На шифре. Инсайдерская история криптовалютного бума - Лора Шин Страница 13

показал, по его словам, судебный запрет в его отношении от какой-то соискательницы, которую он интервьюировал в BitShares. Чарльз утверждал, будто она хочет отомстить ему за то, какой он умный и влиятельный. (На самом деле такого запрета не существует. После одного интервью Чарльз перестал отвечать мне на дальнейшие запросы.) Один из сотрудников, тесно работавший с Чарльзом, вдруг осознал: «Да он же вполне может быть чертовым социопатом».

Они тогда об этом еще не знали, но неприятные или гадкие случаи с участием Чарльза происходили с людьми не только в Цуге. Один из обитателей дома в Майами обратил внимание: пока Гэвин и Виталик почти всю неделю работали, Чарльз курил в особняке здоровенные сигары и рассуждал, как благодаря Ethereum они однажды станут миллиардерами и обладателями дворцов и яхт. Многим казалось, что Чарльз намеренно подражал Стиву Джобсу и был неискренним – пустышкой. В Майами Чарльз показал Текстуре сообщение от какой-то девушки: «Я хочу тебе отсосать». «Не знаю, зачем ты мне это показываешь», – ответил Текстура. Чарльз ответил, что, работая в DARPA, побывал на передовой в Афганистане и познакомился там с женщиной-офицером, которая сейчас ему и пишет. Студентка, работавшая у Чарльза, считала его «охренеть каким высокомерным» – он притворялся сорокапятилетним и вечно называл студентку, которая была всего на четыре года моложе его, «хорошей девочкой».

В «Космическом корабле», пока остальные прилежно трудились над сайтом для краудсейла или юридическими и административными вопросами, Чарльз, захвативший себе спальню в подвале – топовое местечко, ведь только в нем можно было уединиться, вдобавок плотник сделал ему там стол – частенько выходил и разглагольствовал о «Ламборгини» и спортивных тачках. По мнению Тейлора, хотя технически Чарльз и был управляющим директором, работал он явно меньше других. Если считать, что есть два типа командиров, то Чарльз – это генерал, указывающий со своих вершин, куда наступать, а не офицер в окопах, который вкалывает наравне с остальными. Еще он пренебрежительно называл своего помощника Джереми Вуда «сынком» – например: «Разбуди меня утром, сынок». Окружающим его поведение казалось отвратительным, а самодовольство – комичным, учитывая, что Чарльз стал директором просто потому, что вовремя об этом попросил.

В следующий раз соучредители Ethereum (кроме, опять же, Михая) встретились с 11 по 13 апреля на «Биткойн Экспо» в Торонто. Выставку проводила организация Энтони, Биткойн-альянс Канады. Это был хороший повод продемонстрировать Ethereum, который – за счет 30 тысяч долларов, вложенных Энтони, – стал генеральным спонсором мероприятия. Когда гости оказывались в спонсорской зоне, их повсюду преследовал Ethereum. На стенде плоские экраны показывали вращающийся логотип (двойной тетраэдр, то есть две пирамиды, одна указывает вниз, другая – вверх), стояли кресла с обивкой из черной кожи и пара высоких столов с брошюрами Ethereum на плотной бумаге, круглыми стикерами, значками и визитками. Они раздали тысячу футболок. Самым популярным событием на конференции стало выступление Виталика, которое посетили триста человек. Тейлор думал: «Ого, вот как работает маркетинг. Придумай мероприятие, чтобы тебе было что спонсировать».

Бóльшая часть соучредителей остановилась в «Децентрале» Энтони – они ночевали на матрасах, разложенных на чердаке под покатой крышей. Амир кое-кого задел, приехав в футболке с логотипом другого криптопроекта. (Амир говорит, что просто пришел в футболке с биткойном на конференцию о биткойнах в биткойновом центре.) Снова на повышенных тонах заговорили о его конфликте интересов в связи с Colored Coins. Гэвин требовал, чтобы тот раз и навсегда перешел в Ethereum, чтобы получать учредительскую долю за дело, а не за то, что вовремя успел заявить право на нее, не приложив к этому усилий. Чтобы подкрепить свою точку зрения, Гэв назвал Colored Coins конкурентами. Амир возразил, что Виталик с Михаем работают в Bitcoin Magazine, а Энтони – в «Децентрале».

(Если не считать споров об учредительстве, Амир в целом поступал так, как было ему угодно. Однажды Энтони собирал участников Ethereum для групповой фотографии, но Амир, по словам одного гостя, в это время ел и ответил на приглашение: «Да ну нафиг», – хотя Амир утверждает, что отказался вежливо. За ним замечали, что он часто повторял: «Все, что меня волнует, – это деньги». Сам Амир отмечает, что команда, в конце концов, создавала платформу для работы с деньгами и что эти истории – попытки очернить его со стороны тех, кто прячется за маской бескорыстности, а сам думает только о том, как бы набить карманы.)

Но главная борьба за власть шла между бизнесменами и разработчиками – личная выгода против создания инструмента в помощь другим, жадность против альтруизма. Это выражалось в спорах о том, как строить Ethereum: в виде традиционного коммерческого стартапа или в виде децентрализованной сети. Одна из версий этого спора касалась распределения должностей. Половину членов команды, ориентированную, скорее, на бизнес-интересы, заботила традиционная иерархия, а другую (в основном технарей) это не очень интересовало, поэтому должности распределялись абы как. Чарльза официально выбрали генеральным директором, хотя на самом деле его поддерживали только он сам и Энтони. (Гэвин говорит: «Постепенно стало ясно, что он мнит себя главой Ethereum», Виталик называет это «его заявления, будто он СЕО» и процесс назначения описывает так: «Чарльз уговорил нас сделать его СЕО».) Гэвина назначили техническим директором, а Джо – операционным директором (СОО). Гэвин помнит, что Джеффа сделали директором по программному обеспечению, но – возможно, потому, что Джеффа это не волновало, – сам он об этом так и не узнал.

Однако главные дебаты, начатые еще в Майами, касались того, как Ethereum достигнет своей цели и станет платформой для децентрализованных приложений. Одни соучредители – Чарльз, Энтони и Джо (бизнесмены) – хотели создать коммерческий «крипто-Google», который будет собирать пользовательские данные, зарабатывать на них и оставлять прибыль от сети себе. Именно такой модели следовали интернет-гиганты вроде Google, Facebook и Twitter, а либертарианцы и шифропанки из субкультуры биткойна и криптовалюты ее сторонились. Энтони, апологет капитализма и экономических стимулов, даже предлагал выпустить ПО с закрытым кодом, чтобы изменять его могла только сама компания. (Позже он будет утверждать, что видел плюсы обоих подходов, но не помнит, какой именно отстаивал сам.) Михай тогда подумал: «Нет! Нет! Если и есть что-то, с чем мы все можем согласиться, так это отрытый код!» Открытый код означал приоритет пользователя, а не прибыли; плюс код будет более гибким, если в него сможет внести свою лепту любой разработчик. Сторонники некоммерческой организации представляли себе как раз ПО с открытым кодом – не эксплуатацию пользователей, а создание новой децентрализованной сети, не принадлежащей никому и способной функционировать, как и биткойн, используя компьютеры по всему