Эдмунд Уайт - Первые люди Страница 9

Провинциальный городок Эйсден, где прошло детство Дюбуа

Особенное впечатление на Дюбуа произвело одно место в книге Уоллеса "Малайский архипелаг. Страна орангутана и райской птицы. Описание путешествия в целях изучения человека и природы", опубликованной в 1869 году. "Весьма примечательно, - писал Уоллес, - что животное столь крупное, столь своеобразное и столь высоко развитое, как орангутан, обитает в такой небольшой области - всего на двух островах... С каким нетерпением должен каждый натуралист предвкушать то время, когда пещеры тропиков будут тщательно исследованы и прошлая история и прежний облик больших человекообразных обезьян станут наконец известны миру!" Любопытство, которое вызывали у Уоллеса эти острова и их пещеры, оказалось заразительным, и Дюбуа начал серьезно подумывать о том, чтобы поехать в Голландскую Индию и самому заняться исследованием ее пещер. Чем глубже он изучал геологию и естественную историю этой области, тем больше крепло в нем убеждение, что недостающее звено будет найдено именно там.

Дом семейства Дюбуа мог похвастать собственной подворотней

Особенно его манила Суматра - этот остров находился тогда под властью Голландии, а потому был удобен для археологических изысканий, которыми решил заняться голландский гражданин. В 1886 году он поделился своими замыслами с коллегами по Амстердамскому университету. Они были неприятно удивлены и начали его отговаривать. На факультете его очень ценили, и, по общему мнению, он легкомысленно отказывался от многообещающей академической карьеры. Кто-то из профессоров назвал его план нелепой блажью, плодом разгоряченной фантазии, вежливо намекая, что Дюбуа рехнулся. Тем более что он совсем недавно женился на своей бывшей ученице, и они ждали ребенка. Жена Дюбуа, живая и общительная женщина, возможно, и думала с опаской, что джунгли Суматры не такое уж подходящее место для младенца, но, как много позже писал их сын, она разделяла надежды мужа и "твердо верила в его успех". Увы, только она одна.

Снимок 1886 года. Эжен стоит рядом с сестрой, постригшейся в монахини

Отрочество будущего антрополога

Эжен Дюбуа родился в 1858 году на юге Голландии, в сонном городке Эйсден, стоящем на реке Маас. Археологическим изысканиям взрослого Дюбуа на Суматре предшествовало детское увлечение камнями и жизнью дикой природы, которую он наблюдал на берегах этой реки.

Особенно интересовала мальчика известняковая пещера на соседней горе Святого Петра. Пещера эта в течение многих веков служила карьером, откуда брали камень для постройки домов, но тем не менее она оставалась чудесным местом, которое манило окаменелостями, летучими мышами, необычными растениями, непонятными надписями и рисунками. Все фотографии, представленные на этой и следующих страницах, за исключением двух, взяты из архива семьи Дюбуа.

Снимок 1883 года. Дюбуа - учитель в Амстердаме

Дюбуа оставил преподавание и в течение многих обескураживающе бесплодных месяцев упорно добивался финансовой поддержки для задуманной экспедиции. Но и частные филантропы и бюрократы-чиновники категорически ему отказывали. В конце концов Дюбуа, чтобы осуществить свою мечту и отправиться на Суматру, вынужден был завербоваться врачом в голландскую армию. После семинедельного путешествия он сошел с голландского почтового парохода в Паданге вместе с женой и дочерью, которая родилась незадолго до их отъезда.

Пещера на горе Святого Петра привлекала Дюбуа своими окаменелостями

Дюбуа получил назначение в небольшой госпиталь во внутренней части острова и в течение двух лет изучал окружающую местность - солдаты болели не так уж часто и свободного времени у него хватало. Платя проводникам из собственного кармана, он обследовал много известняковых пещер и отложений, но все окаменелости, которые он находил, были для него недостаточно древними.

В пещере Святого Петра Дюбуа нашел вот эти загадочные фигуры и символы, вырезанные в известняке в эпоху средневековья

Одна из таких экспедиций едва не стоила ему жизни. Как-то он забрался в узкую пещеру на склоне холма. Проход был таким тесным, что ему пришлось ползти на животе, держа перед собой свечу. Вдруг он почувствовал резкий неприятный запах и увидел обглоданные кости... Это было тигриное логово! К счастью, сам тигр отсутствовал, однако при попытке ретироваться Дюбуа застрял у самого выхода и не сумел высвободиться. Он закричал, зовя проводников, но они успели куда-то уйти. Дюбуа уже не сомневался, что вскоре коллекция костей в пещере пополнится его собственными, но тут вернулись проводники и за ноги извлекли его из ловушки.

