Тайная история капитализма. Почему мы бедные, несчастные и больные - Ха-Джун Чанг Страница 21

мобильны. Верно, есть сектора, такие как, одежда, обувь, мягкие игрушки, для которых существуют множество потенциально возможных мест для инвестиций, потому что производственное оборудование легко перевезти, а потребный уровень мастерства невысок и рабочих можно легко обучить. А вот во многих других отраслях фирмы не могут переезжать так просто по множеству причин – существование неперевозимых компонентов (к примеру, минеральных ресурсов или местной рабочей силы, имеющей определённые навыки), привлекательность отечественного рынка (хороший пример – Китай) или сеть поставщиков, которая выстраивалась годами (к примеру, субподрядчики японских автопроизводителей в Таиланде и Малайзии).

И последнее по порядку, но не по значению: совершенно неверно полагать, что ТНК непременно станут избегать стран, которые регулируют FDI. Вопреки утверждениям ортодоксии, регулирование не является очень важным фактором, влияющим на уровень притока иностранных инвестиций. Если бы это было так, то страны вроде Китая не привлекали бы много иностранных инвестиций. А он привлекает около 10 % всех мировых FDI, потому что он предлагает большой быстрорастущий рынок, хорошую рабсилу и хорошую инфраструктуру (дороги, порты). Тот же аргумент применим к США XIX столетия.

Исследования демонстрируют, что корпорации, прежде всего, интересуются потенциальными возможностями рынка принимающей страны (объём рынка и его рост), затем качеством [местной] рабочей силы и инфраструктуры, а административное регулирование является [для них] вопросом третьестепенного значения. Даже Всемирный банк, известный сторонник либерализации FDI, однажды признал, что «конкретное стимулирование и регулирование, направленное на прямые инвестиции, оказывает гораздо меньшее воздействие на то, сколько инвестиций получает страна, нежели оказывает её общий экономический и политический климат и её финансовая и валютная политика»[128].

Так же как в аргументации по поводу взаимосвязи между международной торговлей и экономическим развитием, Недобрые Самаритяне путают причину со следствием. Они думают, что если вы либерализуете требования к иностранным инвестициям, вольётся больше инвестиций, которые будут способствовать экономическому росту. Но иностранные инвестиции следуют экономическому росту, а не вызывают его. Суровая правда заключается в том, что как бы ни был либерален режим регулирования, иностранные фирмы не придут в страну, если её экономика не предлагает привлекательный рынок и высококачественные производительные ресурсы (труд, инфраструктуру). Вот почему так много развивающихся стран не смогли привлечь значительных FDI, не смотря на то, что предоставили иностранным фирмам максимальную степень свободы. В стране должен происходить рост до того, как ТНК заинтересуется ею. Если вы устраиваете вечеринку, не достаточно просто сказать людям, что они могут прийти и делать всё, что хотят. Люди приходят на вечеринки, про которые они знают, что там уже происходят интересные вещи. Обычно они не приходят и не устраивают вам что-либо интересное, какую бы свободу вы им не предоставили.

«Хуже, чем быть эксплуатируемым капиталом …»

Так же как и Джоан Робинсон (Joan Robinson), бывшая ранее профессором экономики в Кембридже, и остающаяся, возможно самой известной женщиной-экономистом в истории, я считаю, что хуже того, чтобы быть эксплуатриуемым капиталом, может быть только не быть эксплуатируемым капиталом. Иностранные инвестиции, особенно прямые иностранные инвестиции, могут быть очень полезным инструментом экономического развития. Но насколько полезным, зависит от того какие инвестиции сделаны, и как правительство принимающей страны регулирует их.

Иностранные капиталовложения приносят больше опасностей, чем пользы, это сейчас признают даже неолибералы. Хотя прямые иностранные инвестиции и не мать Тереза, но зачастую они приносят пользу принимающей стране в краткосрочной перспективе. Но, когда речь идёт об экономическом развитии, в расчёт принимается долгосрочная перспектива. Безоговорочное принятие FDI может затруднить экономическое развитие в долгосрочной перспективе. Не смотря на [всяческие] преувеличения о «мире без границ» ТНК остаются национальными фирмами, ведущие международные операции, и следовательно, навряд ли позволят своим дочерним предприятиям выполнять операции высокого ранга; в то же самое время [само] их присутствие [на местном рынке] может предотвратить возникновение местных предприятий, которые в долгосрочной перспективе могли бы взяться за такие операции. Такая ситуация имеет все шансы навредить долгосрочной перспективе развития принимающей страны. Более того, долгосрочная польза от FDI частично зависит от размаха и качества создаваемого ТНК «эффекта распространения», для максимизации которого требуется соответствующее государственное участие. К сожалению, многие важнейшие механизмы такого участия (к примеру, требование о локализации) уже объявлены Недобрыми Самаритянами вне закона.

