Тайная история капитализма. Почему мы бедные, несчастные и больные - Ха-Джун Чанг Страница 14

Глава 3. Моему шестилетнему сыну нужно найти работу, или О проблемах свободной торговли

Всегда ли свободная торговля является выходом?

У меня есть сын. Ему шесть лет. Его зовут Джин-Гю. Он живёт за мой счёт, хотя он вполне способен зарабатывать на жизнь. Я плачу за его проживание, пищу, образование и медицинское обслуживание. Но у миллионов детей его возраста есть работа. Даниэль Дефо в XVIII веке [вообще] считал, что дети могли бы зарабатывать себе на жизнь с четырёх дет.

Больше того, работа может привить его характеру пропасть сколько хорошего. Сейчас он живёт в экономическом коконе, не имея представления о цене денег. Он совершенно не ценит, сколько мы с его матерью делаем для него, финансируя его праздное существование и защищая его от суровой реальности. Он чрезмерно защищён, и его нужно познакомить с конкуренцией, чтобы он смог стать более продуктивным человеком. Если уж на то пошло, чем большей конкуренции он будет подвержен, и чем скорее это случится, тем это будет лучше для его будущего развития. Это подстегнёт его стать трудолюбивым. Мне [пожалуй] надо бы заставить его бросить школу и найти работу. Может даже, я мог бы переехать в страну, где детский труд узаконен, или его хотя бы терпят, чтобы у моего сына был больше выбор при приёме на работу

Я [прямо] слышу, как вы говорите, что я должно быть рехнулся. Близорук. Жесток. Вы говорите мне, что мне нужно защищать и взращивать ребёнка. Если я выгоню Джин-Гю на рынок труда в возрасте шести лет, он может стать шустрым чистильщиком обуви или даже процветающим разъездным торговцем, но он никогда не станет нейрохирургом или физиком-атомщиком – это потребовало бы, по крайней мере, еще лет двенадцать моей опёки и затрат. Вы [мне] доказываете, что даже с чисто меркантильных позиций, было бы умнее вложиться в образование моего сына, чем радоваться тем деньгам, которые я бы сэкономил не посылая его в школу. В конце концов, если бы я был прав, Оливеру Твисту было бы намного лучше быть карманником для Фейгина, чем быть спасённым заблуждающимся Добрым Самаритянином мистером Браунлоу, который лишил [бедного] мальчика шанса попрежнему конкурировать на рынке труда.

И тем не менее, эта абсурдная логика рассуждений, по сути своей является той же логикой, которой экономисты свободной торговли оправдывают быструю и широкомасштабную торговую либерализацию в развивающихся странах. Они заявляют, что производителям из развивающихся стран нужно открыться как можно большей конкуренции немедленно, чтобы у них был стимул повысить свою продуктивность, чтобы [простонапросто] выжить. Протекционизм, наоборот, создает только самоуспокоенность и лень. И чем раньше такое открытие произойдёт, продолжают они, тем лучше для экономического развития.

Стимулы – это, всё же, только полдела. Другая половина – это возможности. Даже если бы Джин-Гю, с одной стороны, предложили 20 миллионов фунтов стерлингов, а с другой, угрожали бы пулей в голову, он всё равно бы не смог проводить операции на мозге, если бы он бросил школу в шесть лет. Аналогичным образом, индустрия в развивающихся странах не выживет, если её открыть для международной конкуренции слишком рано. Ей нужно время, чтобы повысить свои возможности, освоив современные технологии и выстроив эффективную организацию [производства]. Это и есть суть тезиса зарождающихся отраслей, впервые сформулированного Александром Гамильтоном, первым министром финансов США, и применённого многими поколениями политиков до и после него, как я уже рассказывал в предыдущей главе.

Естественно, что защита, которую я предоставляю Джин-Гю (как утверждает и сам тезис о зарождающихся отраслях) не будет для него убежищем вечно. Заставлять его работать в возрасте шести лет дурно, но так же дурно содержать его в возрасте 40 лет. В конечном итоге он [самостоятельно] выйдет в огромный необъятный мир, найдёт себе работу и заживёт независимой жизнью. Ему нужна защита только пока он набирается способностей, чтобы [потом] поступить на хорошо оплачиваемую и приносящую удовлетворение работу.

