Анна Павловская - Кухня первобытного человека. Как еда сделала человека разумным Страница 10

У многих народов Сибири и Дальнего Востока долгое время сохранялась традиция вырезать из дерева так называемых «болванчиков». Так, С. П. Крашенинников во время своего путешествия по Камчатке в 1730-е годы описал такие фигурки в юртах камчадалов (в то время так собирательно называли все малые народы полуострова). «Болванчики» выполняли самые разные функции, но прежде всего их считали хранителями дома, очага. Почтения им местные народы особого не оказывали, но «кормили» каждый вечер. С. П. Крашенинников отмечает, что одни болванчики «в потолок над очагом тыкаются», другие воплощают «тех бесов, кои в женской их пол вселяются во время плясания», а третьих вырезают на праздник (аж в количестве 55 штук), сажают в ряд, кладут перед каждым ложку с едой. Когда же считают, что они поели, связывают их в пучок и «с воплем и плясанием в огонь бросают»[39].

У чукчей и коряков существовали деревянные фетиши, изображавшие женщину; в их обязанности входило охранять семейное благополучие, оленьи стада (то есть главный источник существования и пропитания). Алтайцы изготавливали тряпичные куклы, называемые «бабушка», которые передавались по наследству по женской линии[40]. Обские угры изготавливали особые куколки на всех этапах жизни женщины от рождения до смерти. Обращает особое внимание тот факт, что куклы эти не имели лица (как и палеолитические Венеры), чтобы в них не вселились «духи»[41].

Известно о существовании каменных амулетов у коряков, которые назывались весьма характерно — аняпэль, что буквально означает «маленькая бабушка». С помощью аняпэль, подвешивая его особым образом, гадали при наречении имени новорожденному. После гадания амулет «кормили», смазывая жиром оленя, и украшали бусинами[42].

На местах святилищ нередко встречаются деревянные идолы, часто они воплощают дух хозяйки места. Так, хорошо известно изображение Духа хозяйки полуострова Ямал.

Палеолитические Венеры — женщины с ярко выраженными, подчеркнутыми женскими формами, находившиеся обычно рядом с очагом или в закутке для хранения предметов первой необходимости (вряд ли в первобытных жилищах хранили в специальных углублениях что-то, кроме самого важного), скорее всего, являлись покровительницами домашнего хозяйства, которое уже в тот период стало прерогативой женщины. Дух хозяйки дома в первую очередь отвечал за приготовление пищи и все, что с этим связано, в том числе и за очаг, важнейший инструмент приготовления пищи. Еда была главной ценностью в то время, чудом и таинством, ее приготовление — само по себе магическим обрядом. Добытая или сохраненная с величайшим трудом, но испорченная в процессе приготовления пища становилась несчастьем для семьи. Неудивительно, что женщина, занимавшаяся стряпней, нуждалась в «поддержке» магических сил не меньше, чем мужчины, занимавшиеся охотой. Это покровительство ей оказывала маленькая «хозяйка», бывшая всегда рядом. Может быть, именно поэтому ее в некоторых случаях носили на шее в качестве амулета, а то, что она была подвешена за ноги, то есть висела вниз головой, — факт, смущающий многих исследователей неуважением к «великой богине», — позволяло «общаться» с ней: приподняв ее и глядя ей в «лицо», можно было с ней «советоваться». Не говоря уже о том, что пробивать дырку в голове было бы еще большим неуважением.

Позднее, когда приготовление и разнообразие пищи становится делом более обыденным, такие фигурки теряют свое былое значение. Археологические данные более позднего времени, эпохи неолита и энеолита, подтверждают это. Известно немало находок женских статуэток, однако они менее выразительны, более схематичны, их роль уже более обыденная. Позже они трансформируются в «болванчиков», «кукол», «бабушек», начинается дробление функций, хотя многое и сохраняется, пусть и в новых формах. Отмечу также, что, возможно, и такое странное суеверие, как «куриный бог», то есть камешек с дыркой, который некоторые и по сей день, пусть и в шутку, вешают на шею, тайно надеясь на удачу и везение во всех делах, является отголоском старинной традиции носить с собой «хранительницу».

Хозяйка дома и очага в поздних верованиях предстает в образе старухи, что еще важнее — «бабушки». Кто, как не старшее поколение женщин, является хранителем хозяйственного опыта поколений, кто, как не бабушка, учит подрастающее поколение искусству приготовления пищи? Все эти деревянные, кожаные и тряпичные куклы у разных народов всегда находятся во владении женщин, именно им они помогают в непростом деле ведения хозяйства, готовки, кормления семьи.

