Андрей Курпатов - 4 страшных тайны. Паническая атака и невроз сердца Страница 22

Упомянутая же оказия состояла в том, что начальник моей пациентки настоял на переходе ее в вечернюю смену. Но работать в состоянии «вегетативной бури» достаточно трудно, несподручно да и глупо как-то. И ей пришлось уволиться. Помыкавшись, она решила вернуться на работу, но сначала нужно было что-то с собой сделать. Вот мы и встретились, «сделали», и эта замечательная женщина вернулась на свой «мороженый» пост в полном здравии. Впрочем, здесь нас интересует только то, что условным стимулом, побуждающим у нас вегетативный приступ, в принципе может быть что угодно.

Теперь же, наверное, следует сказать о том, что является самым частым и самым сильным подобным условным стимулом. Впрочем, может быть, вы и сами знаете?.. Я знаю – это наши мысли. Действительно, если и есть у нас какой-то враг во всей этой истории – это наши мысли. Они, как это ни покажется странным, могут выступать в роли условных стимулов, провоцирующих наше же физическое недомогание. Часто на роль таких стимулов претендуют фразы: «Сейчас мне станет плохо! Что-то я себя неважно чувствую… А не случится ли сейчас со мной приступ? А я тут не задохнусь?! Мое сердце это выдержит?!» Короче говоря, все эти милые формулировки действуют как классические «Сим-сим, откройся!» и «Трах-тибедох!», запуская вегетативный приступ, как академик Королев ракету с Юрием Гагариным: «От винта!», «Поехали!»

Разумеется, эти мысли – вещь наивреднейшая! Поскольку, если прочие условные стимулы можно избегать, то эти мы постоянно имеем при себе по принципу – «все свое ношу с собой». То есть они позволяют нам «войти в вегетативный штопор» при любых обстоятельствах – и метро не нужно, и «пространство» не важно. Подумал – и получил! Просто сбербанк какой-то!

По сути, в случае вегетативных приступов, характерных для ВСД, мы имеем дело с банальной, обычной привычкой (или – «условным рефлексом», как кому будет угодно). Когда мы заходим в собственную квартиру, нам не надо думать, где располагается выключатель, мы автоматически находим его рукой и, не задумываясь, абсолютно автоматически (читай – рефлекторно) включаем свет в прихожей. И именно такая привычка лежит в основе вегетативных приступов. Часто условным сигналом к возникновению вегетативного приступа оказывается та или иная обстановка (например, вид общественного транспорта или толпы), а в большинстве случаев таким сигналом оказывается просто наша мысль: «Сейчас мне станет плохо!»

Второе: есть в нашем неврозе то, что является плотью и кровью вегетососудистой дистонии, т. е. то, что следует именовать самой условной реакцией. Как мы помним из опыта И. П. Павлова, условной реакцией его собаки было выделение слюны, а еще собачья радость – виляние хвоста, облизывание, топтание на месте в нетерпении предвкушения. Звоночек звенит, а собака в ответ на это слюной истекает, облизывается и хвостом машет. Если бы мы не знали, что тут действует условный рефлекс, то решили бы, что перед нами классический пример собачьего сумасшествия. Ей звенят, а она облизывается! Точно псина «не в себе»!

В случае же ВСД подобным условным рефлексом, подобной условной реакцией также являются две вещи – одна больше, другая меньше, но всегда обе вместе. Первая – собственно реакция вегетативной нервной системы. У собаки И. П. Павлова она активизирует работу пищеварительной системы – оттого слюна и выделяется; в случае же страдающего ВСД она активизирует работу системы сердечно-сосудистой, которая весь наш слабосильный организм и начинает баламутить. Вторая составляющая условной реакции при ВСД – это страх собственной персоной, чувство тревоги, паника: «Господи, спасите, помогите, помираю!»

Здесь важно осознать следующее: после того как условный рефлекс включился, т. е. соответствующая реакция (и вегетативный приступ, и сам страх) запустилась под действием условного раздражителя, делать что-либо уже поздно, остается пожинать плоды собственной непредусмотрительности. Пока она – эта реакция – не прокрутится от начала и до конца, суетиться нечего: процесс пошел, жди следующей остановки, а там уже думай, как не проколоться в следующий раз.

