Эдмунд Уайт - Первые люди Страница 18

Охота не только обогатила стол человека, но и обеспечила его более выгодной пищей. Мясо, особенно приготовленное на огне, который наши предки медленно подчиняли себе, было гораздо более питательным и обеспечивало гораздо более концентрированный источник энергии, чем фрукты, овощи и ягоды, которые можно было собрать в лесу или в саванне. Оленина, например, дает 572 калории (мера содержащейся в ней энергии) на 100 граммов веса, а те же 100 граммов большинства фруктов и овощей дают менее 100 калорий. Таким образом, одно средних размеров животное обеспечивало в гораздо более компактной и удобной для переноски форме то же количество энергии, что и вся растительная пища, собранная за целый день. (Орехи, правда, более калорийны, чем большинство видов мяса, и, несомненно, составляли важнейшую часть пищевого рациона древних людей - если им удавалось их найти. Но орехоплодные растения произрастают далеко не везде, да и плодоносят чаще всего лишь в определенное время года, тогда как дичь можно было отыскать практически повсюду и всегда.)

Поскольку питание мясом содействовало выживанию, те, кто обладал какими-то физическими или умственными качествами, которые помогали им лучше охотиться, получали в процессе естественного отбора преимущество перед теми, кому эти качества свойственны не были.

В качествах, которые мало-помалу сделали человека прямоходящего великолепным охотником, не было ничего особенного. Основные физические свойства, необходимые для охоты, возможно, полностью оформились уже у австралопитека. Австралопитек имел прямую осанку и умел отлично бегать, но человек прямоходящий со временем стал выше ростом и потому приобрел явные преимущества в смысле быстроты и лучшего обзора. Точно так же руки и пальцы австралопитека уже были приспособлены для того, чтобы достаточно метко бросать камни и палки, - а это умение требовалось для охоты в первую очередь.

К тому времени, когда человек прямоходящий овладел своей новой ролью, завершилось и еще одно важнейшее физическое изменение - его кожа стала иной. Когда гоминиды отделились от обезьян, они, несомненно, были не менее волосаты, чем эти животные в наши дни. Но по мере развития предков человека их волосяной покров становился менее густым, а число потовых желез в коже увеличивалось. Кожа человека прямоходящего была уже, вероятно, относительно безволосой, но получила сложную сеть потовых желез. Человек и в этом утратил сходство с остальными приматами. У современного человека, хотя по числу волосяных луковиц он не уступает человекообразным обезьянам, волосы в среднем много короче и тоньше, и на значительных участках тела вообще почти неразличимы. Зато число потовых желез у него колеблется от 2 до 5 миллионов - у остальных приматов их гораздо меньше.

Специалисты пока не могут точно сказать, чем было вызвано это изменение волосяного покрова, но, по-видимому, оно связано с возросшей способностью выдерживать длительное физическое напряжение - явное преимущество для охотника, почти весь день проводящего под палящим солнцем, в отличие от подавляющего большинства плотоядных, которые охотятся по ночам. Когда гоминидные предки человека перебрались из тенистых лесов в открытую саванну, интенсивность обмена веществ у них заметно возросла. Другими словами, их тело и в периоды активности и в периоды покоя потребляло энергию с большей скоростью, чем у большинства животных. Такое щедрое использование энергии означает, что создается избыток тепла, и для поддержания постоянной температуры организма необходима надежная система охлаждения, которую и обеспечивает сеть потовых желез.

Представляется логичным предположить, что эволюционное приспособление к такой биологической потребности выразилось в развитии потовых желез. В моменты тяжелых физических усилий или в сильную жару эти органы омывают тело влагой, которая, испаряясь, охлаждает поверхность кожи и кровь в сосудах под ней. Густой волосяной покров препятствовал бы испарению и слипался бы от высыхающего пота. Вот почему, утверждает эта теория, он постепенно исчез.

Разумеется, многие постоянные обитатели саванны, такие, например, как зебры, тоже сильно потеют в моменты тяжелого физического напряжения, и тем не менее у них сохраняется густая шерсть. Однако интенсивность обмена веществ у зебр заметно ниже, чем у человека, и они легко обходятся менее эффективной системой теплообмена, так как ведут менее активный образ жизни.

