Мэри Роуч - Путешествие еды Страница 28

Но, допустим, моряк оказался способен выжить при всасывании и заглатывании. В этом случае его пребывание в желудке кашалота неминуемо порождает новый клубок проблем[101]. «Кожа Бартли – в тех местах, где она подвергалась воздействию желудочного сока – претерпела глубокие изменения. Его лицо и руки были выбелены до мертвенного оттенка, а кожа сморщилась, как если бы ее ошпарили кипятком». Ужасная, чудовищная картина. И, как выяснилось, фальшивая. Кардиальный (передний) отдел желудка китовых не секретирует пищеварительные соки. Соляная кислота и пищеварительные энзимы выделяются только во втором, основном, отделе желудка, а проход между ними слишком узок для человеческого тела.

Отсутствие кислоты в переднем отделе желудка кашалота пробило еще одну брешь в истории Бартли – однако подкрепило доверие к притче об Ионе в чреве китовом. Предположим, кит, поднявшись на поверхность из пучины морской и преследуя Иону, заглотил еще и некоторое количество воздуха. А если, образно говоря, включить ускоренную перемотку пленки, заглянуть на несколько веков вперед и снабдить Иону резервуаром с кислородом для дыхания? При таком условии мог бы китовый желудок оказаться тем местом, попав в которое, человек был бы способен выжить?

Да, не исключено, – не примешайся к делу еще одно обстоятельство. «Киты „жуют“ свою пищу, используя мускулы желудка», – утверждает Слийпер. Поскольку кашалоты заглатывают жертву целиком, далее им требуется каким-то образом измельчить добычу, чтобы ее легче было переварить. Мышечная стенка кардиального отдела желудка достигает у некоторых видов толщины почти 8 см. Слийпер сравнивает кардиальный желудок китообразных со вторым желудком птиц – анатомическим аналогом той «мельницы для мяса», роль которой у других живых существ могут играть коренные зубы.

И что же ждало бы человека в переднем отделе китовьего желудка – настоящая молотилка или вероятность просто изрядно покувыркаться? По моим данным, пока еще никто не измерил силу сжатия, которую могли бы развить стенки желудка. А вот для птичьих желудков аналогичные измерения проводились. Работа была проделана в XVII веке – для разрешения спора, возникшего между двумя итальянскими экспериментаторами Джованни Борелли и Антонио Валлиснери по поводу того, что считать основой пищеварительной системы. Первый заявлял, что действие пищеварения должно быть чисто механическим: птицы-де, благодаря устройству своих желудков, развивают многокилограммовые усилия и до такой степени перемалывают пищу, что в химической переработке уже просто нет необходимости. Второй же, как писал в 1906 году Стивен Паджет, автор хроники, посвященной первым экспериментам над животными, утверждал: «Получив однажды возможность вскрыть желудок страуса, я обнаружил там жидкость, которая, по всей видимости, обладала способностью воздействовать на тела, в нее погруженные»[102].

В 1752 году один французский естествоиспытатель изобрел способ устранения возникших противоречий, а заодно и неумышленно ответил на глупый вопрос американского автора, который прозвучал на два с половиной века позже, но касался все той же возможности выживания человека во чреве китовом. У Рене Реомюра была – или, во всяком случае, могла оказаться в его распоряжении – небольшая хищная птица коршун. Как и прочие пернатые хищники, разобравшись со съедобными частями добычи, он отрыгивает комок с пухом и остатками перьев. И у Рене Реомюра возникла идея. Он решил спрятать в корм для коршуна небольшую трубку, набитую мясом. Ее стенки не дадут мускулам второго желудка раздавить ее, а сетка на обеих концах позволит желудочной жидкости с ее растворяющей силой, если таковая действительно существует, проникнуть внутрь и подвергнуть мясо перевариванию. Сам второй желудок птицы, вероятно, примет трубку за необычно большую кость и потому извергнет ее обратно. Если окажется, что мясо в этой трубке растворилось, значит в желудке может вырабатываться жидкость, предназначенная для переваривания пищи. Реомюр не раз проделывал этот опыт, экспериментируя с различными обитателями птичьего двора. Нас в данном случае интересует судьба самих трубочек, а не их содержимого. Стеклянные оказывались раздавлены стенками второго желудка – как и тонкостенные. Реомюру пришлось перейти на свинец, причем стенки трубок делались настолько толстыми, чтобы выдерживать давление около 500 фунтов[103]: лишь тогда усилие сжатия, развиваемое стенками второго птичьего желудка, ничего не могло с ними поделать.

