Владимир Эфроимсон - Предпосылки гениальности Страница 4

Бальзак пишет среднекачественные драмы, прежде чем приходит к «Человеческой комедии».

А.Н. Толстой, обладающий даром необычайно зримого, пластического, ярчайшего описания событий, мечтал о глубинном психологическом анализе подсознательного, о продолжении линии Достоевского, свидетельством чему является «Хромой барин».

Но во всех случаях гений — это прежде всего экстремальное напряжение индивидуально свойственных дарований, это величайший, непрекращающийся труд, рассчитанный на века, вопреки непризнанию, безразличию, презрению, нищете, которых вдоволь вкусили Рембрандт, Фультон, Бетховен и т.д.

«Гуляка праздный» Моцарт на самом деле не знал, что такое отдых, работал бешено, но создав в уме музыкальное произведение (он их оставил более 650!), записывать созданное он мог и болтая с друзьями, откуда легенда о легкости его творчества. Он материально процветал только благодаря своему «импрессарио», своему отцу, талантливейшему скрипачу, но как только отец умер, Моцарт, именно благодаря своей творческой одержимости, быстро дошел до нищеты, до неотапливаемой комнаты, до недоедания. И все же за сутки до смерти он прослушал с друзьями свой «Реквием» и мысленно жил своей прошедшей в Праге оперой.

Все это только частные иллюстрации свойственной гениям способности к экстремальной самомобилизации, исключительной творческой целеустремленности, которая у многих, по IQ, вероятно, не менее одаренных, расходуется на добывание мелких благ, карьерных достижений, престижности, почестей, денег, удовлетворения инстинкта господства или просто распыляется на бессмысленные трудности либо соблазны, которыми жизнь всегда была достаточно богата.

Общественная ценность реализовавшегося гения

Разумеется, нельзя в звонкой монете оценить, что дали миру Моцарт, Бетховен, Шекспир или Пушкин. Невозможно оценить в каких-то материальных единицах то, что дали гениальные композиторы, драматурги, поэты, невозможно оценить и вклад крупного, эпохального типа изобретателя, будь то Фултон или Дизель.

Впрочем, считают, что своими открытиями Луи Пастер скомпенсировал Франции убытки, понесенные в результате военного разгрома 1870—1871 годов. А эти убытки (помимо потерь убитыми и ранеными) составили 10—15 млрд франков (только контрибуция 5 млрд). При жизни Дизеля число работающих двигателей внутреннего сгорания исчислялось сотнями. Но вклад его в технику —несколько десятков млрд длр.

Можно заметить, что Коперник, Галилей, Кеплер, Ньютон, Эйнштейн открыли то, что и без них открыли бы полувеком позже (...). Однако анализ истории любого открытия, изобретения или крупного творческого акта показывает, что на долю его признанного автора пришлись совершенно необычайные, непреодолимые героические труды, сразу продвинувшие человечество на десятилетия. И если мы условно примем, что гуманитарные ценности, в силу ли своего облагораживающего влияния на человечество, в силу ли объединения его вокруг общих ценностей, в силу ли создания идеалов эквивалентны по ценности естественнонаучным, а эти последние — техническим, то это даст возможность перейти к условной, «рыночной» оценке гениев самой разной направленности. (...)

Мы должны исходить из того, что 1000 с небольшим патентов Эдисона принесли США несколько млрд длр. прибыли, что сульфамиды, антибиотики и вакцины спасли сотни млн людей, короткостебельные сорта подняли урожайность зерновых культур на десятки процентов. Вряд ли гении-гуманитарии были менее ценны для человечества, чем гении-изобретатели или гении-ученые, в таком случае каждый реализовавшийся гений приносит человечеству миллиардные ценности.

Можно объявить, что искусство, как и гуманитарные науки, не нужны и не имеют никакой материальной ценности, что научные открытия, не дающие немедленного выхода в практику, тоже не имеют материальной ценности, что большая часть технического прогресса - результат коллективного творчества, роль. индивидуальных гениев в прошлом преувеличивалась, а теперь быстро падает, но как бы умело ни складывали фактические данные, как гармошку, в минимальный объем, за гениями недавнего прошлого остаются гигантские заслуги. С возрастанием объема знаний, навыков, умений, информации, обладая которыми можно рассчитывать на продвижение вперед, роль гениальности, естественно, должна возрастать.