Иными словами, если мы хотим предупредить возникновение этой нежелательной для нас условной реакции, необходимо, во-первых, предусмотрительно снизить свою тревогу и напряжение прежде появления условного стимула (все соответствующие технологии описаны мною в книге «Счастлив по собственному желанию (12 шагов к душевному здоровью)»; а во-вторых, при малейшей угрозе появления соответствующего условного стимула в поле нашего восприятия проделать ряд психотерапевтических мероприятий, которые будут способствовать устранению данной конкретной условной реакции в данной конкретной ситуации (эти психотерапевтические мероприятия описаны мною в книге «Средство от страха (практическое пособие)», о чем мы скажем ниже).

Третье: есть в нашем поведении – мыслях и действиях – то, что закрепляет возникающие у нас вегетативные приступы и нежелательные эмоциональные реакции – страх и тревогу, т. е. некие положительные подкрепления нашего отнюдь не положительного поведения. Что это за «положительные подкрепления»? Прежде всего – это наши всяческие потакания собственным страхам. Говорит нам страх: «Не пользуйся общественным транспортом, а то плохо будет!» – и мы не пользуемся. Говорит: «Иди к врачу, обследуйся по полной и добейся от него серьезного диагноза, а то пропустишь собственную смерть от тяжелой болезни!» – и мы послушно отправляемся мучить человека в белом халате. Говорит: «Скушай горсть таблеток, выпей бутылек корвалола, возьми с собой феназепам, а то узнаешь, где раки зимуют!» – и мы послушно едим, пьем, берем. Начался у нас приступ, а страх тут как тут и сообщает: «Вот, говорил я тебе! Помрешь сейчас, как собака! А ну тикай отсюда! Вызывай “Скорую помощь”! Бей в колокола, а то они по тебе будут поминки справлять!» – и мы тикаем, вызываем и бьем. Наконец, говорит нам страх: «Не слушайся психотерапевта, он тебе голову морочит, твоя болезнь развивается и погубит тебя в расцвете лет!» – и мы не слушаемся себе же на голову.

Итак, всякий наш поступок, продиктованный страхом, – есть послушное, раболепное служение собственному страху, который от этого только усиливается, усиливая автоматически и все симптомы вегетативного расстройства. Все это, разумеется, помогает нашему страху разрастись до невиданных размеров. И он ведет себя как стихия, как лесной пожар, перекидываясь с одного дерева на другое, с одной части леса на другую, с одного леса на другой. Чем не подкрепление, чем не закрепление! А еще если повторять это регулярно (а повторение, как известно, мать учения), то тогда и вовсе: «До свиданья, страна, до свиданья!»

Всякое послушное следование нашему страху сопровождается чувством облегчения – нам начинает казаться, что мы спасаемся и потому спасемся (разумеется, это иллюзия, поскольку тут сама опасность иллюзорна [10] , а потому и спасение – чистой воды профанация). Тут в дело вступает иллюзия счастья, которая, как это всегда бывает, манит и обманывает. Нам действительно становится легче, когда мы умудряемся «избежать» грозившей нам, как в момент ужаса казалось, катастрофы. Но именно это «легче» и оказывается самым серьезным подспорьем в усилении, закреплении и продолжении жизни нашего незадачливого патологического условного рефлекса.

Он свою жизнь продолжает, а мы свою превращаем в хроническую муку и нескончаемое страдание. За что мы с собой так? Верно, потому, что не слишком беспокоимся о собственном душевном состоянии, а потому готовы разменять его на медяки физического благополучия, которое, в действительности, у человека с ВСД – лучше лучшего. В сущности, подобная тактика мало чем отличается от поведения американских аборигенов, которые выменяли свои сокровища на бессмысленные зеркальца и «огненную воду». Последствия, мне представляется, здесь очевидны…

Возможно, кому-то теория условного рефлекса покажется слишком простым объяснением беды под названием вегетососудистая дистония. Но это только на первый взгляд кажется, что все так просто. В действительности, если мы начинаем разбираться, то оказывается, что все достаточно сложно. Стимулом, вызывающим у нас приступ, может быть все что угодно, включая и наши собственные мысли. Сама реакция – это не один только вегетативный приступ, но и страх, а они, как известно, «одна сатана» и потому усиливают друг друга. Наконец, то, что закрепляет страх, кажется человеку, напротив, средством избавления от него. Поэтому все на самом деле здесь непросто, но непросто – не значит неразрешимо. Проблема решается, только нужно смотреть на нее во всей ее сложности, а главное, понимать – условные рефлексы, это не то, что у собаки, у нее – тьфу, а не условные рефлексы. Настоящие же условные рефлексы, самые злокозненные условные рефлексы – это у нас, у хомо-сапиенсов, или хомо-не-сапиенсов (это кому как будет угодно).