А. Данилкин - Фермерское охотничье хозяйство Страница 6

С этими аргументами трудно не согласиться. Действительно, «стрельба» в загонах – не охота в природе и не честное преследование дичи. Однако, чего греха таить, многие трофеи, включая виды африканской «пятерки» и «семерки», добыты «этичными» охотниками не в природе, а в сафари-парках или на охотничьих ранчо. Можно ли считать честной трофейную охоту в природе, когда вооруженный до зубов стрелок, сопровождаемый охранником, убивает ничего не подозревающую дичь на расстоянии в 300–1000 м? И в чем прок государству от трофейной охоты в природе, если она существует лишь для обогащения горстки аутфиттеров и удовлетворения «рекордного» тщеславия иностранных и российских богатеев, нанося при этом колоссальный урон популяциям и генофонду животных (Данилкин, 2010)?

Стрелять в зверинцах или охотиться на вольных зверей и птиц – это индивидуальный нравственный выбор каждого охотника или клуба охотников. Вольерное разведение и использование охотничьих животных нельзя рассматривать только с позиций этики. Есть иные, не менее важные, аспекты этой деятельности, в том числе экономические, экологические, социальные и природоохранные.

Разведение и использование зверей в охотничьих парках и на фермах – это такой же бизнес, как и разведение домашних животных или рыбы в пруду. Однако, как показывает мировая практика, вольерное разведение диких копытных в несколько раз доходнее содержания на той же площади домашнего скота. Дикие копытные почти не требуют ухода, для них не нужно строить капитальные фермы, они меньше подвержены заболеваниям. Мясо их более качественное, в нем отсутствуют гормоны и антибиотики, которые получает фермерский домашний скот. Вольерное разведение позволяет вовлечь в хозяйственный оборот животных, которые не стали и никогда не станут домашними в силу своих экологических и поведенческих особенностей (одиночный и территориальный образ жизни, избирательное отношение к пище, врожденная дикость, затаивание детенышей, большая оборонительная дистанция по отношению к человеку и др.). И это направление может стать важнейшим элементом сельского хозяйства (альтернативным традиционному животноводству) и в России.

Очень важно, что в отличие от вольноживущих зверей и птиц, являющихся государственной собственностью, дикие животные в вольерах – собственность владельца. Соответственно сроки, объем и форму изъятия фермерских животных определяет владелец, а не охотничий чиновник (?), и охота здесь может быть круглогодичной.

Природоохранные требования вынуждают охотников многих стран прекратить эксплуатацию видов с низкой численностью, редких и исчезающих. Разведение и использование животных в вольерах позволяет значительно снизить охотничий пресс на дичь в природе. Разведение на фермах кабарги с целью охоты и прижизненного получения мускуса в промышленных масштабах, например, может предотвратить истребление этого вида, как уже, благодаря парковым хозяйствам, фактически предотвращено уничтожение «пантовых» оленей – пятнистого и марала. Столетие назад в Африке уцелело всего несколько десятков голов белого носорога. Сейчас же, благодаря разведению в сафари-парках, его численность возросла до 11000 особей. Фермерские охотничьи хозяйства повсеместно стали своеобразными резерватами генофонда видов, центрами их расселения и реинтродукции, а в последние время, и экологическими центрами: ежегодно их посещают десятки тысяч школьников и туристов.

Рассмотрим, почему российский охотник все чаще предпочитает «консервированную стрельбу» «настоящей охоте»? Для этого у него есть веские причины. Организованное охотничье хозяйство страны фактически разрушено. Природоохранное и охотничье законодательство ущербно и неадекватно сложившимся реалиям. Легальные формы эксплуатации диких копытных иррациональны. Браконьерство, в том числе протестное, массовое. В истреблении диких животных самое активное участие принимает власть (вспомним о многочисленных фактах расстрела высокопоставленными чиновниками, включая соратников президента РФ, диких копытных, в том числе краснокнижных, с вертолетов и самолетов!). Охота вооруженных автоматическим многозарядным оружием «этичных» охотников на последних оставшихся в живых сайгаков, оленей, зубров, баранов, тигров и других животных ради трофеев или мяса вызывает гораздо большую озабоченность как неохотничьей, так и охотничьей общественности, нежели «консервированная стрельба». Россия фактически превратилась в Великую Браконьерскую Державу с развитым «черным сафари».

