Лууле Виилма - Исток жизни Страница 24

Скажите, а что означает искривление позвоночника?

Вообще, это мужской вопрос. Потому что позвоночник выражает принципы, точнее – принципы отца. Насколько отец – творец материального мира, настолько наше тело – творчество отца, которое создано творчеством матери, но все-таки выражается как творчество отца. То, что происходит у нас с костями, то же происходит у нас в семье с отцом. Потому что кость, символически, – отец. Мягкие ткани – это символически мама. Вы, очевидно, слышали о таких случаях, когда какой-то вдребезги пьяный человек (не разберет, где небо, где земля) падает с ужасной высоты, с третьего, четвертого, пятого этажа. Упадет, проснется да еще рассердится – кто бил? И уходит живой и здоровый – с ним ничего не случилось. А старушка какая-то идет потихонечку, но поскользнется и начинает падать. Если бы кто-то мог диагностировать ее в этот момент, то увидел бы, что еще раньше, чем ее тело коснулось земли, у нее уже был перелом позвоночника или кости. Потому что произошло резкое сокращение мышцы, а мышцы реагируют сокращением на страх. От страха мышцы могут сокращаться до судорог. Отец, как кость, может быть очень сильным. Но сильнее, чем страхи мамы, которые действуют на мышцы, он никогда не будет. Если страх резко приходит, ломается кость. А если мама беспрерывно чего-то боится, если она всегда в панике, в тревоге, если у нее душа неспокойна, ее муж постоянно находится под действием этого чувства тревоги и волнения, то позвоночник ребенка, искривляясь, просто показывает это.

Другими словами, наш позвоночник показывает, насколько кто-то или что-то, начиная с родителей и кончая общественным мнением переделывает наше понимание. То есть не дает нам времени расти, созревать и стать готовыми к чему-либо, а хочет без перерыва переделывать меня, мои понятия, мои принципы. Этот кто-то говорит, что я должен быть принципиальным, потому что это хорошо. Я стараюсь быть принципиальным, и позвоночник прямой, и этот же самый человек, который обязывает меня быть принципиальным, начинает из меня, как из пластилина, лепить что-то. И что выходит? Искривление позвоночника. Дефектов позвоночника и костей сейчас столько, сколько во времена наших дедов не видывали. От детских родовых травм до старческих переломов шейки бедренной кости. Переломы, полученные в результате падений, указывают на тот факт, что наше самое слабое место – костяк.

Позвоночник соединяет энергетическое прошлое, настоящее и будущее. Чем позвоночник прямее, тем лучше он выполняет эту функцию, тем умнее человек, тем яснее его взгляд. Анатомически позвоночник человека имеет физиологические искривления. Так поэтому позвоночник необходимо укреплять. Для тела это означает: я хочу идти дальше. Если я скажу это своему телу, то слово усилит мою подсознательную деятельность. В позвоночнике расположен главный энергетический канал. От позвоночника вообще зависит наша физическая жизнь. Все наши органы, включая головной мозг, ткани, каждая клетка получают энергию из позвоночника.

Но какой самый главный стресс, который влияет на позвоночник? Это желание нравиться. Чем больше человек страдает от комплекса неполноценности, или иначе от чувства вины, или иначе от греха, тем больше этот человек считает себя плохим и тем больше этот человек хочет нравиться всем. А желание нравиться соответствует духовному самоубийству, поскольку делает этого человека таким, как тот, кому он хочет нравиться. А если я хочу нравиться всем? Желание нравиться – стресс прямых мышц спины. Предположим, в этом деле я хочу нравиться одному, в другом деле я хочу нравиться другому. На правой стороне тела сгруппированы желания нравиться всем женщинам, маме, бабушке, учительнице, соседке, подруге. Все эти энергии символически располагаются вдоль позвоночника. В каждом органе, как и в организме в целом, энергия располагается следующим образом: нижняя часть символически соотносится с прошлым, середина – с настоящим, верх – с будущим. Аналогично, снизу вверх: материальные – душевные – духовные проблемы. Эти места у меня все сокращаются соответственно моему желанию нравиться. А если я хочу еще нравиться всем мужчинам: дедушке, отцу, брату, мужу, то представьте, каким должен быть мой позвоночник. И то, что важнее, ведет к большему искривлению. Я смотрела позвоночники многих людей и не нашла ни одного нормального. Мы все искривлены в одну или другую сторону, и низко, и на материальном уровне, и на душевном, и на духовном, по-всякому. Желание нравиться – это keep smiling – своего рода самовнушение.