Саму «хозяйку» обязательно кормят, за это она кормит остальных духов-покровителей людей (кормление — главная функция хозяйки), а также следит за тем, чтобы людям сопутствовала удача в обеспечении себя едой. Она хранит и поддерживает очаг, оберегает стада оленей, помогает в добыче зверей.

Русские народные сказки также сохранили память о женской помощнице. В сказке «Василиса Прекрасная» купчиха, умирая, дарит дочке куколку и завещает: «…когда приключится какое горе, дай ей поесть и спроси у нее совета». Вскоре помощь понадобилась: злая мачеха взвалила на плечи нелюбимой падчерицы всю домашнюю работу. Хорошо, что у Василисы была ее куколка: «Без этого где бы девочке сладить со всею работою! Зато Василиса сама, бывало, не съест, а уж куколке оставит самый лакомый кусочек, и вечером, когда все улягутся, она запрется в чуланчике, где жила, и потчевает ее, приговаривая: „На, куколка, покушай, моего горя послушай…“ Куколка покушает, да потом даст ей советы и утешает в горе, а наутро всякую работу справляет за Василису; та только отдыхает в холодочке да рвет цветочки… Хорошо было жить ей с куколкой». Куколка, помощница по дому и утешение в беде, помогла Василисе справиться с хозяйством и в доме бабы-яги. Потом Василиса и царевной стала, и мужа, и богатство получила, «а куколку по конец жизни своей всегда носила в кармане».

Сохранился в славянских, в том числе русских, сказках и еще один женский образ — странный, таинственный, противоречивый и вполне первобытный. Речь идет о бабе-яге. Надо отметить, что страшные старухи, живущие в лесу и чаще всего ворующие детей, чтобы их съесть, встречаются и в сказках других стран. Но только славянские сохранили этот образ во всей его яркости и древности.

Начать надо с того, что баба-яга (она же Яга Ягишна, Баба Яга, яга-баба; известна и под другими именами) существо очень многоплановое. Еще В. Пропп отмечал три типа бабы-яги: яга-дарительница, помогающая героям, яга-похитительница, крадущая детей и пытающаяся их изжарить в печи, и яга-воительница, избивающая героев, как правило, своим пестиком[43]. Это только в общих чертах, а так ее функции в сказках гораздо разнообразнее. При всей своей противоречивости (а исследователи неутомимо выдвигают совершенно разные теории относительно сущности и назначения этой старухи) мы знаем о бабе-яге довольно много.

Живет она в избушке на курьих ножках (иногда бараньих, а иногда и оленьих рожках) или «петушьей горляшке»[44]. Иногда эта избушка выглядит устрашающе: «Василиса прошла всю ночь и весь день, только к следующему вечеру вышла на полянку, где стояла избушка яги-бабы; забор вокруг избы из человечьих костей, на заборе торчат черепа людские, с глазами; вместо дверей у ворот — ноги человечьи, вместо запоров — руки, вместо замка — рот с острыми зубами. Василиса обомлела от ужаса и стала как вкопанная» (104). Но чаще всего это просто избушка на ножке, которая подчиняется магическому заклинанию, известному всем сказочным героям: «Избушка, избушка! Стань к лесу задом, а к нам передом». Кстати, охотничьи домики на высоком шесте (очень похожем на ногу) были широко распространены в Сибири и на русском Севере.

Жительница избушки часто имеет подчеркнутые женские формы: «Вошел в избушку Иван гостиный сын, а там лежит баба-яга костяная нога, из угла в угол, титьки через грядку висят» (224). «Яга Ягишна, Овдотья Кузьминишна, нос в потолок, титьки через порог…»[45]. Сразу обратим внимание, речь идет именно о грудях, то есть подчеркивается кормящий, а не детородный орган.

Магические возможности бабы-яги разнообразны. Она владеет разными волшебными предметами: клубочком, указывающим дорогу, богатырским конем, которому не страшен ни огонь, ни вода, мечом, не знающим поражения, золотыми молодильными яблоками, сапогами-скороходами, ковром-самолетом, Моголь-птицей, которая может доставить героя в любое место, живой и мертвой водой. Она хранительница волшебного огня, который может сжечь злую мачеху и принести счастье Василисе. Она всегда знает, где найти украденную героиню, как к ней добраться и как ее отвоевать у врагов, которые, кстати, часто являются ее же родственниками. Она своего рода посредник между миром простых людей и иным, сказочным.