Россия – не Америка. В США, судя по литературным источникам, – более 35 млн голов диких копытных, ежегодная добыча – около 8 млн. Каждый охотник имеет реальную возможность ежегодно охотиться на этих животных по весьма недорогим лицензиям. И при этом более 200 тыс. копытных здесь содержат и используют в вольерах. Разведением охотничьих животных, чаще экзотических, и организацией охоты на них занимаются около 3750 предприятий. В России ресурсы крупной дичи крайне скудны: численность диких копытных (около 3 млн особей) меньше, чем в США, на порядок, а ежегодная легальная добыча (около 100 тыс. особей) меньше на два порядка. Охотничьи угодья пустынны. Во многих районах свежий след лося, оленя или косули становится событием. Многие виды, подвиды и популяции копытных находятся на грани исчезновения, зато численность волка – рекордная за послевоенные годы. А ведь совсем недавно, два-три столетия назад, на территории России, судя по историческим сведениям, диких копытных было «великое множество», «громадное, неимоверное количество», «несметные стада», их добыча исчислялась миллионами голов, а в Сибири и на Дальнем Востоке они почти полностью заменяли домашний скот.

Продуктивность российских охотничьих угодий мизерна. Добыча лося в Фенноскандии, например, при почти одинаковой численности (около 600 тыс. особей) выше в 15–20 раз. На 1000 га здесь добывают около 4 лосей, что в 100–130 раз больше, чем легально в России. В Западной Европе на 1000 га добывают от 5 до 40 косуль, что значительно больше, чем их обитает у нас на той же площади. Участившиеся вояжи соотечественников в ближние и дальние страны за крупной и мелкой дичью, которая там водится в изобилии (при обилии охотничьих ферм, хорошей охране и подкормке, низкой численности хищников, разумном управлении ресурсами!), тоже свидетельствует, за редким исключением, об утрате нашей страной репутации «великой охотничьей державы», где может быть настоящей охота. Без увеличения ресурсов охотничьих животных, в том числе путем разведения в вольерах и последующего выпуска в природу, не может быть «настоящей охоты».

Однако проблема не только в отсутствии порядка и малой численности охотничьих животных в охотничьих угодьях России, но и в отсутствии справедливости в доступе к ресурсам дичи. Созданная в охотничьем хозяйстве система распределения угодий и разрешений на добычу диких копытных, в том числе в трофейных целях, антисоциальна. Большинство охотников лицензии не держали в руках никогда. Ими владеют, как правило, одни и те же высокопоставленные и охотничьи чиновники, приближенные к ним или нужные люди, а также верхушка общественных объединений охотников. Сотни тысяч охотников, не имеющих доступа в частные охотничьи хозяйства, не имеющих блата в получении лицензий, или не сумевших добыть дичь в общедоступных охотничьих угодьях, ограниченные во времени, или желающие провести время с друзьями и гарантированно добыть дичь даже вне сезона охоты, – потенциальные или постоянные клиенты фермеров.

Охотничье фермерство – наиболее реальный путь значительного увеличения продуктивности охотничьих угодий. Подмосковный фермер С. А. Егоров, например, на 18 га, помимо мелкой дичи, ежегодно выращивает «под выстрел» около 1000 кабанов и до 200–250 особей других копытных (см. ниже), что существенно больше добычи охотников во многих областях Российской Федерации, площадь охотничьих угодий в которых измеряется миллионами гектаров (табл. 1)!

Таблица 1. Продуктивность (добыча копытных) охотничьей фермы С. А. Егорова и охотничьих угодий областей Российской Федерации

* По: Ресурсы основных видов охотничьих животных и охотничьи угодья России (1991–1995 гг.). М.: 1996.

** По: Состояние ресурсов охотничьих копытных животных, медведей, соболя, бобра, выдры и их добыча в Российской Федерации в 2003–2008 гг. М.: 2009.

Нужно ли охотничье фермерство с государственной точки зрения? Сделаем элементарный расчет. Общая площадь российских охотничьих угодий, по сведениям Государственной службы учета охотничьих ресурсов, составляет около 1400000000 га, а ежегодная легальная добыча копытных на этой огромнейшей территории близка к 100000 особей. С каждого гектара охотничьих угодий охотники изымают примерно 0,00007 особей, с учетом нелегальной добычи – 0,0002. На одной ферме площадью 20 га можно выращивать под выстрел более 1000 голов, или более 50 особей/га. На 100 охотничьих фермах общей площадью всего лишь 2000 га реально отстреливать ежегодно до 100000 голов копытных, т. е. столько же, сколько сейчас добывают легально все охотники страны. Соответственно на 1000 охотничьих ферм общей площадью 20000 га (типичный размер одного небольшого охотничьего хозяйства) можно выращивать под выстрел ежегодно до 1000000 голов копытных, а также десятки тысяч фазанов, уток, куропаток, перепелов, зайцев и другой дичи! Разве это не путь к повышению продовольственной безопасности страны?