В 1890 году у него началась малярия, после чего его перевели на Яву, где климат был не таким влажным, и освободили от действительной службы. С этих пор он мог посвящать поискам все свое время. Колониальные власти вдруг заинтересовались его работой и даже предоставили в его распоряжение команду арестантов под надзором двух голландских офицеров. Теперь поиски можно было вести по-настоящему.

Пароход 'Принцесса Амалия', который увез чету Дюбуа на Суматру в октябре 1887 года

Дюбуа обосновался в маленьком городке Тулунгагунг на востоке Явы. Обширный дом, в котором он поселился с семьей, - бывшая резиденция какого-то правительственного чиновника - стал центром, откуда он руководил раскопками в нескольких местах. Район был на редкость богат всевозможными окаменелостями, и вскоре Дюбуа не только регулярно объезжал места раскопок, но и дома с утра до вечера занимался сортировкой окаменелостей. На передней террасе росли штабеля ящиков, в которых окаменелости, упакованные в сухие листья тикового дерева, ожидали отправки в Голландию (к 1894 году Дюбуа отослал туда 400 ящиков с остатками вымерших животных, среди которых было немало прежде науке неизвестных).

Дюбуа и его жена Анна. Собираясь в дорогу; Дюбуа отрастил бороду

В северном месте раскопок Дюбуа столкнулся с неожиданными затруднениями. Оказалось, что местные жители издавна занимались поисками окаменелостей, которые продавали китайским купцам в качестве "костей дракона". Истолченные в порошок, они составляли необходимую часть древнего и популярного китайского лекарства от всех болезней (в которое, кроме того, входили когти и усы тигра, помет летучих мышей и носорожий рог). Естественно, что охотникам за "лечебными" окаменелостями не хотелось лишаться столь выгодной статьи дохода, и они отказывались продавать свои находки Дюбуа. Более того, начальник партии скоро обнаружил, что его собственные рабочие тайком похищают окаменелости с раскопа и продают их местным торговцам. Так, прекрасно сохранившийся череп слона, который нашли под вечер, а потому не успели полностью освободить из породы, наутро бесследно исчез. Убедившись, что сам он бессилен, начальник партии в конце концов обратился к колониальным властям, которые запретили на Яве продажу окаменелостей китайским купцам.

Дюбуа (вверху слева) и его жена (в центре) отправляются в путь

Наиболее многообещающим Дюбуа считал сложенный из четких слоев обрыв над рекой Соло неподалеку от деревушки Тринил. В те месяцы, когда вода в реке спадала, можно было подробно изучать пятнадцатиметровую стену древних речных отложений, перемежающихся пластами вулканического пепла и песчаника. В августе 1891 года рабочие, вооруженные мотыгами, молотками и долотами, начали раскопку этих пластов. Такие методы и инструменты (см. стр. 85 - 93) по позднейшим критериям были очень грубыми и примитивными, но ведь до Дюбуа мало кто пытался вести столь систематические и широкие поиски окаменелостей. Когда верхние слои были сняты, древние кости начали попадаться в изобилии, и уже в сентябре обнаружилась первая окаменелость какого-то древнего примата - один-единственный зуб, похожий на зуб человекообразной обезьяны.

Вначале Дюбуа решил, что это зуб мудрости вымершего гигантского шимпанзе. Позже, сравнивая его с коренными зубами других человекообразных обезьян, он заметил своеобразные бороздки на жевательной поверхности, придававшие ему сходство с зубами орангутана. Пока Дюбуа возился с этим зубом, раскопки шли своим чередом. И месяц спустя менее чем в метре от того места, где был найден зуб, и точно в том же слое рабочий обнаружил тяжелый шоколадно-коричневый "камень", по виду напоминавший черепаший панцирь. Тотчас позвали Дюбуа, и он осторожно извлек находку из земли. Поворачивая ее и так и эдак, он не мог понять, что же это такое, и принялся потихоньку соскребывать каменные наслоения. Освобождаясь от них, "панцирь" приобретал все большее и большее сходство с черепной крышкой. Подробно изучив и эту часть черепа, и зуб, Дюбуа написал в горнорудный бюллетень, периодически помещавший сообщения о его работе: "Сразу стало очевидным, что обе окаменелости принадлежали крупной человекоподобной обезьяне".