Совсем новые сказки - Озерецкая Елена Леонидовна Страница 6

— Всё! — вздохнул он и с отвращением отряхнул мокрые лапки. — Препротивное занятие! И зачем мне это понадобилось!

На следующее утро великолепный портрет висел уже рядом со скворечников и все птицы так громко кричали от восторга, что даже заглушали четырёх птенцов.

— Чудеса! Чудеса! — щебетали птицы. — Кот помогает птицам! А как похож Кика Скворцов!

— Он теперь носит фамилию Сорокин! — поправила мама.

— Пожалуй, правильнее будет называть его Сорокин-Кошкин, — скромно заметила Сорока, — ведь Васька помогал мне, и к тому же он начал новую жизнь!

— Нет, нет! — испугалась мама, — Кошкин — плохая фамилия для птенца!

— Да мне этого и не надо вовсе! — крикнул с террасы Васька. — Захочу, так все будете Кошкины!

— Ах! Ах! — в ужасе закричали птицы и разлетелись.

— Значит, ты не начал новую жизнь? — огорчилась Сорока. — Почему же ты помогал нам?

— Просто так, — ответил Васька, — от скуки.

И это была правда. Коты всегда останутся котами. И помогать птицам они будут только от скуки. А про фотографию на листе тоже правда. Каждый может сделать такую же, если захочет. Ведь она получилась даже у кота!

Красный лоскуток

В музее было тихо, потому что все посетители уже ушли, экскурсоводы тоже, а сторожа так этому обрадовались, что даже чай пили молча.

В одном зале под стеклом витрины лежали Лоскутки древних-предревних тканей, выцветшие, старые и обтрёпанные. Ведь они жили на свете много столетий и никак не могли сохраниться такими, как были. Но в музеях новые вещи бывают редко, на то они и музеи.

Уже совсем стемнело, когда витрина открылась и в неё положили ещё один Лоскут.

— Надпись сделаем завтра! — сказал кто-то. Витрина опять закрылась, звонко простучали по паркету шаги, и эхо повторило их, переходя из залы в залу, всё тише и тише, пока не смолкло совсем.

— Что это за скучное место? — недовольно спросил Новичок.

— Это музей! — строго ответил ему соседний Лоскуток.

— А ты кто такой?

— Со мной нельзя говорить на ты, — надменно сказал сосед, — я — Пурпур.

— А что это значит?

— Великие боги! Ты не знаешь Пурпура?

— Да нет, не слыхал.

— Расскажите ему! — зашуршали все остальные Лоскутки, и Пурпурный Лоскуток важно кивнул обтрёпанным уголком.

— Это было очень давно и очень далеко отсюда, — начал он. — Жаркое солнце палило обнажённые спины рабов, прикованных к палубе галеры.

— А что такое галера?

— Я вижу, тебя ничему не учили. Галера — большая лодка, на которой плавали по морю во времена Римской империи.

— Тю! — свистнул Новичок. Пурпур вздрогнул от негодования, но решил не обращать внимания на невежу и продолжал:

— Рабы мерно взмахивали вёслами, и галера быстро скользила по синим волнам. А если надсмотрщику казалось, что какой-нибудь раб мало старается, в воздухе свистел длинный, тонкий бич и кровавая полоса проступала на мокрой от пота спине. «Якорь!» — крикнул капитан. Загрохотал ворот, и тяжёлый якорь медленно пошёл на дно. Галера остановилась. Худой, голый раб с бронзово-коричневой кожей прыгнул за борт.

— Он тренировался?

— Тренируются только атлеты, а рабы делают то, что им велят. Этому рабу было приказано достать со дна моря улитку, по имени Му-рекс. Он нырял так долго, что кровь хлынула у него из ушей и, упав на палубу, он умер. Но он был всего только рабом, и вместо него сейчас же прыгнул следующий.

— Как! Люди погибали из-за какой-то улитки?

— Никто не считал рабов людьми, — презрительно усмехнулся рассказчик, — а Мурекс — не «какая-то улитка». Капля бесцветной жидкости, которую из него добывали, ценилась на вес золота, потому что под действием солнца и воздуха она превращалась в пурпур — царственный, красный цвет одежды императоров и полководцев.

— Какое варварство! — закричал Новичок.

