Сборник статей - Системная психотерапия супружеских пар Страница 27

4. Привязанность как надежная база. Привязанность является надежной базой, или отправной точкой, с которой индивидуум исследует окружающий мир. Ребенок отбегает от матери поиграть и возвращается к ней. Присутствие отзывчивой мамы дает ребенку уверенность, необходимую для того, чтобы учиться чему-то новому, адаптироваться к новым жизненным обстоятельствам и изменять образ себя с учетом приобретенного опыта. И это верно не только в детстве, но в течение всей жизни. Есть исследования, показывающие, что наличие отношений, обеспечивающих надежную базу, способствует когнитивной открытости новому опыту. По результатам других исследований надежная привязанность усиливает способности к рефлексии. Когда отношения воспринимаются как безопасные, людям проще оказывать друг другу поддержку, разрешать конфликты и справляться со стрессом. Отношения тогда приносят больше удовлетворения. Потребность в безопасных эмоциональных связях с партнером, обеспечивающих безопасную гавань и надежную базу, лежит в основе близких и длительных отношений. Если потребность не удовлетворена, наступает супружеский дистресс. Удовлетворение этой потребности приводит к налаживанию супружеских отношений.

5. Взаимная доступность и отзывчивость – строительные блоки безопасных эмоциональных связей. Фигура привязанности может присутствовать физически, но отсутствовать эмоционально. Если фигура привязанности воспринимается как недоступная, наступает сепарационная тревога и дистресс. Важно не только физическое присутствие, но и эмоциональная вовлеченность в отношения. Привязанность – это жизненная потребность человека. Если эта потребность остается неудовлетворенной, человек испытывает экстремальные эмоции и может вести себя экстремальным образом. По выражению Джонсон, «эмоции – это музыка любовных отношений» (Johnson, 2004, p. 67), а отношения – парный танец. Изменится музыка – изменится танец. Теория привязанности помогает нам лучше понять переживания каждого супруга и нормализовать их.

Страх и неопределенность активирует потребности в привязанности. В опасных ситуациях поведение, связанное с поиском близости, активируется. Если фигура привязанности в такие моменты воспринимается как недоступная, это серьезный удар по отношениям.

«Я была одна с малышом. Ребенок заболел. Я ужасно волновалась, попросила мужа прийти с работы пораньше. Он не пришел, сказал, что много работы. А потом оказалось, что они там праздновали что-то, он в этот момент танцевал с молоденькой сотрудницей».

«Я заметила в груди какое-то уплотнение, испугалась. Сказала мужу, а он отмахнулся, сказал, что я мнительная. Все же пошла к врачу, сдала анализы, а муж даже не позвонил узнать, какие результаты».

Подобные события могут переживаться как катастрофа. Понять, почему это так, помогает положение теории привязанности о том, что в моменты, когда мы особенно уязвимы, нам жизненно важно ощущать, что мы не одиноки.

6. Дистресс при сепарации – предсказуемый процесс. Если поведение привязанности, направленное на поиск и поддержание контакта с фигурой привязанности, не достигает цели, возникают такие чувства, как гневный протест, цепляние, депрессия и отчаяние, кульминацией этого процесса становится отчуждение.

Боулби рассматривал гнев в близких отношениях как попытку войти в контакт с недоступным объектом привязанности и различал гнев надежды и гнев отчаяния: последний возникает от безысходности и может принимать экстремальные формы принуждения, насилия, самоповреждающего поведения. В надежных отношениях протест, вызванный недоступностью значимого человека, признается и принимается партнером. Другими словами, в отношениях, характеризующихся взаимной доступностью и отзывчивостью, есть возможность починить то, что сломалось.

1. Стили привязанности – это поведенческие паттерны в близких отношениях и стратегии эмоциональной регуляции. Впервые были выявлены Мэри Эйнсворт, психологом Балтиморского Университета (США) в эксперименте, получившем название «Незнакомая ситуация» (Крейн, 2002). В исследовании приняли участие матери и их годовалые дети. Психологи наблюдали за реакцией младенцев на кратковременное разлучение с матерью и на последующее воссоединение с ней. Исследование опиралось на идеи Боулби, предположившего, что путь, ведущий к пониманию уз, связывающих ребенка с матерью, пролегает через понимание реакции ребенка на разлуку с матерью. В результате эксперимента были выявлены три поведенческих паттерна, или три стиля привязанности – надежный стиль и два ненадежных: избегающий и тревожно-амбивалентный. Последующие исследования показали, что стиль привязанности, формирующийся на первом году жизни, является культурно универсальной и устойчивой характеристикой. Дети разной этнической принадлежности и из разных стран демонстрируют те же паттерны; различия в поведении детей с разными стилями привязанности сохраняются вплоть до 15 лет (т. е. на протяжении всего детского возраста).

