится. Я предлагаю: «Ладно, скажи ей, пусть придет ко мне на личный урок». Пегги заявляется ко мне в гостиную.