Герман Чижевский - В дебрях времени Страница 8

Место было открытое, и моя машина виднелась издалека.

Подернутые тонкой прозрачной дымкой редеющего тумана, предметы вокруг меня казались плоскими декорациями, словно нарисованными и вырезанными из картона или фанеры. Кругом царила тишина, нарушаемая лишь звоном невидимого ручья, как вдруг в отдалении возник легкий гул или рокот, словно тяжело груженный товарный состав проезжал по небольшому железному мосту.

Низкий хриплый рев покатился по окрестности. И в тот же миг почва под ногами дрогнула, заколебалась и скользнула влево, весь пейзаж передо мной как бы сместился. «Землетрясение», — понял я, и в тот же момент меня бросило оземь. Рокот быстро замирал вдали. Отряхивая с колен пыль, я прислушался. Чего-то недоставало?! Да, замолкло журчание ручья!

В эту минуту интуиция подсказала мне, что я являюсь объектом пристального наблюдения. На лбу у меня выступила холодная испарина. Я невольно попятился к машине.

Тот, кто рассматривал меня, таился среди громадных валунов. Когда я пошел, он стал красться параллельно мне, двигаясь совсем неслышно. На какое-то мгновение я успел увидеть его через плечо: зверь был крупнее любого тигра, его покрывала чешуя землистого цвета. Затем я увидел его еще раз, когда он глядел в мою сторону, высунувшись из-за камней. Его огромную узкую голову можно было сравнить с топором дровосека. Как у всякой рептилии, щеки его не прикрывали великолепного набора больших желтых зубов и огромных, торчавших вниз клыков в верхней челюсти.

Мощь и свирепость этого приземистого массивного существа не вызывали сомнений. Не в силах оторвать от него глаз, я думал: «Так вот что за свирепый ящер назван именем профессора Иностранцева!» Да, иностранцевия выглядела весьма внушительно…

Пока я с лихорадочной поспешностью изыскивал пути спасения, иностранцевия повела себя так же, как и уссурийские тигры в клетке, когда к ним впускают козленка. Тигры пятятся от него в испуге, потому что никогда не встречали такого животного в тайге…

Иностранцевия не напала на меня: я со своей незнакомой и странной для нее внешностью, да вдобавок ко всему и двуногий, принадлежал к неизвестному ей миру, а поэтому вызывал недоверие и боязнь. Разгадав ее страх и колебания, я сделал шаг в ее сторону — это был мой единственный шанс. Тогда она медленно повернулась и, неуклюже переставляя короткие массивные, с огромными когтями лапы, стала удаляться.

Мне хотелось узнать, куда ведет хищный инстинкт этого тяжеловесного ящера, и я на некотором расстоянии последовал за ним.

Схватка в папоротниках

Неожиданно иностранцевия резко свернула в сторону и в один момент проглотила живьем батрахозавра, или лягушкоящера — небольшое животное, стоящее по уровню развития где-то между амфибиями и рептилиями.

Рептилий здесь было много, и они поспешно разбегались при появлении иностранцевии. Местность постепенно полого понижалась, видимо какие-то «компасы» вели моего зверя к реке. Его длинное узкое туловище продиралось через колючую зелень цикадовых пальм и беннетиттов с венцом листьев на высоком, в жестких черешках, стволе. Это была уже сухолюбивая флора, лишь по берегам рек и в болотах доживали свой длинный век исполины каменноугольного периода.

Неширокая река катила передо мной свои воды, и на противоположном берегу я приметил целое стадо странных созданий, названных в палеонтологии мосхопсами. Передние ноги мосхопсов были удивительно велики, очень массивной была и передняя часть крупного тяжелого туловища.

Обогнув песчаный косогор, я оказался над местом недавнего побоища.

Под широкими вайями папоротников еще сейчас шла какая-то возня. Судя но всему, минут двадцать назад небольшая группа иностранцевий и их столь же огромных свирепых родственников — амалицкий, блуждая по прибрежным зарослям, наткнулась на медлительное стадо растительноядных парейазавров, бегемотоподобных ящеров, приземистых и крайне неуклюжих, покрытых мелкими костяными шишками. Я подоспел уже к моменту несомненного и полного торжества огромных холоднокровных тиранов с короткими хвостами и двадцатисантиметровыми саблеподобными клыками.

