Александр Соловьев - Знаковые люди Страница 25

Ключевым словом здесь является «прилежание». Работоспособность Эдисона была действительно фантастической: разменяв шестой десяток, этот трудоголик мог работать по 16—19 часов в сутки, а затем сократил свой рабочий день «по возрасту» на полтора часа. Среди самых популярных высказываний Эдисона есть и такое: «Своими успехами я обязан тому, что никогда не держал на рабочем месте часов». Если разделить его 1093 патента на 60 лет созидательной деятельности, то получается примерно полтора патента в месяц.

Неутомимая энергия шефа заражала подчиненных, хотя выдерживать такой темп удавалось не всем. Но и спустя много лет сотрудники Эдисона вспоминали о времени, проведенном в Менло-Парке, как о лучшем в жизни.

Предприниматель vs. Изобретатель

Впрочем, такая фанатичная преданность своему делу, как это ни парадоксально, порой оборачивалась во вред Эдисону (по крайней мере, с коммерческой точки зрения). Главным врагом Эдисона-предпринимателя всегда был Эдисон-изобретатель. И финансовые потери от этого противостояния были огромны.

Однажды Эдисона спросили, какой доход он получил от своих бесчисленных изобретений. Он ответил: «Я бы с удовольствием сказал, если бы сам знал точно». Иногда Эдисон-изобретатель даже не знал, какие деньги есть у Эдисона-предпринимателя. Вот как он вел свою бухгалтерию. В стену было вбито два гвоздя: на левый Эдисон накалывал счета своих кредиторов, на правый – счета, которые должны были оплатить клиенты. Когда он взял на работу бухгалтера, тот снял бумаги с гвоздей и насчитал $3 тыс. прибыли. Вскоре в ящике стола была обнаружена еще одна пачка счетов. Баланс: $5 тыс. убытка. Новые поиски принесли $7 тыс. прибыли.

Любопытно и то, как Эдисон-изобретатель тратил деньги Эдисона-предпринимателя. Взять, к примеру, самый масштабный его проект – замену газового освещения американских городов электрическим. Чтобы создать лампу накаливания, способную гореть хотя бы несколько недель, он произвел около 6 тыс. опытов, потратил $300 тыс., принадлежавших его компании, но в конце концов вынужден был выложить на эксперименты еще $100 тыс. из собственного кармана. Результат, правда, превзошел самые смелые ожидания. 4 сентября 1881 года в три часа дня была пущена в ход первая в мире электрическая станция с шестью динамо-машинами системы Эдисона. Она позволила зажечь 13 тыс. лампочек, перевести на электрический привод 617 лифтов, 55 подъемных кранов и 2300 швейных машин. Акции Нью-Йоркской эдисоновской компании электрического освещения подскочили в цене до $3,5 тыс. при номинальной стоимости $100. Вскоре Эдисон открыл фабрику по производству ламп, и за четыре года их себестоимость снизилась с $1,2 до 22 центов. Продавались они по 40 центов, обеспечивая фабрике годовой оборот $1,85 млн. Прибыль же была такова, что акционеры получали дивиденды еженедельно.

Эдисон-предприниматель терял огромные суммы, когда Эдисон-изобретатель почти за бесценок продавал свои патенты. Так, например, во второй половине 1880-х годов компания Western Union обязалась платить изобретателю $150 в неделю в течение пяти лет за право монопольного использования любого его изобретения в области телефонной связи. И еще при жизни Эдисона эти патенты принесли Western Union миллионные доходы. Генри Форд, который был близким другом изобретателя, в своей книге «Эдисон, как я его знаю» отмечал, что если бы Эдисон сохранил авторские права на все свои патенты, то XX век он встретил бы в первой десятке богатейших людей Америки. Впрочем, Эдисон был далеко не беден. Он купил две усадьбы: одну во Флориде, другую в Вест-Орандже. Его шестеро детей получили образование в лучших частных учебных заведениях страны и были приняты в высшем обществе Америки и Европы.

Наверное, Эдисон-предприниматель и Эдисон-изобретатель примирились, лишь отойдя от активных дел. А продажа патентов на вакуумную упаковку кондитерских изделий, на винтовой патрон электролампы, на клавишный выключатель и на прочие подобные мелочи, которыми мы пользуемся и по сей день, обеспечила великому изобретателю и предпринимателю Эдисону спокойную и благополучную старость.

Искусство кино

Единственной сферой, где гений изобретательства потерпел в результате борьбы с конкурентами полное фиаско, оказалось кино, которое в начале прошлого века еще оставалось в большей мере техническим аттракционом, нежели искусством. Можно сказать, что Эдисона подвела жадность. Хотя это слово в его случае нуждается в пояснении. Личное состояние владельца тысячи с лишним патентов было, как это ни странно, не таким уж большим. В 1923 году газета The New York Times оценила, как бы мы сейчас сказали, капитализацию всех компаний Эдисона в огромную по тем временам сумму $15 млрд. Но на личные потребности владелец тратил крохи, поскольку всю прибыль вкладывал в дело. Он был равнодушен к роскоши, неприхотлив в еде, не имел дорогостоящих хобби, не употреблял алкоголя (хотя ценил хорошую сигару), крайне редко отдыхал – купленная вилла во Флориде почти все время пустовала.