Конечно, так же как и с воспитанием детей, защита зарождающихся отраслей может пойти неудачно. Так же как некоторые родители склонны чрезмерно опекать, государства могут чересчур избаловать зарождающиеся отрасли. Некоторые дети не желают готовиться ко взрослой жизни, и так же поддержка зарождающихся отраслей будет безуспешной для некоторых фирм. Точно так же, как некоторые дети манипулируют своими родителями, чтобы те содержали их в последующие годы, есть отрасли, которые изощрённым лоббированием продляют государственную поддержку. Но существование неблагополучных семей, едва ли является аргументом против того, чтобы иметь детей в принципе. Аналогично, случаи неудач в поддержке зарождающихся отраслей не могут дискредитировать стратегию как таковую. Примеры неудачного протекционизма всего лишь учат нас пользоваться этой политикой мудрее.

Свободная торговля не работает

Свободная торговля – это хорошо. Эта доктрина лежит в самом сердце неолиберальной ортодоксии. Для неолибералов не может быть более самоочевидного утверждения. Профессор Виллем Бюйтер (Willem Buiter), мой именитый бывший коллега по Кембриджу и бывший главный экономист ЕБРР, однажды кратко сформулировал его так: «Помните: односторонняя торговая либерализация – это не «уступка» или «жертва», за которую требуется компенсация. Это – акт просвещённого эгоизма. Обоюдная торговая либерализация увеличивает выгоды, но не является необходимой, для того чтобы [можно было] пользоваться ими. В этом вся суть экономики»[69]. Вера в добродетель свободной торговли занимает такое центральное место в неолиберальной ортодоксии, что по существу она и определяет неолиберального экономиста. Вы можете сомневаться (или даже полностью отвергать) любой другой элемент неолиберальной программы – открытость рынков капитала, силу патентов или даже приватизацию – и всё равно не выпадать из лона церкви неолиберализма. Но как только вы возразите против свободной торговли, вы навлекаете на себя отлучение.

Опираясь на это убеждение Недобрые Самаритяне сделали всё, что в их силах, чтобы втолкнуть развивающиеся страны в свободную, или по крайней мере, более свободную торговлю. За прошедшие четверть века развивающиеся страны неслыханно либерализовали свою торговлю. Впервые их начали загонять в неё МВФ и ВБ после Долгового кризиса Третьего мира 1982 года. Затем последовал мощный толчок в сторону торговой либерализации после создания ВТО в 1995 году. За последние лет десять размножились всевозможные двусторонние и региональные соглашения о свободной торговле. К сожалению, в эти же сроки, развивающиеся страны совсем не процветали, несмотря на обширную торговую либерализацию (а по моему мнению как раз благодаря ей), о чём мы уже говорили в Главе 1.

История Мексики, витрины лагеря свободнорыночников, особенно показательна. Если вообще у какой-нибудь развивающейся страны могло бы получиться со свободной торговлей, то этой страной должна быть Мексика. Она граничит с крупнейшим рынком в мире (США) и имеет с ней Соглашение о свободной торговле с 1995 года («North American Free Trade Agreement» или NAFTA). Она также обладает крупнейшей диаспорой проживающих в США [мексиканцев], которая может обеспечивать важные деловые контакты[70]. В отличие от многих других бедных развивающихся стран, она обладает значительным количеством квалифицированных рабочих, грамотных менеджеров и относительно развитой физической инфраструктурою (дороги, порты и т. п.).

Экономисты свободной торговли утверждают, что свободная торговля пошла Мексике на пользу, ускорив [её] рост. И действительно, после вхождения в NAFTA, в период с 199[5] по 2002 гг. подушевой ВВП Мексики рос со скоростью 1,8 % в год, большое улучшение, по сравнению с периодом 1985–199[4] гг., когда рост составлял 0,1 % в год[71]. Но десятилетие, предшествовавшее NAFTA было десятилетием крайней торговой либерализации для Мексики, после того как в середине 1980-х годов она перешла в веру неолиберализма. Так что [сама] торговая либерализация также и была причиной роста в 0,1 % в год.

Широкомасштабная торговая либерализация в 1980-е и 1990-е годы выкосила целые отрасли мексиканской промышленности, скрупулёзно создававшиеся в период импортозаместительной индустриализации (ISI). Не удивительно, что результатом стали замедление экономического роста, потери рабочих мест и снижение зарплат (по мере того, как исчезали хорошо оплачиваемые рабочие места на производстве). На мексиканское сельское хозяйство также пришелся тяжёлый удар со стороны американских субсидируемых продуктов, особенно кукурузы, основной