Дне иностранцевии сидели на распластанных среди хвощей тушах парейазавров, чем-то напоминающих исполинских черепах. «Моя» иностранцевия немедленно присоединилась к пирующим, и через минуту я уже не мог отличить ее от других. В вывалившихся из растерзанных тел внутренностях копались варанопсы, похожие на полуметровых такс с чрезмерно длинными голыми хвостами. Стайки проворных двуногих ящеров величиной с петуха и с петушиными повадками, с миниатюрными головками и поблескивавшими желтыми глазами суетливо бегали вокруг мелкими частыми шажками, путаясь под ногами своих могучих «патронов». Странно было думать, что именно они являются предками грядущих властелинов Земли — динозавров. На огромном пространстве возле побоища песок был залит кровью и истоптан запачканными в крови следами. Некоторые следы можно было принять за отпечатки человеческих рук и за куриные следы.

Припав к холодному песку, укрывшись за перистыми листьями папоротников и бочонкообразными стволами цикадовых пальм, я всматривался в шевелящиеся груды темных чешуйчатых тел, откуда доносилось прерывистое урчание. От саговников странно пахло: это распустились за ночь большие, с блюдце величиной, розовые, белые и желтые цветы, почти в шахматном порядке усеивавшие их стволы.

Среди хищников вспыхивали ссоры. Одна иностранцевия с прокушенным черепом в конвульсиях сползла со спины добычи и тотчас же сделалась предметом самого пристального внимания юрких мышевидных существ с острыми бугорчатыми зубами. Началась шумная драка.

Вдали у трупов парейазавров хлопотали две амалицкии и одна иностранцевия. Иностранцевия первой накинулась на показавшуюся сквозь ребра печень. Видимо, в этом было усмотрено нарушение этикета, и нарушителя немедленно схватили за заднюю лапу и за хвост. Послышался лязг зубов и шум завязавшейся борьбы. Минуту спустя иностранцевия была сброшена в чащу хвощей, получив и раздав изрядное число ударов и укусов.

Выброшенная из-за «стола», она не захотела вновь ввязываться в неравную драку. Поспешно отбежав в сторону, она набросилась на одинокую амалицкию, нейтралитет был сразу утрачен, и над трупами завязалась всеобщая битва. Все кусались, царапали когтями, полосовали друг друга клыками. Все оказались недовольны друг другом, и родовых различий не делалось. Так кончили свои дни еще одна иностранцевия и две амалицкии.

Утолив жажду крови, покрытые зияющими ранами, прихрамывая и припадая на искусанные и парализованные конечности, притихшие, усталые, сытые и сонные, чудовища разбрелись по зарослям, чтобы впасть в оцепенение, подобное спячке, и переварить свою долю мяса, крови и костей.

Я так загляделся на эту сцену, что перестал обращать внимание на все остальное. И вдруг я почувствовал резкую боль. Ощущение было такое, словно кожу на руке ниже локтя больно сжали кусачками.

Я мгновенно обернулся: изящный двуногий ящер величиной с фокстерьера настойчиво предлагал мне свою дружбу. Чешуйчатый, весь в синих и малиновых разводах, он так и подпрыгивал от нетерпения и щипал мою руку беззубой и безгубой мордой-клювом. Он был так настойчив в проявлении своих чувств, что пришлось крепко стукнуть его по голове. Однако мне не удалось окончательно прогнать его, он отбегал, шипел, раздувал нижнюю часть шеи, квохтал совсем как курица, только более сипло, и снова возвращался. Не успел я оглянуться, как к нему на помощь сбежалась целая стая других мелких хищников — пермоцинодонов. Почему-то им понравились концы пальцев у меня на руках, и некоторые даже подпрыгивали, чтобы ущипнуть их.

Спасаясь бегством, я ускорил шаги и неожиданно очутился в местности, напоминающей пойму реки, изобиловавшую большими лужами и озерцами.

«Паруса» в лесу

На земле было очень сыро, пахло гнилью. Здесь было царство ущербного рода стегоцефалов. Я вскоре заметил очень своеобразное существо — двинозавра. Эта амфибия интересна тем, что у нее на всю жизнь сохранились характерные для личинок наружные жабры, как, например, у современного аксолотля.

Я стал вспоминать, были ли среди встреченных мною сегодня животных предки млекопитающих.

Этих животных ученые ищут среди так называемых синапсид — большой группы рептилий пермского периода, у которой имелся ряд признаков, сближающих их с млекопитающими.

В их черепе исчезают многие костные элементы, исчезает теменной глаз, затылочный мыщелок становится двойным, как у млекопитающих, зубы приобретают различное строение и делятся уже на резцы, клыки и коренные. У других, менее прогрессивных рептилий ничего подобного не было. Некоторые из синапсид приближались к млекопитающим и по скелету конечностей. Сейчас еще довольно трудно сказать, какие именно животные стали предками млекопитающих. Одно время полагали, что ими могли быть цинодонты из синапсид, но это недостаточно подтвержденная версия. Поиски продолжаются…