Бернар Эйвельманс - По следам загадочных зверей Страница 26

Отметим ради справедливости также, что эта идентификация плохо совпадает с тем, что мы знаем о географическом распространении гиббонов. Их встречают лишь к востоку от Ганга и к югу от Брахмапутры в Таиланде, Бирме и остальном Индокитае, а также на островах Суматра, Ява и Борнео. Наличие гиббонов на Цейлоне не доказано, но это не решающий аргумент.

Гипотеза, по которой ниттаево были не антропоиды, а обычные обезьяны без хвоста, не выдерживает критики. Конечно, в малайской зоологической области есть одна обезьяна, отвечающая этому требованию, — это короткохвостый носатый тон-котел Symphalongus klossi, описанный в 1903 году Миллером, а потом Хазеном и Классом в 1917-м. Но эта обезьяна обитает лишь на одном из островов Ментаваи к западу от Суматры, там, где открыли карликового гиббона. [21]

Хотели сделать из них и медведей. Эти, как говорят, встают на задние лапы, как и люди, и их ступни оставляют следы, похожие на человеческие. С другой стороны, волосяной покров ниттаево сравнивали с шерстью медведя-губача.

Но тут сходство и оканчивалось, ибо этот медведь очень редко встает на задние лапы, шерсть у него черная, и он питается исключительно растительной пищей — фруктами, медом, кореньями, а также насекомыми. Ведды хорошо знают его под именем «асмаил», и его истребляют из-за урона, который он наносит пасекам.

В то же время на востоке Цейлона ходят слухи о маленьком коричневом медведе под названием «раху валаха». В 1855 году Пушеран описал пойманного около Тринкомали медведя под названием Ursus inornatus, то есть «медведь неукрашенный», потому что у него не было белой подковы на груди, как у малайского. Покок сделал его подвидом губача, но все же речь шла скорее о подвиде малайского медведя. Уточним, что у последнего на груди должна быть отметина. Он часто встает на задние лапы, и шерсть у него относительно короткая, поэтому его нередко и принимают за человека. Но и он также коричневый, если не черный. Во всяком случае, вопрос о цейлонских медведях так до конца и не прояснен.

По Хиллу, возможно, что чириканье и щебетание, которые характерны для языка ниттаево, свойственны и медведям, которые сосут лапу в течение четверти часа кряду и испускают при этом странные звуки, похожие на бормотание и щебетание.

Так что и медведи могут являться причиной соответствующих сообщений.

И опять же, по Хиллу, самая вероятная гипотеза о ниттаево — та, что связывает их с человекообразными обезьянами.

Открытие останков питекантропов на Яве и синантропов, весьма с ними сходных, в Китае, доказывает, по мнению Хилла, что эти люди-обезьяны населяли когда-то большую часть Азии и на них охотились в Малайзии более сильные захватчики. Они могли достигнуть Цейлона, когда у острова был еще сухопутный мост с континентом, и могли просуществовать там до сравнительно недавнего времени. Очевидно, настоящие «люди-обезьяны», которые, согласно мнению некоторых ученых, были всего лишь гигантскими гиббонами, ведущими древесный образ жизни, на самом деле оказывались теми самыми ниттаево, о которых нам сообщают ведды.

И все-таки я плохо понимаю, почему доктор Хилл считает, что недостаточный рост — черта, приближающая ниттаево к питекантропам. Эти последние были роста, схожего с нашим. Это доказывают и размеры черепа, и длина бедренной кости. Но возможно так же, что питекантропы долго жили изолированно на Цейлоне и образовали там карликовую расу, как часто бывает в островных изолятах.

Увы, сегодня мы уже не в состоянии проверить гипотезу Хил-ла; помочь могут лишь систематические раскопки в районе Леанама.

Но если на Цейлоне о ниттаево говорят как об исчезнувшем народе, то в других уголках индо-малайского региона все еще ходят слухи о том, что волосатые карлики по-прежнему скрываются в труднодоступных местах.

