Есть идея! История ИКЕА - Ингвар Кампрад Страница 34

Со своими сыновьями Ингвар ведет себя как самый любящий отец, какого только можно представить. Спокойно и дружелюбно он обсуждает с ними любые проблемы, которые касаются торговли или производства. Отец постоянно рассказывает своим сыновьям о том, как он заключал различные сделки, посещал разные страны. Он помнит все: имена, цены. Иногда сыновья перебивают его, задают вопросы, на которые всегда получают долгий и обстоятельный ответ, который больше похож на наставления любящего отца. И сыновья Кампрада стремятся перенять его жизненный опыт.

Перед сном Ингвар всегда гладит их по щекам. На следующий день, когда сыновья отправляются по своим делам, он с нежностью гладит покрытую бородой щеку старшего сына. На прощание он по несколько раз целует сыновей. Те обожают отца, но в их глазах появляется выражение усталости, а на лицах понимающие и смущенные улыбки («Папа, ты невозможен!»).

Когда Ингвар говорит об ИКЕА, то в его речи снова и снова проскальзывают слова: вместе, семья, принадлежать друг другу, дружба. Для него ИКЕА – это семья, в которой по всему миру появляется все больше и больше родственников.

Компания, где все «спят валетом». Им нужно продавать для этого специальные кровати и назвать их «Ингвар».

Итак, вначале был не только ледник, но и семья. Эти слова постоянно повторяются в компании в отношении менеджмента и структуры организации. Если вы нравитесь друг другу, то будете лучше работать вместе. Кроме того, объятия, хотя и бесплатны, стоят очень дорого.

Вначале все были неразлучны и действовал принцип «Один за всех и все за одного». Вполне естественно, что тогда фирма действительно считалась семьей. Основателю потребовалось довольно много времени, чтобы понять, что далеко не все думают и действуют как члены семьи. На самом деле он никогда не требовал, чтобы люди работали в магазине по субботам и воскресеньям. Все делали это из чисто семейных чувств.

Когда на горизонте появились профсоюзы, он воспринял это как личную неудачу.

Кампрад всегда с радостью вспоминает те счастливые дни, когда все работали как единое целое. И до конца своих дней он будет уверен в том, что этот дух сможет удержаться в компании и в XXI веке.

То, что ИКЕА может не выжить, является его главной тревогой. Новые члены семьи, особенно те, кто занимает высокие посты, должны иметь правильное понимание концепции ИКЕА и (почему бы и нет?) правильную веру. Поэтому Кампрад ведет длинные разговоры с молодыми сотрудниками и ветеранами компании о том, кто будет лучшим на том или ином посту. Есть ли у этих людей чувство семьи? Достаточно ли они бережливы? Понимают ли они, как важно делать что-то для большинства? Вот что рассказал один из его коллег:

Мы назначили нового менеджера по производству, который всем нам очень нравился. Но Ингвар был не уверен в правильности этого выбора. Поэтому он пригласил его на ферму порыбачить. Они проговорили всю ночь. На следующий день Ингвар пришел ко мне и начал жаловаться на то, что сейчас невозможно найти нужного человека. Оказалось, что он (новый сотрудник ИКЕА) не признает основных ценностей. Мне было жаль Ингвара. В конце концов, у нас целый отдел занимается тем, что подыскивает подходящих для работы в ИКЕА людей.

Другим поводом для беспокойства является его бесспорный авторитет, который сложился еще в самые первые годы существования ИКЕА, когда это была компания одного человека. И по сей день его коллеги всегда задумываются над тем, что он скажет по поводу принятого ими решения.

В первые годы существования ИКЕА создавалось впечатление, что все новые идеи исходят исключительно от Ингвара. С семнадцати до семидесяти лет он являлся той ключевой фигурой, вокруг которой сложился ореол генератора идей. Другие говорят об этом так:

До сих пор всё в той или иной степени зависит от него, оправданно это или нет. Очень легко спрятаться за словами: «Ингвар сказал…» Любое случайное слово сразу становится законом. Однажды Ингвар вернулся из Дании и в шесть часов вечера решил заглянуть в офис в Эльмхульте, но не смог открыть дверь. Он рассердился, потому что не имел возможности попасть в собственную компанию. После этого мы еще долго работали до восьми вечера, потому что никто не хотел, чтобы подобное повторилось.

Вот что значат дружеские объятия – они действуют живительно, согревают сердце и часто помогают в бизнесе!

Одобрение из уст Ингвара может свернуть горы, а его недовольство – бросить тень на самые лучшие предложения. Именно поэтому каждый человек в этой крупнейшей компании задает себе вопрос: «Что случится, когда Ингвара не будет рядом?»

Чаще всего этот вопрос задает сам Ингвар.

Ошибки молодости

Грехов юности моей и преступлений моих не вспоминай.

Псалом 24, стих 7

История нацистского и фашистского прошлого Ингвара Кампрада является примером того, какой сложной и неоднозначной может быть жизнь человека, когда ее начинают изучать пласт за пластом.

Средства массовой информации раскрыли эту неприятную историю всему миру. Было задето достоинство, подорвано доверие, потеряны друзья, исчезли симпатии. Даже легенды бывают уязвимыми.

Эта история сотрясла империю, проверив всю ее структуру на прочность. Это была история выживания и редкостной сентиментальности, корни которой заложены в культуре человека, культуре, которая складывалась в течение многих лет. В результате стараний «доброжелателей» и руководитель, и компания получили вторую жизнь.

Итак, это история о «грехах молодости» Ингвара Кампрада. Это рассказ об ИКЕА, ее концепции и основателе.

Дважды, в 1994 и 1998 годах, Ингвар Кампрад столкнулся с тем, что в наши дни ни один известный человек не может избежать своего прошлого. Ему было шестьдесят четыре года, когда осенью 1994-го обнаружились его прошлые связи с нацистским неошведским движением. 37 000 сотрудников и миллионы покупателей потребовали объяснений после появления разоблачительных статей в Expressen, крупнейшей шведской газете того времени.

Все началось 21 октября 1994 года с достаточно напряженного телефонного разговора между Пелле Тагессоном, журналистом Expressen, и Стаффаном Епссоном, руководителем офиса в Хумлебеке. Тагессон попросил Епссона устроить ему интервью с Кампрадом, не раскрывая причин, по которым ему было это нужно. Журналист сказал только, что это очень важно. «Если я не буду знать, о чем вы собираетесь с ним говорить, то не смогу ничего