Впрочем, способность потеть - это не такое уж безусловное благо. Как указал профессор дерматологии Орегонского университета Уильям Монтанья, потоотделение в определенном смысле является "существенным биологическим промахом", так как оно не только лишает организм колоссального количества влаги, вынуждая его постоянно потреблять воду, но, кроме того, ведет к потере натрия и других необходимых для жизнедеятельности химических веществ. Монтанья высказал предположение, что потовые железы - "это только эксперимент природы: они явно полезны для человека, но пока еще не доведены до совершенства процессом эволюции".

Тем не менее человек с почти голой потеющей кожей, несомненно, был лучше приспособлен для длительного напряжения под жгучими лучами тропического солнца, чем его родичи-обезьяны, как человекообразные, так и низшие, и можно предположить, что столь значительные изменения в строении его кожи, отчего бы они ни произошли, помогли ему преуспеть в новом образе жизни.

Группа охотников, окружив стадо павианов, убивает их круглыми камнями - нечто подобное, по-видимому, произошло в Олоргасаилии, судя по найденным там окаменелостям. Люди, вероятно, подкрались к павианам, когда те уснули на деревьях, заранее принеся к месту облавы эти метательные снаряды, закругленные самой природой (врезка), а также грубо оббитые каменные орудия для разделки добычи

Если предшественники человека прямоходящего уже выработали физические свойства, необходимые для успешной охоты, почему же он как охотник настолько превосходил их всех? Причина почти несомненно заключается в огромном увеличении как размеров, так и адаптивных способностей его мозга. Охота была не просто совокупностью ряда физических действий, она стала основой определенного образа жизни, который требовал речевого общения, культуры и социальной организации. Охота опиралась на разум не менее, чем на физическую сноровку.

Более развитый мозг обеспечивал человеку прямоходящему как умение сосредоточиваться, так и лучшую память. Запоминая сведения, почерпнутые из собственного охотничьего опыта и опыта своих сородичей, он накапливал знания о повадках дичи, получал возможность планировать охоту заранее, а также отправляться на поиски дичи куда дальше, чем осмеливались его предки, и находить дорогу обратно. Его каменные орудия и оружие были лучше и удобнее тех, которыми пользовались они, и вдобавок у него было деревянное копье. Охота с копьями была и более безопасной и более успешной. Даже если он не метал копье, а просто втыкал его в добычу, он все равно оставался на относительно безопасном расстоянии от зубов, копыт и когтей. Причем копье, вонзившееся в тело животного даже там, где рана сама по себе не слишком опасна, все-таки мешает ему сопротивляться, а достигнуть того же с помощью камня можно, лишь метко попав в жизненно важное место.

Быть может, не меньшее значение имело и изменение охотничьих приемов. Человек постепенно учился сотрудничать с себе подобными и мог уже охотиться небольшими группами. Заметить добычу, выследить ее и убить в одиночку гораздо труднее, и теперь шансы на удачное завершение каждой охоты заметно возросли. Совместные действия вызвали существеннейшее изменение самих принципов охоты: организуясь в группы, люди могли нападать на животных много крупнее тех, которые служили добычей австралопитекам. Охота же на крупную дичь имеет то преимущество, что при равной затрате времени и труда мяса добывается гораздо больше. А кроме того, вполне можно представить себе, что даже на столь ранней стадии человеческого развития погоня за зверем возбуждала и радовала охотников, а победа над ним, престиж успеха, способствовали становлению личности.

Наиболее поразительно в охотничьих достижениях человека прямоходящего то, что он справлялся с животными, которые были больше и сильнее его - даже с самыми крупными из наземных животных, - с помощью оружия, сводящегося в конечном счете к обыкновенным камням и палкам. Значит, он должен был полагаться на какие-то охотничьи хитрости, опиравшиеся на глубокое знание повадок дичи. Как же он охотился? Некоторые его методы запечатлены в остатках, найденных благодаря раскопкам, другие можно вывести, изучая охотничьи приемы современных охотников-собирателей. У многих из этих приемов существуют близкие аналогии в мире животных - иными словами, древние люди, сталкиваясь с теми же охотничьими задачами, что и плотоядные животные, решали их сходным образом.