Следовательно, прямые иностранные инвестиции могут стать сделкой, сродни Фаустовой. Краткосрочно, они могут приносить пользу, но в отдалённой перспективе они могут вредить экономическому развитию. Когда понимаешь это, то успех Финляндии уже не удивляет. Её стратегия основывалась на понимании того, что если иностранные инвестиции либерализовать слишком рано (а в начале XX века Финляндия была одной из самых бедных стран Европы), то местным предприятиям не останется места, чтобы развивать свои независимые технологические и управленческие возможности. «Нокии» потребовалось 17 лет, чтобы её подразделение по электронике начало приносить прибыль, а теперь оно является крупнейшим мировым производителем сотовых телефонов[129]. Если бы Финляндия либерализовала иностранные инвестиции с самого начала, то «Нокиа» не была бы тем, чем она сегодня является. Скорее всего, иностранные инвесторы, вошедшие в «Нокиа», потребовали бы прекратить перекрёстное субсидирование безнадёжного подразделения электроники, и тем самым зарубили бы его на корню. В лучшем случае, какая-нибудь ТНК перекупила бы подразделение электроники и превратила бы его в свою «дочку» для выполнения операций «второго дивизиона».

Оборотной стороной этого тезиса парадоксальным образом оказывается то, что в долгосрочной перспективе административное регулирование иностранных инвестиций может быть на руку иностранным компаниям. Если страна не впускает или жёстко регламентирует иностранные компании, то в краткосрочной перспективе это для них не хорошо. С другой стороны, если разумное регламентирование прямых иностранных инвестиций позволяет стране аккумулировать производственные возможности быстрее и на более высоком уровне, чем без такового регламентирования, то в долгосрочной перспективе это приносит пользу иностранным инвесторам тем, что предлагает им площадку для инвестиций, обладающую лучшими факторами производства (опытные работники, хорошая инфраструктура) и, в целом, более процветающую. Финляндия и Корея – отличные примеры этому. Отчасти благодаря своему толковому [административному] регулированию иностранных инвестиций, эти страны стали богаче, лучше образованными и технологически намного более динамичными, становясь тем самым более привлекательными площадками для инвестиций, чем было бы возможно без такового регулирования.

Прямые иностранные инвестиции могут помочь экономическому развитию, но только как составная часть долгосрочной стратегии развития. Политику нужно строить так, чтобы прямые иностранные инвестиции не истребили отечественных производителей, которые могут обладать огромным потенциалом в долгосрочной перспективе, в то же самое время добиваясь, чтобы передовые технологии и управленческие навыки, которыми обладают иностранные компании переносились на отечественные предприятия в максимально возможной степени. Подобно Сингапуру и Ирландии, некоторые страны могут добиться успеха и добились успеха активно заманивая иностранные инвестиции, в особенности FDI. Но намного больше стран могут добиться успеха и добились успеха, активно регулируя иностранные инвестиции, включая FDI. И попытка Недобрых Самаритян сделать такое регулирование развивающимися странами невозможным, скорее будет мешать, чем помогать их экономическому развитию.

Глава 5. Государство против корпораций. Либертарианские мифы и их опровержение

Частное предприятие – хорошо, общественное – плохо?

Один из наиболее глубоких мыслителей XX века Джон Кеннет Гэлбрэйт (John Kenneth Galbraith), однажды сказал: «При капитализме, [один] человек эксплуатирует [другого] человека, а при коммунизме наоборот». Он не хотел сказать, что нет никакой разницы между капитализмом и коммунизмом; такого он никак бы не смог сказать. Гэлбрейт был одним из самых заметных критиков современного капитализма не левого толка. То, что он сказал, отражало глубочайшее разочарование, которое испытывали очень многие по поводу неуспеха коммунизма в построении обещанного эгалитарного общества.

С момента своего возникновения в XIX в. важнейшей целью коммунистического движения являлось упразднение частной собственности на «средства производства» (заводы и станки). Легко понять, почему коммунисты считали частную собственность главным источником несправедливости распределения [благ] при капитализме В то же время