Алексей Шибаев - Психоанализ. Среди Миров, Пространств, Времён… Страница 3

Доктор Абрам Экстерман (Abram Eksterman) в своём превосходном докладе «Теп Psychoanalytical Mistakesin Freud’s Theory» на пражской конференции (4–6 мая 2006 г.), посвященной 150-летию со дня рождения Зигмунда Фройда, с тонкой иронией и нетривиальным юмором, как истинный художник, расписал стены=рамки возможного восприятия аналитика. Такие стены способны полностью закрыть перспективу пациента. Они могут возникнуть в аналитике даже при сокрытой, внутренней диагностике аналитиком пациента. Более того: и не вполне осознанное стремление поставить пациентам диагноз, например – «эдипальные» или «доэдипальные», может привести к восприятию всех пациентов (всех людей!) безрукими и/или безногими инвалидами, помощь которым ограничена их «травмами».

Что мы знаем о расщеплении? Ограничивается ли восприятие этой функции словоблудием «примитивный защитный механизм»? Боимся ли мы наличия или актуализации данной функции в себе? Боимся ли мы «заразиться» ею от пациента (ага – значит, в нас это есть; какой ужас!)? Говорит ли, и всегда ли говорит, актуализация функции «расщепление» о психопатологии или о тяжёлой психопатологии? Что, в конце концов, расщепляется: Эго, Самость, объекты, чувства, аффекты? Что от чего отщепляется: рациональное от иррационального, прошлое от настоящего (от будущего), чувства от смыслов (ассоциаций), внутренние образы от образов внешней реальности?.. Какое впечатление производит обнаружение расщепления в другом, в себе на наш внутренний мир? Какая роль у расщепления при галлюцинациях, проекциях и интроекциях (например, в понимании 3. Фройда, М. Кляйн, Ш. Ференци, X. Кохута, Т. Огдена, Д. Лихтенберга, Д. Штерна)? Какие ещё важнейшие виды расщепления, кроме «вертикального» и «горизонтального» мы знаем?…

Кажется – мы знаем много… или ничего… всё-таки, что-то знаем… Пусть эти вопросы воздушными шариками повисят в аналитической атмосфере. Пусть для кого-то они будут круглые, овальные, для кого-то квадратные, многоугольные, бесцветные или цветные, кому-то напоминают тигра, кому-то оленёнка… Сплошные расщепления.

Служители муз издревле, в разные эпохи и по разным обрядам, роднились с функцией расщепления. Скульпторы расщепляли камень, мрамор или землю (чтобы использовать глину), горные породы расщеплялись огнём, водой (чтобы использовать металлы). Художникам нужны были краски, расщеплялись органические и неорганические «целостные объекты». В технике мастерства живопись дошла до кубизма и сюрреализма. В поэзии расщепляются смыслы, слова, слоги. Символисты играют образами, препарируя их и доводя до крайних противоположностей и противоречий. Писатели разрывают сюжетные линии, заставляют героев сомневаться, им ли принадлежат собственные мысли. Музыка может становиться интригующей, влекущей и нежной, когда расщепляются мелодии, ноты, и ритм приглашает на танец диссонанс. Надеюсь, вас интересует искусство, – психоанализ, уж минимум одной частью своего тела, погружён в искусство. Чёрт! – опять дьявольское расщепление… и опять – чёрт и дьявол. А вы за какую лебедь – за белую или за чёрную?.. Думаю – у каждого свой список любимых искусников. Не хочу навязывать личный. Экстернализацией расщепления, чтобы не «ругаться» – выносом из себя функции расщепления, человек привнёс в этот мир (почему «этот», а не «тот», и где мир «идей» и где мир «теней»?) удовольствие, а не только галлюцинации, «примитивные способы функционирования», разрушительную агрессию всевозможных форм и содержаний. Возможно, существуют индивидуумы, способные получать удовольствие только от раздражения внешнего или от возбуждения внутреннего – Бог мой, опять и снова там и тут – glanspenis, clitoris, vaginae, – возможно, существуют индивиды, способные не получать удовольствие от непосед-муз. Возможно, они – настоящие целостные Эдипы и Эдиповки (убийцы и насильники?). Да-да, посмотрим, кого у нас больше в психиатрических интернатах… Люди, выпустив из себя функцию расщепления как объект-птицу (часть души), давно интегрировали её во «взрослые» отношения… А как быть с детьми, дикарями и животными, нашедшими искусство вовне и в себе?