Но в чем изобретатель-бизнесмен не знал удержу, так это в стремлении «забить» все участки, до которых смог дотянуться. Это было вторым комплексом Эдисона: он не мог вынести существования пустых или чужих секторов на рынке.

В частности, увлекшись, как и многие изобретатели той поры, новомодным кино, Эдисон быстро создал и запатентовал одну из первых кинокамер – кинетоскоп. А заодно и кинопроизводство вместе с кинопрокатом. Кино тогда смотрели не на общем экране в кинозале, а в специальных помещениях вроде сегодняшних залов для видеоигр: каждый зритель подходил к своему аппарату со стеклянным глазком, бросал в прорезь пятицентовую монетку – «никель» (отсюда название первых кинотеатров в США – никельодеоны) и смотрел свое «кино».

Таким образом, в первые полтора десятилетия прошлого века все американское кино производилось и прокатывалось компанией Эдисона. А неожиданным результатом этой монополии, точнее – результатом борьбы с ней, стало создание Голливуда.

Эдисон, съевший собаку на патентных дрязгах, не смог усвоить одну премудрость: можно запатентовать какое угодно технологическое открытие, но не целую отрасль. И хотя в американском патентном законодательстве, где подробно перечислено все, на что патенты не выдаются (к примеру, на вновь открытые законы природы), отдельные отрасли индустрии развлечений не упомянуты, на практике с диктатом Эдисона в такой бурно развивавшейся сфере, как кино, никто мириться не собирался.

Недовольные Эдисоном режиссеры и продюсеры один за другим потянулись с Восточного побережья на Западное, в солнечную Калифорнию. Там всегда относились с прохладцей к вашингтонгским порядкам, частенько принимая собственные законы откровенно в пику федеральным, да и спасительная для всех нарушителей Мексика была, как говорится, под рукой. А кроме того – климат, природа, снимай не хочу!

Хотя Эдисон сражался с «пиратами» как лев, в 1915 году суд признал его деятельность в кинематографии скрытой формой монополии. И «чародей из Менло-Парка» вынужден был отступить. К тому времени работа по освоению пригорода Лос-Анджелеса – Голливуда – уже кипела вовсю.

Это было единственное поражение человека, который добивался в жизни всего, чего хотел. Правда, на склоне лет Эдисон написал в дневнике: «Пока человек не сможет продублировать обыкновенную зеленую травинку, Природа будет вечно насмехаться над его так называемым научным знанием». Но, хотя его безудержный оптимизм несколько поугас, закончил жизнь 85-летний изобретатель, не утратив привычного любопытства. Последнее, что Эдисон сказал перед тем, как впасть в кому, из которой больше не вышел, было: «Если есть загробная жизнь – хорошо. Если нет – тоже неплохо. Свою-то жизнь я прожил с удовольствием и сделал все, что смог».

Использованы также материалы статьи Владимира Гакова

«Эдисонов комплекс»: «Коммерсантъ ДЕНЬГИ» № 6 (361) от 20.02.2002

Муцухито Мэйдзи. Император перестройки

140 лет назад, в 1867 году, на японский престол взошел император Муцухито, при котором ЯПОНИЯ ПРЕВРАТИЛАСЬ ИЗ ФЕОДАЛЬНОЙ СТРАНЫ В ДИНАМИЧНО РАЗВИВАЮЩУЮСЯ ПРОМЫШЛЕННУЮ ДЕРЖАВУ. Успех затеянных им реформ объяснялся, в частности, тем, что японцы с готовностью признали свою отсталость и не искали своего «особого пути» до тех пор, пока не усвоили чужой опыт. Первые последствия этого рывка самым неприятным для себя образом ощутили две крупнейшие мировые империи – Китайская и Российская, последовательно проиграв Японии в войнах. Не будет сильным преувеличением сказать, что и СЛЕДУЮЩИМ РЫВКОМ, совершенным во второй половине XX века, ЯПОНЦЫ ВО МНОГОМ ОБЯЗАНЫ ДОСТИЖЕНИЯМ ЭПОХИ МЭЙДЗИ.

«Черные корабли»

Сегодня трудно поверить, что было время, когда японцы стыдились собственной страны, в том числе культурного наследия. Япония прошла через период самоуничижения ради того, чтобы встать в один ряд с индустриально развитыми государствами, – это была эпоха Мэйдзи, названная в честь девиза правления императора Муцухито, который и сам вошел в историю как император Мэйдзи.