Но величайшая одаренность, даже при наличии внутреннего импульса, отнюдь не гарантирует «отдачу». Изучение биографий и патографий гениев всех времен и народов приводит к неумолимому выводу: гениями рождаются. Однако только ничтожно малая доля народившихся потенциальных гениев в гениев развивается. А из подлинных, несомненных—гениев лишь ничтожная доля реализуется.

Как покажет далее рассмотрение механизмов гениальности, зарождение потенциального гения — прежде всего проблема биологическая, даже генетическая. Развитие гения — проблема биосоциальная. Реализация гения — проблема социобиологическая.

Сказанное приводит, на первый взгляд, к пессимистическим выводам. Раз потенциальная гениальность отсутствует —делать нечего, великого не будет. Но есть и оборотная сторона медали: не генетические, а биосоциальные и социобиологические тормоза приводят к тому, что реализуется лишь один гений из десятка тысяч потенциальных. Неоспоримо как наличие в истории территориальных вспышек гениальности, так и существование столетиями и тысячелетиями сотен народов, не давших человечеству ни одного подлинно гениального открытия. Потенциальные гении в этих народах, конечно, появлялись множество раз. Но они не имели условий для развития и реализации. Тем очевиднее необходимость выяснения того, каковы механизмы гениальности, каковы те условия, в которых развивались гении мировой истории и культуры, как они реализовали свой гений и как этот гений отразился на истории и культуре. (...)

Социальные и информационные кризисы как факторы, повышающие значение исключительной одаренности

(...) Современное состояние науки и техники характеризуется, возможно, больше всего информационным кризисом, который слагается из:

1. Наличия непереваренного, не уложенного в какие-либо рамки старых теорий и систем избытка фактических данных.

2. Огромных междисциплинарных «белых пятен».

3. Существования неприступных для нормально подготовленных специалистов «китайских стен», разделяющих различные науки и различные области техники. Эти стены создаются труднодоступными методиками, терминологией, спецификой языка и мышления..

4. Осознания того, что именно стыки наук, междисциплинарные области — наиболее отдаточны и в первую очередь , требуют разработки.

5. Исключительной трудности междисциплинарных исследований, так как объединение лиц разных специальностей, как правило, не может компенсировать отсутствие специалиста, одновременно владеющего двумя совершенно разными дисциплинами, при сближении которых только и может загореться вольтова дуга, освещающая мрак неведомого.

Эта вершина достижений опасно близко лежит к возрасту получения высшего образования и специализации.

Если обратиться к истории науки, то нетрудно убедиться, —что фундаментальные проблемы поразительно часто решались в результате блестящей идеи, родившейся в мозгу одного человека или, может быть, реже в коллективе, слитом в единое целое напряженным творческим порывом, группой исключительно даровитых людей, с умами взволнованными и напряженными, объединенными общей целью и беззаветным руководителем. Сказанное в равной мере относится к науке и технике, где поставленная задача давным давно решена природой, как в этом (на примере действия сульфамидов, антибиотиков, наследственного и приобретенного иммунитета) постоянно убеждаются врачи, фармакологи и иммунологи, (а на радаре летучих мышей, на быстроте дельфинов) — инженеры, физики, математики.

Почти каждый успешный перенос принципов одной науки в другую сопровождается крупным рывком вперед. Но для такого переноса, помимо большой и притом нетрафаретной эрудиции, требуется одержимость идеей и готовность идти на риск провала многолетней работы. Качественная особенность реализовавшего себя гения или подлинного высшего таланта заключается в том, что он творит нечто совершенно новое, будь то наука, техника или искусство.

Между тем, научно-техническая революция налагает на науку, технику, искусство гигантские задачи, качественно отличные от прошлых времен, так как слабое звено грозит гибелью уже не какому-либо племени, народу или государству, а всему человечеству. Взаимосвязь, усложнение науки ведут к тому, что мир может погибнуть не только если растеряется, взбунтуется, оплошает человек у кнопки ракеты с атомной боеголовкой или в самолете, несущем «на всякий случай» водородную бомбу, но и человек у пульта управления любого самого мелкого государства, в любой лаборатории, занятой, например, микробной генетической инженерией, изобретением ' боевых газов или лучей; вред может нанести ошибка в финансировании, планировании, прогнозировании.