Юрген Торвальд - Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии Страница 5

Тем временем стемнело, и Зон прервал осмотр места преступления, приказав накрыть труп двумя попонами. В воскресенье, 31 мая, в шесть часов утра комиссия собралась вновь, пополнившись, фотографом-художником" Генрихом Бортцелем. Они еще раз тщательно осмотрели место преступления и труп. При этом на пальцах, с которых была содрана перчатка, они обнаружили волосы различного цвета и собрали их, завернув в лист бумаги. Встав на колени, они рассмотрели землю вокруг трупа. Зон подозревал, что юбки Маргариты Филберт оказались задранными в результате того, что убийца притащил ее сюда за ноги с места совершения преступления. Лесник Гуммель нашел на одежде Маргариты Филберт листья боярышника и черники. В нескольких метрах от этого места росли кусты боярышника, но другого вида. Хорошо знавший свой лес, Гуммель сказал, что такой вид боярышника и черника растут на склоне, метрах в сорока пяти выше, в непосредственной близости от дороги. Зон послал туда двух жандармов для розысков следов крови и отчлененной головы. Труп он приказал погрузить на телегу и отвезти в Фалькенштейн. Там судебный медик королевского суда земли доктор Цан произвел вскрытие трупа. В результате вскрытия было установлено, что убийца сначала задушил свою жертву, а затем уже обезглавил. Цан не мог установить, было ли совершено изнасилование, и он приказал Хофбауеру послать труп для экспертизы состояния половых органов в медицинское отделение Вюрцбургского университета. Одежду, принадлежавшую Маргарите Филберт, уложили в старый ящик и отправили в Винвейлер. Тем временем жандармы обнаружили у дороги следы крови на земле и кусты боярышника и черники. Но все попытки найти отчлененную голову и вещи жертвы ни к чему не привели.

Перед тем как покинуть Фалькенштейн, Зон и Хофбауер вызвали вице-вахмистра Шмидта из Винвейлера и поручили ему проверить всех подозрительных лиц. Шмидт знал своих людей и побывал у батраков и рабочих, которые имели судимости. Он осматривал их квартиры или комнаты. Но у всех у них было надежное алиби. Либо у них отелилась в это время корова и они никуда не выходили из сарая, либо их видели в компании людей, не вызывающих подозрения. Тогда вице-вахмистр отправился к бургомистру Фалькенштейна Питеру Фишеру для наведения справок о том, кого еще можно подозревать в преступлении. Фишер сразу же назвал имя одного сомнительного типа. Если только это не кто- нибудь из посторонних, то в самой деревне на такое способен один человек: Андреас Шлихер. Несколько своеобразное обоснование такого мнения гласило: „Потому что он однажды был под следствием за браконьерство и вообще у него плохая слава".

Андреас Шлихер был знаком вицевахмистру: уже много лет его подозревали в браконьерстве, но ни разу не могли уличить. Шлихеру было 40 лет, он был протестантом, женатым человеком, отцом пятерых детей, имел небольшое хозяйство с несколькими разбросанными в разных концах участками земли, но в основном подрабатывал в мастерской у медника. У Шлихе- ра было много долгов, он слыл грубым, вспыльчивым и склонным к насилию человеком. Но кроме него было много других насильников. Только в Фалькенштейне Шмидту была известна добрая дюжина таких натур. Однако бургомистр обратил внимание Шмидта на то, что одна из пашен Шлихера расположена у самой дороги, по которой, очевидно, шла Маргарита Филберт. Тогда, не долго думая, вице-вахмистр отправился вместе с бургомистром к хутору Шлихера. Они застали Шлихера, на котором была рабочая одежда, в коровьем хлеву за кухней. Шлихер, коренастый мужчина с черными коротко постриженными волосами, темными усами и с желтыми, редко посаженными зубами, поначалу возмутился, что ему мешают работать. Но затем он охотно рассказал, как провел день, интересующий пришедших. В тринадцать часов, надев воскресный костюм и воскресные туфли, Шлихер отправился посмотреть свои пашни на склоне горы Херцберг в районах Драйморген, Шиндерборн, Херценталь и Хинтерм Хан. Он осмотрел все свои поля одно за другим и в три часа дня или полчетвертого был уже дома. Шлихер утверждал, что соседка Филиппина Флур видела, как он возвращался. Больше он не выходил из дома. Что же касается Маргариты Филберт, то никогда ее не встречал. Об убийстве услышал лишь в пятницу 29 мая. Шмидт спросил, не ходил ли он в день „вознесения" на свое поле у леса Шельменкопф. Но Шлихер категорически заявил: „Нет". Его жена Каролина в ответ на все вопросы Шмидта только пожимала плечами. Она была по натуре очень немногословна, да и сама жизнь, полная труда, забот и нужды, не сделала ее более разговорчивой. Каролина даже ни разу не подняла глаз. Лишь после настойчивых расспросов она сказала, что если он (Шлихер) говорит, что вторую половину дня „вознесения" был дома, значит, так оно, наверно, и было.

