Джон Глэд - Будущая эволюция человека. Евгеника двадцать первого века Страница 2

В конце концов мы должны решить, в какой степени мы довольны собой как видом. Именно здесь проходит водораздел, отделяющий тех, кто приветствует генетическую интервенцию, от тех, кто противостоит ей. Впрочем, независимо от личных позиций, никто не отрицает тот факт, что, хотя в генетической лотерее много выигравших, в ней немало и тех, кому повезло куда меньше.

Евгеника, которую можно представить как человеческую экологию, всегда выступала от имени будущих поколений. И хотя нам, конечно же, не стоит быть слишком самонадеянными относительно нашей способности предсказывать будущее, мы, тем не менее, обязаны принимать во внимание некоторые желательные предпосылки. Мы хотим здоровых, умных детей, которые станут эмоционально уравновешенными альтруистами в полном смысле этого слова.

Сейчас, когда большинство людей живет много дольше своего репродуктивного возраста, населять планету будут не те, кто просто уцелел в горниле естественного отбора, а те, у кого больше детей. Таким образом, основой отбора становится скорее рождаемость, чем смертность. Изменение поистине революционное.

По крайней мере в теоретическом плане мы сейчас — наконец-то! — достигли согласия в том, что равенство возможностей — желанная цель. Но в то же время мы зажаты в тисках мировоззрения, которое настаивает на том, что люди не только должны обладать равными правами, но что все люди одинаковы, разница только в воспитании.

К нашему счастью и радости, все мы все-таки разные — и как отдельные личности, и как группы. Мы отнюдь не идентичные устройства с разным программным обеспечением. Все без исключения этнические группы порождали как сорвавших куш, так и проигравших в генетической лотерее. Интервенционисты видят наш моральный долг в том, чтобы передать детям не одну и ту же наследственность, а разную, и притом лучшую из всех возможных для каждого. Антиинтервенционисты указывают на то, что мы легко можем причинить непоправимый вред, разбив драгоценную вазу, передаваемую из поколения в поколение. Но отсутствие решения — тоже своего рода решение.

Многое в нашей обыденной жизни чревато генетическими последствиями. Кому иметь детей и сколько? Все, что влияет на продолжение рода, является фактором нового отбора. К этому можно отнести поход в ближайшую аптеку за противозачаточными средствами, желая снизить, а то и вовсе прекратить деторождение ради успешного образования или карьеры. Предоставляя свободные дни для ухода за детьми и финансовую поддержку лишь беднейшей части населения, правительства стимулируют рождаемость в одних социальных группах и поощряют другие иметь поменьше детей. Такая политика уже теперь стала важным фактором в генетическом отборе.

Евгенисты доказывают, что нам нужно осознать нашу ситуацию в физическом мире — как биологических существ. По их мнению, если мы хотим выжить как вид и обрести некую более высокую философскую значимость, чем остальные животные, у нас нет другого выбора, кроме как подчинить свое поведение интересам будущих поколений и регулировать рождаемость, руководствуясь принципами, неоспоримыми для всех остальных биологических видов. Короче говоря, заменить естественный отбор научным. Выражаясь словами отца евгеники и статистики сэра Фрэнсиса Гальтона:

То, что природа делает слепо, медленно и безжалостно, человек может делать осмотрительно, быстро и гуманно… Работать в этом направлении — его долг.

Перед вами книга о смысле жизни, о назначении человеческого разума и о нашем месте в универсуме. Книга исходит из рациональной философии жизни и руководствуется любовью к нашим детям. Речь идет об осознании родительской ответственности. В духе дружбы и сотрудничества «Будущая эволюция человека» предлагается вниманию как сторонников, так и противников евгеники. Я надеюсь, что многие из нас разделяют общие ценности, надежды и страхи. Нам следует, по меньшей мере, согласиться, что мы не обязаны всегда соглашаться друг с другом.

Евгеническое движение, с его ценностями и эмоциями, с его долгой историей, выдвигает научную платформу, однако не ограничивается наукой. Я пытаюсь связать воедино на первый взгляд далекие друг от друга области с помощью синкретического подхода, ведь любое серьезное мировоззрение более или менее эклектично.