Наши пациенты, и не стоит, думаю, оскорблять их Эдипами (хотя, может быть, некоторые пациентки и будут этим довольны), и не стоит изыскивать в них примитивность всех родов, – нуждаются в оценке себя как личностей, в оценке их отношения с аналитиком как приносящего удовольствие объекта, нуждаются в признании собственной нужности, ценности и в нахождении ценности интимных эмоциональных пространств. Я предполагаю, что функция расщепления очень сложная, что она может не существовать «изначально», что порой необходимо длительное психоаналитическое лечение, чтобы помочь пациенту раскрыть, возродить или даже создать способность использовать расщепление. Я предполагаю, что доктор Маргарет Малер, описывая сепарационные процессы, описала одну из форм или стадий расщепления, потому что, чтобы отделению состояться как действию необходимо, чтобы оно состоялось вначале в качестве внутрипсихического акта, «механизма». Я также не связываю функцию расщепления только с неким примарным миром и с парциальными объектами: если парциальные объекты существуют изначально, то зачем их ещё расщеплять. Я предполагаю, что формирование целостного объекта подобно заполнению вазы, графина питательным субстратом, подобно тому, как младенец наполняется материнским молоком, эмоциональными отражениями и эмоциональным фоном. Причём, контуры вазы, графина и есть фантазийный=«частичный» объект. В психике младенца частичные объекты свободно перемещаются, накладываются друг на друга, проходят один сквозь другой, входят один в другой, разбегаются, сливаются. Очевидно, Самость может проделывать то же самое. Иногда слияние частичных объектов, включая слияния с Самостью, остаётся на всю жизнь (ещё точнее формулировка – «слияние Самости с частичными объектами», подчёркивающая активный поиск ребёнком эмоциональных отражений и объектов (Д. Штерн)). У взрослого человека все описанные процессы не исчезают в никуда – частично они интегрированы в «структурированную» психику, частично не интегрированы, но автономны и самодостаточны, порой они являются базисными, пространствами=аспектами личности. Такие пространства безусловно бессознательны и, в меньшей степени, условно предсознательны. Они представляют собой параллельные внутрипсихические миры (идея не нова и принадлежит Д. Лихтенбергу). Фактически – Id-2, Id-З и т. д. Таким образом, расщепление беспрестанно работает над форматом личности, определяя и структуры «структурированной» психики с её вторичными процессами.

Теперь я должен остановиться, ввиду предоставленного мне формата и ввиду того, что крылья моего эссе-пегаса не выдерживают груза, проглоченного им выше. Хочу лишь отметить: в повседневной обыденной жизни мы то тут, то там встречаемся с бессмертной работой функции расщепления. Люди, не находясь в психотическом состоянии или в состоянии маразма, могут совершать поступки, действия, интеракции, обусловленные работой функции расщепления. Например, неузнавания или ложные узнавания актёров, играющих роли в кино; неузнавания или ложные узнавания родственников и знакомых при встрече. Так один, известный ныне, коллега раз пять в течении последнего десятилетия заново знакомился со мной, тогда как ранее в течении года мы встречались и общались с ним не менее раза в две недели. Другой коллега, проживши почти всю жизнь в Москве, упорно хочет казаться жителем маленькой гордой независимой прибалтийской республики, где никогда не жил.

Прощаясь, мой долготерпивый и досточтимый читатель, я предлагаю Вам посмотреть на проявление расщепления с ещё одной стороны. В приведённой ниже короткой зарисовке пациент находит в анализе способность использовать функцию расщепления. Это был для пациента важный шаг на пути к дальнейшим достижениям.

Пример

Пациент К, проживающий с братом-близнецом в одной квартире, не отличал собственных желаний, чувств и умозаключений от желаний, чувств и умозаключений брата, матери и отца. К тому же он воспринимал мать и отца как единую личность. В конечном счёте, все ближайшие родственники, друзья, любовница, коллеги по работе видели мир – он не сомневался – его глазами. Пациенту достаточно было перекинуться с кем-либо парой фраз – и те люди «становились» сразу его друзьями и им самим.

Пациент не страдал психотическим расстройством, но периодически страдал от «своей глупости»: рано или поздно он «обманывался» в своих ожиданиях и мог мне всё хорошо объяснить, – что с ним на самом деле происходило в реальности. К. изучал психоаналитическую литературу, направо и налево использовал психоаналитические термины, давал интерпретации сам себе – за себя и за меня. Он ожидал, что я буду подтверждать его интерпретации, говорить его словами, что мы сольёмся с ним в полном психоаналитическом экстазе. Мои интервенции К. забывал к следующей сессии, он вспоминал лишь выводы, сделанные им самим… мои интервенции сливались с ним.