— Ничего ты не понимаешь, — вздохнул Пурпур, — да оно и понятно. Ведь ты не видел великолепного торжества завоевателя, вступающего на улицы Древнего Рима. Восторженная толпа встречала шествие. В тяжёлых доспехах шли воины, и солнце играло на их блестящих щитах. Сотни повозок везли военные трофеи — слоновую кость, чёрное дерево, дорогие ткани, золото и драгоценные камни. Закованные в цепи, опустив головы, брели за повозками пленники, которым навсегда суждено было стать рабами. А впереди шествия на боевой колеснице, запряжённой четвёркой горячих коней, ехал сам император. Лавровый венок украшал его гордо поднятую голову, и ветер развевал складки пурпурной одежды — тоги.

С тех пор прошло почти две тысячи лет. Императора отравили придворные, чтобы посадить на его место другого, и так они сменялись, пока не перестала существовать и сама Римская империя. А от тоги остался только я — маленький кусочек подола, и я лежу здесь, в витрине музея, чтобы люди могли видеть самую прекрасную из всех красок — царственный пурпур. Теперь тебе понятно, почему нельзя говорить мне «ты»?

Новичок ничего не ответил. История ему совсем не понравилась. Наверное, эти древние римляне были скверными людьми, если так жестоко обращались с несчастными рабами. А что касается отравленного императора, так туда ему и дорога. Кому нужны императоры? Но сказать всё это Пурпуру Новичок постеснялся. Ведь старику стукнуло уже почти две тысячи лет и он жил в совсем другие времена…

— И что же, все краски добывали только из улиток? — спросил он.

— Нет, нет! — зашелестели остальные Лоскутки. Им тоже хотелось рассказать о себе.

— Я — синий Индиго! — важно сказал один. — Мои кустарники с красивыми перистыми листьями и кистями цветов росли на далёком жарком острове Ява. Целые плантации сажали для того, чтобы потом размочить растение в тёплой воде и добыть из него краску. Она, конечно, стоила очень дорого, но была красива. А красота не бывает дешёвой.

— Я — Красный Кошениль. Чтобы меня получить, сушили миллионы крошечных тропических тлей, — заговорил другой Лоскуток, — это тоже дорого обходилось, но людям всегда нравился красный цвет. Ведь даже солнце называют Красным..

Новичок молча слушал рассказы Лоскутков.

— Наверное, они необыкновенно красивы, если люди делали их, несмотря на то, что это трудно и дорого, — думал он.

— А что ты скажешь о себе? — спросил Пурпур.

— Я не бывал в тропиках и не видел императоров, — скромно ответил Новый Лоскуток, — мою краску сделали на Химическом заводе, да еще, к тому же, из чёрной, вонючей, липкой каменноугольной смолы. Она совсем молодая, дешёвая и называется искусственной, или синтетической. Но зато искусственных красителей очень-очень много — несколько тысяч разных оттенков. Среди них есть и синие, и красные, и зелёные, они прочные, яркие и, говорят, красивые, хотя обходятся недорого..

— Сейчас темно, — сказал Пурпур, — утром мы посмотрим, как ты выглядишь. Я никогда не слыхал, чтобы красивую краску можно было сделать из вонючей смолы, да ещё и дёшево. А теперь пора спать.

И все Лоскутки заснули, кроме нового, потому что он очень волновался. Ведь завтра его будет экзаменовать сам Пурпур, который носили римские императоры!

Через большое зеркальное окно в тёмную залу музея проскользнул Лунный Луч и заглянул в витрину.

— Не бойся, — прошептал он Новому Лоскутку, — всё обойдётся! Уж мне-то ты можешь поверить: я знаю, что хорошо и что плохо, потому что смотрю сверху!

Новый Лоскуток успокоился и тоже заснул. Лунный Луч заглядывал в окна, пока не обошёл все залы, которых в музее было так много, что Луч даже побледнел от усталости и уступил место Рассвету. А за Рассветом пришло Солнце — ведь они всегда ходят вместе, только Солнце идёт немножко позади, чтобы глаза людей привыкали к яркому свету постепенно и не портились.

— Проснись! — ласково сказало Солнце Лоскутку и бросило в витрину длинную светлую полоску, в которой весело плясали пылинки. — Да какой же ты красавец!