Анри Мэтр, изучивший в начале века равнины Камбоджи, Таиланда и Лаоса, оставил для нас вот такое интересное сообщение: «Кроме двурогого носорога, который, вероятно, здесь обитает, представители племени ням-нунг описывают более специфическую фауну, можно сказать, легендарную. Я имею в виду диких людей. Уже не впервой я слышу легенды о странствующих племенах в горных лесах, обладателях хвоста, аналогичного обезьяньему. Совершенно неведомые на плато Дарлак, они известны во всем горном регионе вплоть до Аннамской горной гряды. По местным преданиям, дикие люди ням-нунг маленького роста — 1 метр 50 сантиметров, имеют гриву из волос и обладают курьезным свойством: не имеют сочленений на руках и ногах, которые стали как бы жесткими органами. Передняя часть предплечья, наоборот, снабжена мембраной, острой, как нож, которую эти существа используют как режущий инструмент, продираясь сквозь джунгли. Не в состоянии лазать по деревьям, лишенные коленей и локтей, они вынуждены спать, опираясь на ствол. Питаются они кореньями и строят укрытия, чтобы уберечься от диких зверей. Местные жители преследовали их и даже ели их мясо, и они стали чрезвычайно редкими. На их следы, похожие на человеческие, только мельче, люди натыкаются все реже и реже. Такое описание „дикарей“ почти одинаково у всех жителей, верящих в их существование, особенно в областях проживания ням-нунг в районе Аннамской гряды, но в центральном Дарлаке их уже не знают».

Две детали бросаются в глаза при описании «дикарей» ням-нунг: описание хвоста, похожее на то, что оставил Ктесий в рассказе о собакоголовых, и другая — странная анатомия предплечья. За исключением этих черт существа похожи на ниттаево.

Что касается хвоста, важно, что вьетнамцы приписывают его всем мои (это коллективное имя для всех диких племен гор Вьетнама и Лаоса). Эти мои образуют расу с таинственными чертами: средний рост — 157 сантиметров, окрас кожи красноватого цвета, похожий на загар европейцев, невыступающие скулы, но нос при этом достаточно прямой, бывают даже светлые волосы. Некоторые авторы сравнивают их со средиземноморской расой, тем более что по легенде они пришли из далеких земель на западе.

Можно ли говорить, что у диких ням-нунг действительно был хвост? Вряд ли. На мой взгляд, хвост в глазах людей — не что иное, как символ дикости, недаром он есть у черта. Но не странно ли, что истории о людях с хвостами циркулируют по всему индо-малайскому региону, там, где распространены два вида антропоидов, именно бесхвостые обезьяны гиббон и орангутан? Их наличие само по себе не опровергает ли веру, по которой отсутствие хвоста у двуногих является привилегией людей? Я думаю, что наличие гиббонов и орангутанов усиливает легенду о хвостатых людях. Если есть обезьяны без хвостов, причем человекообразные, почему бы не предположить, что низшие люди имеют хвосты? Такая идея подтверждается многими фактами.

По мнению многих исследователей, кинокефалы Ктесия не кто иной, как лхо-па, обитатели Бутана, которых индийцы называли «каллистриянцами» (люди с лицом собаки). Этот народ, в котором явно течет кровь европеоидов, вовсе не примитивен, но образ жизни этих изолированных от мира групп позволяет жителям называть их дикарями. Отсюда, как говорится, и хвост…

Анри Мэтр вспоминает, что когда члены Кембриджской экспедиции высадились в Кланге в 1899 году, их малайские друзья предупредили их, чтобы они опасались хвостатых батаков-людоедов [22] В свое время был широко распространен слух, что сиамцы, то есть таиландцы, — дикари с хвостами, но это была явная ложь. Не означает ли все это, что какой-то народ, гордый свой значимостью и желающий самоутвердиться, хочет принизить своих соседей и приписать им черты и обычаи дикарей? Греки делали это в отношении всех соседей, называя их «плохо говорящими на каком-либо языке».

Большинство путешественников древности приписывали хвосты диким племенам, которые им попадались, особенно на островах. Павсаний во II веке, уверенный в жестокости жителей — обитателей островов в океане, приписывал им «густую шерсть и длинный хвост». В XVIII веке таких слухов было больше всего. Джемелли Каррери писал, что «жители острова Лусон и некоторые негры имели хвосты, в 4—5 пальцев длины». Ян Стройте говорит о хвостатых людях к югу от острова Формоза, а миссионеры иезуитского ордена размещали их на острове Миндоро недалеко от Манилы.

Швед Кепинг считал, что Никобарские острова — последнее убежище «хвостатиков». И наконец, когда Тернер посетил Тибет, ему там тоже говорили о хвостатых мужчинах-горцах: «Эти хвосты стеснительны для них, ибо они не могут садиться, не вырыв в земле ямку, чтобы расположить в ней свой хвост». Самое удивительное, что такие небылицы ходили об обитателях не только далеких островов и недосягаемых вершин, но и сравнительно близких мест. В 1752 году миссионер Хосе Рибейро писал о южноамериканском краснокожем племени под названием «месайя», у представителей которого имеется хвост толщиной в палец и длиной с ладонь, покрытый гладкой шерстью.