Мы хотим говорить только хорошее, думать положительное. На это я говорю так: «Люди, не думайте положительно. Думайте по-человечески, будьте людьми». А когда вы думаете положительно, то, если вам повезет, вы получите себе ревматизм, если не повезет – с ума сойдете. Нужно ли вам это? Может быть, нужно все-таки быть просто человеком, то есть тем, кем вы являетесь на самом деле. А когда я умею быть просто человеком, тогда я понимаю, в каком случае другие хотят меня переделать. Может, я физически и не сопротивляюсь, пусть они делают что хотят. Я ведь не могу жить за них. Но в душе своей не дам себе переделать. Я останусь человеком. И как ни странно, они не раздражаются на меня, а вот если я начинаю протестовать на то, что они хотят со мной сделать, то они с еще большей силой меня ломают, искривляют своими очень хорошими желаниями, главное из которых – быть хорошим, что в принципе невозможно.

Разговор со своими мыслями

Вы проснулись утром с головной болью. Обратив на миг внимание на свои мысли, вы поняли бы, что в вас сидит обида, что ребенок меня не ценит. Ведь это же страх меня не любят.

Освободите злобу беседой.

Дорогая злоба ребенок меня не любит, я прощаю тебе за то, что ты поселилась во мне. Знаю, что ты пришла научить меня понять, что ребенок ценит меня и любит, но таит свои истинные чувства, потому что испытывает передо мной чувство вины.

Прости меня, дорогая злоба ребенок меня не любит, за то, что я долгие годы взращивала тебя и не понимала, что чувство вины ребенка началось с того времени, когда передо мной встал трудный выбор – рожать его или сделать аборт. Помнится, что перед сторонниками аборта я была непреклонна, хотя больше всего я боялась, что, прервав беременность, уже не смогу иметь детей.

Я была несчастна, зла и ожесточена на весь мир. Все это внедрилось в ребенка в виде чувства вины – ведь он так хотел прийти через меня на свет именно в это трудное время. Я же, будем честными, не желала его, но страшилась боли и бездетности. Боялась оказаться неполноценной женщиной, которую муж перестанет любить.

Я думала только о себе, подсознательно относясь к ребенку как к средству, гарантировавшему любовь мужа и появление на свет будущих детей. Отсюда и берет начало его страх меня не любят, его потребность быть послушным и делать все так, как нравится родителям, тогда его станут любить. В его страхе ведь частично присутствует страх смерти.

Дорогое дитя, я отдала бы все, что угодно, лишь бы ты не думал о том, что я когда-то желала твоей смерти. Я люблю тебя, но была такая глупая и не знала, что, будучи ростом в один миллиметр, ты уже был совершенен и всеведущ. Дорогое дитя, я и сейчас еще не умею мыслить правильно – видишь, я только что хотела купить твою любовь за все богатства мира, но тебе этого не надо. Тебе нужна свобода в любви. Как же трудно мне было это понять. Ведь мы привыкли считать семью своей собственностью. Дорогое дитя, прости меня за мои ошибки.

Знаю я и то, что чувство вины у ребенка вызвано тем, что своим появлением на свет он причинил мне физические страдания – мне сделали разрез промежности. В то время так было принято, хотя ребенок шел легко и быстро. Я могла бы воспротивиться врачам, если бы умела рожать без страхов, но я не умела. Я сомневаюсь, в ребенке ли одном причина опущения моей матки, но поскольку это связывают с родами, то и я сама причастна к этому.

Я замечала, что, слушая подобные речи, ребенок раздражается, но что он может ощущать себя задетым, это мне и в голову не приходило. Только сейчас я поняла это. Боже милосердный, ведь я косвенно винила ребенка и в этом, а он, сам того не сознавая, присовокупил эту вину к другим. Он говорил, что не хочет ничего слышать о таких ужасных вещах. Возможно, ему было страшно. Я и не думала, что мой разговор может его испугать. Нет, только не думать… Спокойствие, только спокойствие! Мне нужно признаться себе в том, что я должна быть честна перед собой, и осознать, что я и только я могу и обязана исправить свои ошибки.

Мой ребенок честнее со мной, чем я с ним. Я его обвиняла, а он не возражал. Меня он не обвинял в том, что я его не люблю. Мне казалось правильным, что он думает именно так, но теперь я знаю: он не должен так думать, ведь я его люблю. От страха услышать обвинения в свой адрес по этому вопросу у меня стали путаться мысли. Я причинила своему ребенку боль, а он лишь страдал и отворачивался в сторону, но мне это не нравится – это будит во мне чувство вины.