Шмидт заставил Шлихера показать ему свои руки. Не обнаружив на них ничего подозрительного, он поинтересовался одеждой Шлихера. Вскоре Шмидт отправил в суд Винвейлера протокол, в котором, в частности, указывалось: „На одежде Шлихера не обнаружено ни малейшего следа крови. У Шлихера имеются два ножа, на которых также нет следов крови… "

Вечером Шмидт посетил соседку Шлихера Филиппину Флур. Ему бросилось в глаза одно обстоятельство: прежде чем ответить на его вопросы, молодая женщина убедилась, что за ее домом никто не следит со стороны Шлихеров. Она подтвердила, что видела во второй половине дня стоявшего у входа в дом Шлихера. На нем был его серый воскресный костюм. Она не заметила ничего подозрительного. Поведение соседки так и оставалось до конца беседы странным, будто она чего-то боялась, но алиби есть алиби. В плохом настроении Шмидт снова отправился в путь. На этот раз его путь лежал к трактиру „Цум Вильден Егер" в Фалькенштейне. Он хотел расспросить хозяина трактира Генриха Фишера, не заметил ли тот чего-либо подозрительного. Фишер подождал, пока несколько посетителей покинут трактир, и сказал жандарму, что он считает Андреаса Шлихера убийцей. Несколько часов тому назад посетитель трактира Герман Клейн как раз рассказывал, что Шлихер пытался подбить его на ограбление одного старика. Затем Фишер назвал Шмидту имя крестьянина Мартина Фишера, который может якобы доказать лживость слов Андреаса Шлихера, что всю вторую половину дня „вознесения" тот не выходил из дома. Наоборот, он вернулся из леса между восемью и десятью часами вечера и пытался незаметно пробраться в деревню. Но, может быть, Мартин Фишер ему ничего и не скажет, потому что все в деревне боятся Шлихера и, пока тот на свободе, будут держать язык за зубами.

Впервые было открыто сказано о страхе, который испытывают жители Фалькенштейна. С этим страхом Шмидт сталкивался на каждом шагу. Когда он пытался найти Мартина Фишера, тот скрылся от него, покинув дом через задний двор. Тем временем Отт и Калл продолжали поиски на склонах Шельменкопфа, используя легавую собаку. Они спускали воду в прудах и рыли во многих местах ямы в поисках головы. Но единственной находкой, которую они сделали вечером 1 июня, был маленький кусочек кожи с несколькими волосками на нем. Может быть, это кусочек кожи с головы убитой? Отт лично доставил находку в Винвейлер. 2 июня Шмидту удалось найти единственную свидетельницу, согласившуюся дать показания. Это была фрау Цабарофф, которая 28 мая собирала в Гарайсвэльдхен мох. Около пяти часов вечера фрау Цабарофф слышала громкие крики с той стороны, где находится пашня Шлихера, у дороги, ведущей в Роккенхаузен. Это было все, чего смог добиться Шмидт. Сколько он ни старался, везде он наталкивался на стену страха.

В это время прокурор Зон пытался найти химика или специалиста по микроскопическим исследованиям, который мог бы дать свое заключение относительно волос в руке трупа Филберт и кусочка кожи, обнаруженного жандармами. Судебный врач отказался это сделать. А врачи в Вюрцбурге лишь сообщили, что не смогли обнаружить следов изнасилования Маргариты Филберт. При расследовании были подтверждены полученные данные о намерении Шлихера совершить ограбление, но они не способствовали раскрытию преступления. В полдень 3 июня Зон в поисках решения проблемы просматривал „Руководство для судебных следователей". Вдруг из книги выпала газетная вырезка, которую он, должно быть, положил туда несколько лет тому назад. Это была статья из франкфуртской газеты, где сообщалось, что франкфуртский химик доктор Георг Попп неизвестным доселе способом раскрыл много уголовных дел. Он фотографировал отпечатки пальцев преступника, оставшиеся на одежде жертвы. Больше того, в деле об убийстве на сексуальной почве под Мосба- хом, где в октябре 1905 года шестнадцатилетний сын арендатора Якоб Винкеле убил служанку, Поппу удалось путем исследования следов грязи на носовом платке побудить молодого Винкеле к признанию.

В тот же день Зон телеграфировал во Франкфурт и получил ответ, что Георг Попп „действительно существует и готов дать экспертное заключение". Тогда прокурор приказал упаковать не только волосы и кусочек кожи, но и всю одежду, принадлежавшую Маргарите Филберт, и послать все это во Франкфурт. Он просил доктора Георга Поппа изучить все предметы с помощью микроскопа и сообщить ему, нет ли на одежде „кровавых отпечатков пальцев", которые можно было бы сравнить с отпечатками пальцев предполагаемого преступника. Сопроводительное письмо, он закончил странно звучащей сегодня просьбой: Заодно прошу мне сообщить, как наилучшим образом можно взять отпечатки пальцев у таких людей".