Мюррей Стайн - Юнговская карта души. Введение в аналитическую психологию Страница 2

1930 год делит профессиональную деятельность Юнга на две почти равные половины: начав в 1900-м практику и психиатрические исследования в Бургхельцли, в 1961-м он умер мудрым стариком в собственном доме в Кюснахте на Цюрихском озере. Ретроспективно можно видеть, насколько плодотворными были первые тридцать лет его профессиональной деятельности. На протяжении этих лет он заложил основные элементы монументальной психологической теории, а также отразил главные научные вопросы своего времени. Вторая половина его творческой жизни, возможно, дала не так много новых идей и теоретических конструктов, но по объему выпущенных книг оказалась даже более продуктивной, чем первая. Это были годы углубления и переоценки выдвинутых ранее гипотез и интуитивных догадок. Он развил свою теорию, дополнив ее исследованиями в области истории, культуры и религии и отыскав ключевые связки с современной физикой. Клиническая работа Юнга с психиатрическими пациентами и анализандами была более продуктивной и интенсивной в первой половине его профессиональной жизни; она сократилось до минимума после 1940 года, когда война прервала нормальную жизнь в Европе, а сам Юнг пережил сердечный приступ.

Подход Юнга к изучению психического был крайне личностным. Его исследования бессознательного основывались не только на работе с пациентами и на экспериментальных данных. Он анализировал и самого себя, на какое-то время фактически сделав себя основным объектом изучения. Тщательно наблюдая свои собственные сновидения и развивая технику активного воображения, он находил путь ко все более глубоким и скрытым областям внутреннего мира. Чтобы лучше понимать своих пациентов и себя самого, он разработал метод интерпретации, основанный на сравнительном изучении культур, мифов и религий; фактически он пользовался любыми материалами из мировой истории, имевшими отношение к психическим процессам. Этот метод был назван им «амплификацией».

Источники юнговской мысли до сих пор до конца не изучены. В своих работах он отдает дань многим мыслителям, среди которых Гете, Кант, Шопенгауэр, Лукреций Кар, Хартманн и Ницше; существенно, что он помещает себя в один ряд с античными гностиками и средневековыми алхимиками. Самым авторитетным философом для него был Кант. Влияние диалектики Гегеля на его теоретизирование также очевидно. Фрейд тоже оставил свой след. Хотя мысль Юнга развивалась на протяжении всех лет его деятельности, в ней заметна преемственность основной интеллектуальной ориентации. Некоторые читатели Юнга обнаруживают семена его позднейших психологических теорий уже в первых университетских сочинениях, прочитанных им в студенческом обществе и опубликованных под названием «Зофингианские лекции». Он написал их до1900 года, будучистудентом-старшекурсником Базельского университета. Историк Генри Элленбергер берет на себя смелость утверждать, что «ростки аналитической психологии Юнга можно обнаружить в его выступлениях в Зофингианском студенческом обществе и в экспериментах с кузиной-медиумом Хелен Прейсверк»4. Зофингианские лекции показывают, как рано Юнг увлекся основными вопросами, занимавшими его впоследствии всю жизнь, такими как отражение религиозного и мистического опыта в научном эмпирическом исследовании. Совсем молодой Юнг доказывает, что подобные материи должны быть открыты для изучения и к ним следует подходить без предубеждения. В 1909 году он встретился в университете Кларка с Уильямом Джеймсом, который занимал точно такую же позицию и написал свой классический труд «Разнообразие религиозного опыта», исходя из тех же предпосылок.

На основе своих исследований и опыта Юнг начертил карту человеческой души. Это карта описывает психику во всех ее измерениях, таким образом Юнг пытался прояснить ее внутреннюю диалектику. И все же он всегда сохранял уважение к последней тайне психического. Его теория может быть воспринята как карта души, но это в то же время карта тайны, которую невозможно до конца изложить в рациональных терминах и категориях. Это карта живой, меркурианской сущности – Psyche.

Читая Юнга, необходимо иметь в виду, что карта не есть сама территория. Знание карты – это не то же самое, что переживание глубин души. В лучшем случае карта может быть полезна для ориентировки и планирования пути. Для потерявшегося она может быть спасительной. В иных она пробудит жажду собственного опыта, которую описал Юнг. Впервые прочитав Юнга, я стал записывать свои сновидения. Позднее я даже отправился в Цюрих, чтобы четыре года учиться в институте Юнга. В результате анализа и личного соприкосновения с бессознательным я достиг непосредственного знания того, что было открыто Юнгом. И все же мой внутренний мир не совпадает с его миром. Его карта может указать путь и дать общие очертания, но не раскрывает конкретного содержания, которое каждый должен открыть для себя сам.