Я решила понять, чего это стоит на деле – попасть внутрь второго птичьего желудка или, если продолжить размышления в этом направлении, внутрь желудка кашалота. И запустила в Google поиск по запросу «давление 500 фунтов». И среди прочего обнаружила, что такое усилие может развить клюв молуккского какаду – птички, способной напрочь отхватить человеку палец. И такое же давление на почву создает походка человека весом около 60 кг. Это значит, что, окажись вы в птичьем желуде, вам было бы не тяжелее, чем если бы я случайно наступила на вас – возможно, спасаясь от вашего же какаду. Наконец, Американская автомобильная ассоциация сообщает, что 500 фунтов – это та сила, с которой никем и ничем не сдерживаемая собака весом в 10 фунтов готова врезаться в лобовое стекло машины, едущей ей навстречу со скоростью 50 миль в час[104].

Ясно, что мускулы кашалота, способные сжимать стенки желудка, обладают большей мощью, чем у индейки. Я бы сказала, что шансы выжить в желудке кашалота довольно скудны. Уж лучше во время автокатастрофы оказаться в компании с чихуа-хуа в небольшом грузовичке типа пикап.

В библейском рассказе о тяжких испытаниях Ионы слово «кит» фактически не используется. Там говорится о «большой рыбе». Биолог Терри Уильямс из университета Калифорнии в Санта-Крузе однажды получила возможность покопаться в брюхе 16-футовой тигровой акулы. Это произошло, когда Уильямс работала на Гавайях. Акулу выловили недалеко от того места, где от зубов этого морского хищника погибла одна женщина, и Терри призвали выяснить, не сохранились ли в брюхе убийцы части тела несчастной жертвы. Однако биолог обнаружила нечто иное: трех крупных взрослых зеленых черепах, каждая из которых – размером примерно с крышку канализационного люка. Причем все они были совершенно целыми. «Пострадавшие никогда не видят, как подбирается акула. Все, что они помнят, выражается словами: „Я плавала себе, плавала, а она была голубая, это же Гавайи, но какая же она огромная…“» Еще один существенный момент – желудки акул, в отличие от китовых, секретируют кислоту и пищеварительные энзимы. Уильямс полагает, что черепахи, замкнутые в защитные оболочки панцирей и способные запасать кислород в своих мускулах, могли бы жить внутри акулы примерно полдня.

А как насчет аквалангиста в гидрокостюме и с баллонами, в которых есть запас дыхательной смеси? Как долго ныряльщик с аквалангом мог бы продержаться живым в утробе тигровой акулы? На сайте Christiananswers.net можно найти интригующее замечание, открывающее (будь все это правдой, разумеется) лазейку для спасения пророка Ионы. Вернее – в контексте наших изысканий – для избавления от гибели. «Пока проглоченное живое существо еще не умерло, – утверждает сайт, – пищеварение не начинается».

Ткани желудка распадаются таким же образом, как и перевариваемые ломтики холодного мяса. Иными словами, желудок после смерти своего хозяина начинает съедать сам себя.

Бесконечную пустую болтовню по поводу определения пищеварения начал шотландский анатом XVIII века Джон Хантер. Как ни удивительно, во всех других отношениях он был достойным всяческого уважения ученым и – в большей или меньшей мере – человеком, проложившим путь современной медицине.

В процессе сотен совершенных им вскрытий Хантер не раз находил в трупах раны на стенках желудка. Сначала он предположил – и вполне здраво, – что они и были причинами смерти. Однако внутренние повреждения такого рода обнаруживались и в телах молодых сильных мужчин, убитых в драках, – включая и того, которого прикончили ударом стальной кочерги по голове. В этом случае желудок погибшего тоже был изъеден – причем настолько, что, как заметил Хантер, содержимое (сыр, хлеб, холодное мясо и эль) вылилось в полость тела. Сей пример наводит на некоторые размышления. Становится ясно: пабы мало изменились за последние две сотни лет, а хозяевам питейных заведений было бы лучше держать кочергу и прочий прилад для ухода за очагом со своей стороны барной стойки. Таким образом, Хантеру пришлось прийти к другому заключению: указанные необъяснимые повреждения слизистой оболочки порождены не болезнью, но самоперевариванием желудка. Хантер понял, что ткани желудка распадаются таким же образом, как и перевариваемые ломтики холодного мяса. Иными словами, желудок после смерти своего хозяина начинает съедать сам себя.