Человечество вступает в новую фазу понимания механизмов наследственности, в эпоху новых биотехнологий. Научное объяснение получили многие аспекты здоровья и поведения человека, на которые до сих пор смотрели лишь сквозь призму морали. Джинн просвещения вырвался из бутылки невежества, и назад его не засунешь.

Современная революция в генетике, близкая перспектива овладеть геномом человека — все это пугает и вдохновляет. Нам придется принять как данность, что открытия в области генетики предоставляют такие возможности, о которых сейчас мы едва ли догадываемся. Разногласия по поводу того, что принадлежит наследственности (nature), а что относится к влиянию среды (nurture), покажутся устаревшими, и встанет вопрос: что делать дальше, как осуществить если не утопию, то хотя бы нечто близкое к ней, или хотя бы ближе того, что мы имеем сейчас. В самом крайнем случае — как выжить.

Сторонники евгеники рассматривают свое движение как часть борьбы за права человека — права тех, кто придет после нас. Как некогда Мартин Лютер Кинг, мы можем задаться вопросом: доберемся ли мы когда-нибудь до Земли обетованной? Или, может быть, конечной цели нет, а есть лишь поиск? В любом случае наш долг перед потомками — начать этот путь, сделать все, что в наших силах, для того, чтобы они родились лучшими, чем мы, людьми, унаследовав больше наших достоинств и меньше наших пороков.

Что такое евгеника?

Эта плакучая ива!

Почему бы тебе не посадить их несколько

Для миллионов еще не рожденных детей,

Так же, как и для нас?

Стоило установить неразрывность человечества со всем царством живой природы, как стали неизбежными усердные попытки улучшить наследственность человека. В конце концов, евгеника — это, попросту говоря, прикладная человеческая генетика. Пятеро из первых шести президентов Американского общества человеческой генетики являлись одновременно членами совета директоров Евгенического общества. Исторически современная генетика вышла из евгеники, а не наоборот.

Цель позитивной евгеники — повышение рождаемости у тех, кто наделен генетическими преимуществами, путем финансового поощрения, целевых демографических анализов, оплодотворения in vitro, пересадки яйцеклеток, клонирования. В пронаталистских странах (то есть там, где хотят поднять рождаемость) уже занимаются позитивной евгеникой в умеренных формах.

Негативная евгеника, направленная на снижение рождаемости среди генетически менее удачливых, в основном, существует лишь в виде семейных консультаций, предусматривая, в частности, своевременное прекращение беременности или стерилизацию. Чтобы сделать услуги такого рода общедоступными, евгеники выступают за то, чтобы люди с низкими доходами по крайней мере получали их бесплатно.

Генетическая инженерия, не известная прежней евгенике, представляет собой активное вмешательство в развитие эмбрионаза — без преимущественного поощрения тех или иных групп людей.

Наука

Предшествующая эволюция человека

Змея, кабан и волк сидят во мне.

Пустое слово, дикое желанье, и злоба лютая, и лживый взгляд, и лень…

Ни в чем из этих низких свойств души я не испытываю недостатка.

Вопрос, где провести черту между близкими видами и подвидами, может решаться по-разному. Когда речь идет о современных человеческих популяциях, такие демаркационные линии особенно спорны, ведь многие в научной среде преследуют различные социально-политические цели.

Биологическая номенклатура растительного и животного мира нашей планеты, введенная в XVIII веке Карлом Линнеем, объединяет представителей всех современных человеческих рас и популяций в один вид — homo sapiens. Таким образом, все живущие ныне люди, будь то бушмены, австралийские аборигены, японцы, эскимосы или белые, объявляются единым видом, любая попытка обсудить существование подвидов встречает недоверие и враждебность. Обращение, подписанное группой выдающихся биологов в 1997 году в ответ на заявление французского политика Жана-Мари Ле Пена о расовых различиях, отрицало их наличие в человеческих популяциях. Отрицание рас впервые было провозглашено евгеником Джулианом Хаксли в 1935 году. Причина была чисто политическая — нюрнбергские расовые законы в гитлеровской Германии[2]. Итак, у нас есть один-единственный «современный человек», только разного цвета кожи, называется он homo sapiens sapiens, и этот вывод пресекает любую дискуссию о человеческих «подвидах». В самом деле, современные генетические исследования подтверждают удивительное сходство всех людей. Но при этом выявилось и совпадение структуры ДНК у человека и шимпанзе на 95—99 процентов[3].