Победители. Хочешь быть успешным – мысли, как ребенок - Пол Линдли Страница 5

Эксперимент доказал не только способность взрослых (в данном случае двадцатилетних студентов) вернуться в детское состояние, он также показал, что при прохождении теста креативности Торренса (широко используемый тест на творческое мышление, так называемый барометр креативности) студенты, представлявшие себя семилетними детьми, показали более высокие показатели творческой оригинальности по сравнению с контрольной группой. Авторы эксперимента пришли к заключению, что «представление себя ребенком даже на непродолжительное время провоцирует игровые, исследовательские процессы мышления, способствующие творческой самобытности».

Результаты этого исследования радуют и вдохновляют. Я чувствую себя счастливее и с улыбкой думаю: «Боже, как мне хотелось бы снова стать семилетним». Даже просто представляя себя ребенком, мы раскрываем свою творческую сторону и стимулируем оригинальность мышления.

Забелина и Робинсон не одиноки в своих выводах. Масса исследований подтверждает теорию о том, что детский ум более креативен, но эта творческая искра гасится у нас в относительно молодом возрасте. В одном исследовании, на которое ссылается сэр Кен Робинсон (педагог-теоретик, прославившийся своим выступлением на конференции TED на тему «Школы подавляют творчество?») было обнаружено, что 98 процентов детей в возрасте от двух до пяти лет, проходивших тест на творческие способности, показали способность «мыслить нестандартно». У детей в возрасте от восьми до десяти лет эта цифра упала до 32 процентов, у тринадцати-пятнадцатилетних – до 10 процентов, а к двадцати пяти годам лишь 2 процента испытуемых показали эту способность.

Если вы растили маленьких детей, вы знаете их поразительную способность видеть вещи по-другому и мыслить творчески. Живя в мире постоянных открытий и игры, ребенок выстраивает связи, которые могут нам казаться абсурдными, но для него они имеют очень важный смысл. Вот почему, к вечному изумлению родителей, дорогие игрушки могут померкнуть на фоне коробки, в которую они были упакованы, – ведь ее можно использовать сотней разных способов! Малыши не раздумывая залезают в шкаф с модной одеждой, чтобы нарядить динозавра в платье принцессы.

Сила детского воображения, показанная в наших любимых сказках – «Алиса в Стране чудес», «Лев, колдунья и платяной шкаф», «Питер Пэн» или «Волшебник из страны Оз» – лежит в основе их способности к творчеству. Наши малыши постоянно что-то исследуют и воображают. Им не просто легко дается творчество, по большей части это их образ жизни, способ познакомиться с окружающим миром.

Вот почему у моего сына Пэдди в трехлетнем возрасте был воображаемый друг Ой-Ай, человечек с мышиной головой, живущий в его подушке, а моя дочь Элла дала имена и придумала характеры для всех своих тридцати четырех кукол и мягких игрушек и часами переодевала двух самодельных бумажных кукол Тедди и Кедди. Одно время они оба верили, что днем я не ходил на работу, а прятался за стеной в нашем саду.

География реального мира ребенка невелика, но вселенная его воображения поистине бесконечна. Когда же мы вырастаем и получаем полную свободу исследовать окружающее пространство, мы зачем-то ограничиваемся коротким списком одних и тех же мест, людей и привычек.

Детское воображение делает мир безграничным, в нем у каждого нового человека и объекта есть воодушевляющий, а иногда пугающий потенциал. Это мир, свободный от правил и порядков, которые мы обычно соблюдаем во взрослом возрасте, просто потому что представления о них еще не существует. До того, как детей учат думать определенным образом и действовать по правилам, они мечтают и делают то, что получается само собой. Это порождает любопытство и творческие способности, которые сильнее и устойчивее, чем в любом другом возрасте.

Недавние исследования предполагают, что творческие способности детей связаны не только с обстоятельствами, но и с устройством мозга. По мере взросления связи в мозге изменяются – это объясняет различия в творческих способностях детей и подростков, не говоря уже о малышах и взрослых. Элисон Гопник, профессор психологии в Калифорнийском университете, провела ряд экспериментов, которые показали, что четырехлетние дети обошли взрослых в обнаружении необычных паттернов в заданной среде. Она считает, что у этого есть нейрологическое объяснение: «Мозг ребенка более подвижен, чем у взрослого. У них гораздо больше связей между нейронами, ни одна из этих связей не является доминантной, но со временем менее используемые связи исчезают, а полезные укрепляются. В мозге ребенка также содержится высокое количество химических элементов, которые позволяют с легкостью менять связи».

Не менее важно то, что некоторые части детского мозга развиваются медленно. Префронтальная кора – часть лобной доли, отвечающей за принятие решений и социальные запреты, – развивается очень медленно и окончательно формируется только к 20–25 годам. Профессор Гопник считает, что ее отсутствие у ребенка «может быть невероятно полезным для обучения», а отсутствие запретов «может помочь младенцам и маленьким детям свободно исследовать все вокруг».

Она приходит к выводу, что у младенцев и детей есть прекрасные инструменты для исследования и изучения окружающего мира:

«Младенцы и маленькие дети – это не просто развивающиеся взрослые, эволюционно они созданы для того, чтобы меняться и творить, учиться и исследовать. Эти способности, столь неотъемлемые для человека, проявляются в чистейшей форме в самые ранние годы жизни. Наши самые ценные достижения возможны благодаря, а не вопреки тому, что когда-то мы все были беспомощными зависимыми детьми».

Попробую сказать то же самое по-другому: в детском возрасте у нас была инстинктивная способность учиться, исследовать и делать открытия, которой мог бы позавидовать любой успешный профессионал, предприниматель или спортсмен.

Само устройство нашего мозга делало из нас губку, способную впитывать знания в поисках нового и интересного. Несмотря на физическую слабость, наш мозг был необычайно подвижен. Разве это не лучший пример для подражания для любого взрослого, желающего преуспеть в профессиональной жизни?

Для большинства из нас – для тех 96 процентов, которые могли мыслить нестандартно в трехлетнем возрасте, но утратили эту способность к 25 годам, – основной вопрос заключается в том, как это случилось. Что мы потеряли, взрослея, и как мы можем вернуться к сознанию ребенка?

Как видно из исследования Элисон Гопник, часть причин возрастающего конформизма кроется в особенностях развития мозга, со временем позволяющих нам мыслить логически и следовать ограничениям.

Последнее неизбежно возрастает с пониманием того, как устроен мир вокруг, осознанием алгоритмов происходящего, существования соглашений, которые следует соблюдать, и неизбежности оценки наших мыслей и поступков другими людьми. Возможно, этот процесс неизбежен: мы все больше боимся, что могут подумать люди, начинаем стыдиться и теряем уверенность в собственных творческих силах и решимость следовать инстинктам.

Вот что пишут Забелина и Робинсон:

«Образ мышления детей… видит задачу как возможность для игры и изучения. Образ мышления взрослых, с другой стороны, ищет „правильное", традиционное решение задачи или проблемы. Конвенциональный менталитет должен способствовать принятию