Путеводный нейрон. Как наш мозг решает пространственные задачи - Майкл Бонд Страница 24

чувствительность к внешним стимулам, навязчивые мысли, искаженное восприятие, галлюцинации, проблемы с мышлением и памятью – все это обычные явления, и нередко они перерастают в полноценный психоз и устойчивые нарушения психики. Когда человек вынужден жить в пространстве величиной с двуспальную кровать, страдают его когнитивные функции, многие из которых, по всей видимости, имеют пространственную организацию. Ущерб наносится не только человеческому достоинству этих людей, но и самой сути их существования.

Помимо всего прочего, одиночное заключение – это лишение социального пространства. «Перед вами и позади вас простирается бесконечный серый океан – пустота и одиночество заполоняют все и грозят уничтожить вас»[174]. Это воспоминания Сары Шурд, которая в 2009 и 2010 годах провела 410 дней в крошечной камере иранской тюрьмы (обратите внимание, как она переосмысляет ограниченность пространства и расширяет ее на бесконечность одиночества, эквивалент ада). Шурд пережила «социальную смерть», как называют это состояние социологи. Она была уверена, что все, кто ее знает, забыли о ней и она превращается совсем в другого человека. Значительная часть нашей личности имеет социальную основу, и поэтому без значимых контактов с другими людьми нам трудно понять, кто мы. Лиза Гюнтер говорит, что человек, помещенный в замкнутое пространство, где он может только ходить взад-вперед, лишается того, что все мы принимаем как данность: «…неограниченного восприятия мира как пространства, общего для всех, и взаимодействия с другими»[175].

В конечном итоге у многих людей, пребывающих в одиночном заключении, жажда человеческих контактов сменяется растерянностью и страхом перед ними. Они теряют способность и желание формировать социальные карты, что затрудняет адаптацию к нормальной жизни после освобождения. В настоящее время в США в одиночном заключении содержатся около 80 000 человек[176], несмотря на то что в 2011 году Специальный докладчик ООН по вопросу о пытках призвал запретить одиночное заключение из-за устойчивых повреждений психики, вызванных этим видом наказания[177].

Если ограничение пространства способно нас уничтожить, то его разумное и творческое использование может стать спасением. Некоторые люди сумели в одиночном заключении сохранить свой разум более или менее неповрежденным, давая волю воображению, которое позволяло выйти за пределы ужасной реальности. Майкл Джуэлл, который отсидел в техасской тюрьме сорок лет за убийство, говорил, что пережил семь лет изоляции, сочиняя сценарии о том, как он гуляет на воле и общается с незнакомыми людьми. Вот что он рассказывал журналу Nautilus:

Я мог представить себя в парке и подойти к человеку, сидящему на скамейке. Я спрашивал, не возражает ли он или она, если я сяду. Потом говорил что-то вроде: «Сегодня отличная погода». Человек отвечал: «Да, конечно…» Мы беседовали, и я смотрел на бегунов, велосипедистов и скейтбордистов, мчавшихся мимо нас. Разговор мог продолжаться полчаса или около того. Когда я открывал глаза и вставал, то чувствовал себя отдохнувшим и даже воодушевленным[178].

Чтобы почувствовать пользу пространственного воображения, не обязательно быть запертым в камере без окон – оно может помочь нам в повседневной жизни. При медитации, полезном методе, позволяющем отбросить лишние мысли, мы в буквальном смысле дистанцируемся от них, представляя, как они уплывают в море или поднимаются в небо. Многие писатели визуализируют ход повествования, прежде чем записать его. Джон Рональд Руэл Толкин составил несколько карт «Средиземья», придуманного им фантастического мира для «Хоббита» и «Властелина колец», и они помогли ему в разработке персонажей и сюжетов – он говорил, что «мудро начал с карты и подогнал историю под нее»[179]. Сочинение и рассказывание историй может быть способом развития собственного нарратива в периоды кризиса или обновления. Социолог Артур Франк в своей книге «Раненый рассказчик» (The Wounded Storyteller) утверждает, что истории «устраняют ущерб, который болезнь нанесла нашему чувству своей цели и своего места в жизни. Истории – это способ нарисовать новые карты и найти новые пункты назначения»[180].

Мы можем эффективно использовать свои когнитивные карты, поддерживая связь с физическим пространством, то есть при любой возможности взаимодействуя с ним. Зачастую мы даже не осознаем этого: понаблюдайте, как кто-нибудь разговаривает по телефону и расхаживает взад-вперед, словно вычерчивает на тротуаре маршрут разговора. Скорее всего, этот человек не помнит своих движений, хотя они служат определенной цели: отобразив проблему в физическом пространстве, мы легче решаем и запоминаем ее. Барбара Терски, специалист по когнитивной психологии из Стэнфордского университета, обнаружила, что люди лучше запоминают описание места со сложной структурой, если сами его нарисуют[181]. Жесты служат не только для передачи мыслей: они также рисуют карту смыслов и идей, когда одних слов недостаточно. Это тоже не должно нас удивлять. Как говорит Терски, «пространство существовало задолго до того, как появился язык»[182].

10. Джон Рональд Руэл Толкин. Карта Средиземья

Чем же занят гиппокамп, когда мы взаимодействуем с окружающим миром или подключаем пространственное воображение? Скорее всего, включается на полную мощность. Активный гиппокамп поддерживает когнитивные способности, и для его тренировки особенно полезны разного рода занятия, связанные с пространством. К таким занятиям не относится навигация по GPS, которая эквивалентна тому, что вас водят за руку, – на самом деле этим управляет совсем другой отдел мозга. И наоборот, навигация на местности, когда вы изучаете свое окружение и представляете свое местоположение относительно пункта назначения – другими словами, строите когнитивную карту, – это прямой путь к когнитивным богатствам. Это особенно полезно для тех, чей гиппокамп поврежден депрессией, ПТСР или другими расстройствами психики. Исследователи из Калгари, выявившие связь между неврозом и пространственным восприятием, полагают, что ориентирование в пространстве способно помочь людям с психическими расстройствами ослабить симптомы болезни, вызвав рост нейронов места в гиппокампе[183]. Даже если не учитывать биологию, пространственная навигация – которая требует сосредоточиться на взаимоотношениях между ориентирами – может стать основой здоровой психики и защитой от одиночества и даже депрессии. Психотерапевты часто советуют пациентам общаться с людьми и выслушивать разные мнения, выходящие за привычные рамки, завязывать новые отношения и не «уходить в себя», что часто сопровождает психические расстройства[184].

Идея о том, что можно проложить дорогу из одиночества, со– гласуется с тем, как понимают это состояние эпидемиологи и работники здравоохранения. В 2009 году исследователи из трех американских университетов составили карту распределения одиноких людей в социальных сетях на основе данных нескольких тысяч жителей штата Массачусетс[185]. Они обнаружили, что одинокие люди склонны собираться вместе, то есть если вы одиноки, то чаще всего вступаете в контакт с теми, кто тоже одинок, и это одна из причин, почему от одиночества так трудно избавиться.