Во взрослых близких отношениях проблему надежной или ненадежной привязанности можно сформулировать как вопрос, обращенный к значимому другому: «Могу ли я положиться на тебя, зависеть от тебя? Если мне будет действительно нужно, могу ли я быть уверен(а), что ты будешь со мной?». Ответов на этот вопрос конечное число. «Да, могу» соответствует надежной привязанности. Если ответ: «Нет, я не уверен(а)» или «Нет, я не могу зависеть от тебя», привязанность ненадежная. Когда фигура привязанности воспринимается как недоступная, система привязанности может реагировать гиперактивацией. В поведении появляется тревожное цепляние, преследование, попытки силой получить отклик от любимого. Такой поведенческий и эмоциональный паттерн соотносится с тревожно-амбивалентным стилем привязанности. Другая стратегия связана с деактивацией системы привязанности, с подавлением потребностей в привязанности, с фокусировкой на практических задачах и ограничением или избеганием эмоционального контакта с объектом привязанности. Такой поведенческий и эмоциональный паттерн соотносится с отстраненным или избегающим стилем привязанности. Эти две стратегии – тревожное цепляние и отстраненное избегание – формируются в отношениях со значимыми другими, могут воспроизводиться в последующих отношениях, но могут и изменяться в эмоционально безопасных и доверительных отношениях.

2. Привязанность включает в себя рабочую модель себя и другого. Мы узнаем о том, кто мы, какие мы, чего достойны, на какое отношение к себе можем рассчитывать и как получить то, что нам нужно, в близких отношениях со значимыми другими. Рабочая модель – понятие, введенное Боулби – это внутренняя репрезентация привязанности. Рабочая модель включает в себя когнитивные аспекты восприятия себя и других людей. При надежной привязанности человек воспринимает себя как достойного любви и заботы, как уверенного и компетентного человека, и исследования показали, что у людей с надежным стилем привязанности самооценка выше (Mikulincer et al., 1993). Люди с надежным стилем привязанности верят в то, что другие люди в случае необходимости откликнутся на их призыв, и воспринимают других людей как заслуживающих доверия (Collins, Read, 1990; Simpson, 1990). Рабочие модели – это больше, чем когнитивные схемы, это представления о себе и об окружающих, надежды и ожидания, сильно нагруженные эмоциями. Рабочие модели формируются, проявляются, поддерживаются и, что самое главное, меняются в эмоциональной коммуникации. Исследованиями внутренней репрезентации привязанности у взрослых занималась Мэри Мэйн, разработавшая Интервью привязанности для взрослых (AAI) (Main et al., 1985). В результате были выявлены типы внутренней репрезентации привязанности (автономный, дистанцированный и спутанный), которые можно соотнести с надежным, отстраненноизбегающим и тревожно-амбивалентным стилями привязанности из эксперимента Эйнсворт (см. выше пункт 8).

3. Изоляция и утрата связей – травмирующие факторы. Мы социальные существа и не приспособлены к выживанию в одиночку. Поэтому когда мы чувствуем, что связи со значимыми другими под угрозой или что связи обрываются, мы переживаем сильнейший стресс – это потенциально травмирующие ситуации. В этом смысле теория привязанности – это теория травмы. Боулби изучал феномен разлучения ребенка с матерью и последствия подобных разлучений. Он утверждал, что маленькие дети, оставленные в больнице без родителей, как и дети, воспитанные в детских домах, эмоционально обделены и травмированы. Он говорил, что эмоциональное отвержение и утрата эмоциональных связей со значимыми другими оказывает негативное влияние на индивидуальное развитие и на способность справляться с жизненными трудностями. И, напротив, надежные эмоциональные связи целительны. Одного ленинградского писателя, пережившего блокаду, журналисты расспрашивали об ужасах военного времени. Он ответил примерно следующее: «Мне было тогда четыре года, со мной была моя мама. Она меня любила, я был счастлив». И во взрослом возрасте, если мы уверены, что в трудную минуту не останемся в одиночестве, жизненные стрессы переносятся легче.