Многие свойства этой карты основаны на научной интуиции Юнга и удивительно живом воображении. Современные ему научные методы не могли доказать или опровергнуть, например, его гипотезу о коллективном бессознательном. Сегодня мы ближе подошли к ее обоснованию. Но Юнг был художником, он использовал творческое мышление для воссоздания картины внутреннего мира. Подобно тем прекрасно иллюстрированным картам античности и эпохи Возрождения, появившимся еще до того, как картография стала наукой, карта, созданная Юнгом, иллюстративна, а не абстрактна. Здесь мы находим русалок и драконов, героев и злодеев. Как ученый-исследователь, он, безусловно, был обязан проверять опытным путем свои наития и гипотетические построения. Но и после этого в них оставалось достаточно места для воображения.

Юнг работал в области психиатрии, или медицинской психологии, как он сам иногда говорил. Его главным учителем в годы практики в клинике Бургхельцли в Цюрихе был известный швейцарский психиатр Ойген Блейер, который пустил в обращение термин «шизофрения» для обозначения одного из самых серьезных психических заболеваний и который изучал тему психической амбивалентности. Юнг искал подтверждения и доказательства своих гипотез и вовне, и в своем непосредственном опыте. Диапазон его чтения и интересов был поистине широчайшим. Как исследователь психики, он претендовал на то, чтобы нарисованная им карта описывала не только территорию его собственного внутреннего мира, но и отражала свойства человеческой души вообще. Подобно творениям великих художников, нарисованные им картины обладают способностью вызывать отклик у людей разных поколений и культур.

Я считаю, что этот швейцарский психолог, чье имя сегодня общеизвестно, на которого так часто ссылаются, но чьи труды не всегда читают внимательно и часто критикуют за противоречивость, на самом деле создал стройную психологическую теорию. Я рассматриваю ее как объемную карту, которая показывает различные уровни психики и динамику взаимоотношений между ними. Это непротиворечивое творение, которое волнует одних и оставляет равнодушными других. Его постулаты могут служить образцом научных посылок, и, тем не менее, многие из них крайне сложно эмпирически обосновать или опровергнуть. В этой области продолжается важная работа, но, какие бы результаты она ни давала, суть трудов Юнга будет и впредь привлекать внимание и восхищать. Произведения искусства никогда не устаревают, хотя карты могут терять свое значение с течением времени в связи с изменением методологии.

Представить карту души по Юнгу в небольшой книге – идея не новая. Подобные попытки предприняли, в частности, Иоланда Якоби и Фрида Фордхам. Моя книга, надеюсь, подчеркнет всеобъемлющую согласованность теории Юнга. Ее часто излагают так: есть что-то здесь, что-то там, но то, что все эти части основаны на едином согласованном видении, которое я считаю великим видением души, не столь уж очевидно. К тому же прошло уже много лет с момента выхода тех ранних книг, предлагающих введение в теорию Юнга, и настало время для нового введения.

Моя цель – показать, что, несмотря на пробелы и противоречия, в основе карты Юнга лежит глубокое единство видения и это единство намного перевешивает случайные отклонения от логической точности. В этом плане для меня не главное показать развитие мысли Юнга или коснуться в той или иной мере ее практического применения в психотерапии и в анализе. Я хотел бы показать то интеллектуальное единство, которое стоит за путаницей комментариев и деталей, составляющих его завершенный труд. Я надеюсь, что внимательный читатель, прочтя эту книгу, сможет увидеть общую картину теории аналитической психологии, как ее излагал сам Юнг, а также определить наиболее важные детали и взаимосвязи единого целого.

Причина внутренней согласованности юнговской картины психики лежит, как мне кажется, в свойстве его мышления, которое не основывается на его эмпирической методологии. Юнг был интуитивным творческим мыслителем по образцу старых философов вроде Платона и Шопенгауэра. Он создал свою карту психики на основе идей, витавших в общей научной и интеллектуальной атмосфере эпохи, но он придал этим идеям уникальный разворот, не столько выступая с радикальными нововведениями, сколько используя общедоступное и создавая из него новые и в высшей степени четкие формы. Он, подобно великим мастерам живописи, использует известные образы и материалы и творит нечто новое, невиданное.