Человек, Бог и бессмертие. Размышления о развитии человечества - Джеймс Джордж Фрейзер Страница 28

мекео и вагавага на Новой Гвинее. Те же изменения произошли и в Северной Америке у ирокезов, о чем мы знаем от почтенного Л. Г. Моргана, который долго жил среди них и хорошо знал это племя. Раньше, говорит он, ирокезы были разделены на два экзогамных класса, или фратрии, каждый из которых включал четыре тотемных клана, и ни один мужчина не мог жениться на женщине из любого из четырех кланов своего класса, не навлекая на себя глубочайшего отвращения и позора. Однако со временем, по его словам, строгость системы была пересмотрена, и запрет на вступление в брак сохранился только на уровне тотемного клана. Опять же, сообщается, что точно такие же изменения произошли у гуронов (виандотов). Наш лучший знаток этого племени У. Э. Коннолли сообщает, что раньше гуроны были разделены на два экзогамных класса, один из которых состоял из четырех, а другие – из семи тотемных кланов. В старые времена браки были запрещены как внутри класса, или фратрии, так и внутри тотемного клана, поскольку кланы, объединенные в класс, или фратрию, считались друг другу братьями, в то время как кланы другого класса, или фратрии были всего лишь двоюродными братьями. Но позже правило, запрещающее браки внутри класса, было отменено, и запрет сохранил силу только на уровне тотемного клана. Иными словами, клан продолжал оставаться экзогамным и после того, как класс перестал быть таковым. На другом конце континента такая же перемена, вероятно, произошла на Аляске в племени кенайцев, хотя наши сведения о них недостаточно полны и точны, чтобы говорить с уверенностью.

Эти факты показывают, что в племенах с двумя экзогамными классами, каждый из которых включает в себя несколько тотемных кланов, существует тенденция к отказу от экзогамии класса и сохранению экзогамии клана. Причина этого сдвига, очевидно, скрывается в том, что экзогамность класса куда более тяжкое бремя для представителей этого класса. Там, где сообщество разделено на два экзогамных класса, каждому мужчине запрещено жениться, грубо говоря, на половине всех женщин сообщества. В небольших сообществах – а в обществе дикарей община, как правило, невелика – такое правило часто мешает мужчине вообще обзавестись женой; соответственно, возникало сильное искушение ослабить ограничения обременительной классовой экзогамии и поддерживать клановую экзогамию. Облегчение, вызванное таким послаблением, было немедленным, и оно было бы тем больше, чем больше возрастало число тотемных кланов. Если существовало, скажем, двадцать тотемических кланов, то вместо того, чтобы быть отлученным от брака с женщинами из десяти из них по суровому правилу классовой экзогамии, мужчина теперь должен был воздержаться брака с женщинами только одного из них по мягкому правилу клановой экзогамии. Опасность остаться без жены была слишком серьезным фактором, чтобы не попытаться изменить действующий порядок. Разумно предположить, что многие племена и помимо жителей островов Торресова пролива и ирокезов негласно, либо официально отменили классовую экзогамию, продолжая на откуп правильным традициям соблюдать экзогамию клана. Поступая таким образом, в отношении вопросов брака они сменили тяжелое ярмо на более легкое.

Вышеприведенные соображения позволяют предположить, что повсеместно экзогамии тотемного клана, или рода, предшествовала экзогамия класса, или фратрии, – даже там, где не сохранилось никаких следов двухклассовой системы. Пожалуй, можно заключить, что экзогамия тотемных кланов всегда является этапом упадка экзогамии, поскольку ограничения, которые она налагает на брак, гораздо менее суровы, чем ограничения, налагаемые экзогамией классов, или фратрий.

Но есть еще одна веская и вполне самостоятельная причина полагать, что многие племена, которые сейчас знают только экзогамию тотемных кланов, ранее разделяли эти тотемные кланы на два экзогамных класса. Везде, где была установлена система тотемных взаимоотношений, она оказывается по своей природе классификационной, но не дескриптивной. Исключений из этого правила, по-видимому, не существует. Cистема взаимоотношений, как мы вскоре убедимся, естественно и неизбежно вытекает из системы группового брака, созданной путем распределения членов сообщества по двум экзогамным классам. Следовательно, мы можем с некоторой степенью вероятности заключить, что везде, где сейчас существует классификационная система, раньше существовала двухклассовая система экзогамии. Если это так, то экзогамия, по-видимому, возникла повсюду так же, как, например, в Австралии, то есть посредством целенаправленного разделения общины на два экзогамных класса с целью предотвращения браков близких родственников, особенно браков братьев с сестрами и матерей с сыновьями.

Преимущество этого объяснения в качестве общего решения всей проблемы экзогамии состоит в том, что, подобно найденному нами решению проблемы тотемизма, оно позволяет нам понять, каким образом экзогамия столь широко распространилась по всему земному шару и при этом не подталкивает к предположению, что экзогамия как-то заимствовалась одной отдаленной народностью у другой или что она передалась по наследству от общих предков народов, столь разнообразных и удаленных друг от друга, как австралийские аборигены, индийские дравиды, банту и прочие народы Африки и, наконец, индейцы Северной Америки. Такие первобытные и широко распространенные явления, как тотемизм и экзогамия, легче и естественнее объясняются гипотезой независимого происхождения во многих местах, чем гипотезой заимствования или наследования от более древних предков. Но чтобы объяснить широкое распространение любого подобного феномена с какой-либо долей вероятности гипотезой о множестве отдельных источников, мы должны быть в состоянии указать на некоторые простые общие идеи, которые естественным образом приходят в голову первобытным людям, и мы должны быть в состоянии указать какой-нибудь простой и очевидный способ, посредством которого эти идеи могли бы найти выражение на практике. Теория, которая требует от нас допустить, что чрезвычайно сложный процесс эволюции был независимо повторен многими народами во многих регионах, с самого начала сама себя компрометирует. Если какой-либо обычай возник независимо во множестве диких племен по всему земному шару, вполне вероятно, что он возник из какой-то идеи, которая для первобытного ума представляется чрезвычайно простой и очевидной. Такую простую идею мы нашли в случае тотемизма в вере в то, что женщины могут забеременеть без помощи противоположного пола от животных, растений и других материальных объектов, которые входят в них и рождаются от них, оставаясь по природе этими животными, растениями и другими объектами, просто с поверхностным обликом человеческих существ. Такую простую идею в случае экзогамии мы нашли в неприязни к сожительству братьев с сестрами и матерей с сыновьями, и мы видели, как эта неприязнь легко находит выражение в разделении сообщества на два экзогамных матрилинейных класса, что эффективно предотвращает всякое подобное сожительство. Эта идея обладает, по крайней мере, тем достоинством, что она проста, а это, как мы отметили, необходимо для любого построения, претендующего на объяснение независимого происхождения широко распространенного феномена во многих местах.

LVIII. Экзогамия и научный отбор[67]

Если мы сравним принципы экзогамии с принципами научного отбора,