Евгений Головин - Веселая наука. Протоколы совещаний Страница 10

Эротически чеснок очень неплох для мужчин и совсем без надобности для женщин. На эту тему бытовала масса присказок, приговорок, прибауток. Фольклорист И. Л. Болдырев цитирует с десяток таковых:

Чеснок, сынок, валит с ног,Даже старый уд твердеет, жесток…

…далее следует полное неприличие. Про женский пол несколько спокойней:

Девки красные, не ешьте чеснока,Заболит живот, зачешется рука,А потом, заметя гола мужика,Захоронится в застреху чердака.[20]

В старину злющие бабы, желая вызвать у недругов своих мучительную, постоянную эрекцию, намешивали им в еду или в питье настой чеснока на бычьей крови. Само собой понятно, если чеснок вызывает турбуленции в сфере эротики, отсюда недалеко до потусторонних пространств. Здесь он необходимый защитник и доблестный воитель. Даже культурный чеснок, разбросанный на полу за мебелью, отпугивает настойчивых домовых. Дикий чеснок на многое способен. Суть его действия — «в нейтрализации притяжения беспокойной крови» (Элифас Леви). Примечание: кровь — не только содержимое наших сосудов, кровь — «душа мира», оживляющая вселенную. Любой страх, любое желание, любое околдование основано на притяжении крови. Наши сны, образы нашей фантазии, наши неотвязчивые предположения суть эманации взволнованной крови. И вот беда: пока в сердце не взойдет потаенное внутреннее солнце, мы обречены барахтаться на этих волнах, измотанные беспрерывными прельщениями и отвращениями.

Поэтому весьма важна роль нейтрализующих реагентов вообще и чеснока в частности. Имея в кармане дольку чеснока, можно гораздо спокойней дефилировать по ночным улицам или идти на сомнительное свидание, особенно если на этой дольке вырезаны подходящие случаю знаки, например, греческая буква Y. Равным образом чеснок желателен при встречах с женщинами, завлекающими в сети, или вообще с людьми подозрительными. Надо понять правильно: он не спасает, но помогает сохранить хладнокровие.

Чеснок часто и не без оснований фигурирует в литературе или фильмах о вампирах. Тема слишком обширна, потому скажем несколько слов. Ни в коем разе нельзя назвать вампирами сангофилов — худосочных любителей чужой крови. Вампиры — это очень серьезно. Чтобы стать вампиром, необходима жестокая инициация, необходимо научиться переходить порог смерти туда и обратно — тогда кровь обретает бессмертие. И если чеснок бессилен против таких мастеров как Влад или Мориц фон Штауфенберг, то вполне защищает от вампиров неопытных или сомнамбулических.

Похоронные процессии в языческие времена: участники, сплошь голые, бросали на могильный холм ветки калины. Почему голые? Похороны суть напоминание: голыми родились, голыми и пойдем в лоно матери-земли. Почему калина? В северных деревнях она именовалась «цветом живых и мертвых» на пограничье иного мира. В «Литовских легендах и сказках», собранных французским поэтом литовского происхождения Оскаром Милошем, попадаются такого рода тексты:

«Дочке было шестьдесят, матушке — восемьдесят. Дочка матушке и говорит: надоело тебя кормить, объедала окаянная, внуки да правнуки твои голодом сидят, а тебе хоть что, по гроб собралась, салом обжираешься. Ладно, кивнула матушка, пойду с калиной посоветуюсь. Залезла в самую темь калиновых кустов, долго причитала, шепталась с ветвями. Калина дала ей клюку, матушка в дорогу собралась: прощай дочка, увидимся, не сомневайся. Повела клюка матушку за собой, бодро постукивая по мшелым каменьям. Скатились обе в лохматую лощину к болотистой водянице. Славно, славно, бормотала матушка, вот на бережку платье новехонькое, а вот и бусы, спасибо святому Игнатию. Сбросила рваные тряпки совместно с морщинистой кожей да седыми клоками. Новое платье надела, на воду поглядела, оттуда кивает ей озорная рыжая девка, губы яркие, прямо ягоды калиновые. Погоди доченька, усмехнулась матушка, теперь у нас другой разговор пойдет».

В немецкой (XVI в.) анонимной книжке о жизни растений несколько страниц повествуют о кровопролитной битве мужского и женского начал на уровне вегетации. Именуется сие «Потасовка чертополоха с калиной». Когда колючки чертополоха пронзили кожу калиновых ягод, под действием сока стебли чертополоха мгновенно иссушились, хотя, надо заметить, чертополох — серьезный боец.

На калиновые радения[21] собираются не только ведьмы, но и порядочно всякого бабьего народу. Это сугубо женская мистерия. Только побывав на радении, можно потом собрать сильную ягоду, пригодную в сочетаниях с крапивой и беладонной для приготовления: фармакопей от расстройства регул; от лютых резей в желудке; от нежелательной беременности; от бессонницы либо для малого летарга дня на три, четыре. Но более всего калиновые фильтры эффективны в борьбе с мужчиной. В равных долях смешиваются калиновые и волчьи ягоды, молочай осиновый и корень простого папоротника. Розово-дымчатый отвар действует успокоительно или убийственно на агрессию нервную, мускульную, фаллическую.

Фольклор отлично отражает ситуацию. В сборнике «Народные песни, частушки, присловья» (Москва, 1955 г.) читаем такую историю:

На завалинке Еремаразмечтался, глядя в даль.Грусть-тоска снедает душу,и не радует медаль.

Черноглазая Матренаи лукавит и манит,Пред калиновою веткойдевка вряд ли устоит.

Отрубил Ерема веткуот калинова кустаИ послал гонца к Матренев виде черного кота.

И разлегся на постели,ох и жарко нынче лето,Глядь, пришла к нему калинаи отрезала… вот это,

А потом пришла Матрена —ты хотел меня любить.

Да ты что, Матрена Львовна,будем лучше водку пить.

Хороводы на деревне,ветки заново цветут,И готовится Еремак поступленью в институт.

Мужчина, желающий ускорить обольщенье девушки с помощью женской же союзницы, достоин разве что учения в институте — такова, похоже, мораль текста сего.

На цыпочках и на ощупь

Что хорошо социуму, плохо индивиду и наоборот. Кто не с нами, тот против… Если враг не сдается… Ибо из двух оппозиций, по мнению Николая Кузанского, одна стремится стать единством относительно другой. Почему «враги человеку домашние его»? Главное потому, что мешают оному достигнуть царствия небесного своей ежедневной белибердой.

Одно из толкований символа креста: горизонталь суть пребывание «внешнего человека», вертикаль — «внутреннего человека» (индивида, тайного «я» по Майстеру

Экхарту). Их пересечение непременно ли ведет на Голгофу, к жизни дон Кихота, в сумасшедший дом? Ежели вспомнить сказанное в связи с окружностью, меж горизонталью и вертикалью всегда остается крохотный зазор, минимум, невозможный для преодоления. Пользуясь романтическими доводами в защиту индивида, мы не добьемся ничего. Человек не в силах себя отделить от окружающего — дело в неразрешимом понятии грани, границы. Он раздвоен природно. Индивид либо фантом абстрактного мышления, либо цель неустанного поиска. Французский философ Шарль де Бовиль писал в книге «О мудрецах»: «После грехопадения человек не может вернуться к нерушимой первичной простоте. Он должен через противоположность, что раскинулась над ним, найти истинное единство своей сущности, то единство, которое не исключает различие, но ставит его и поощряет. В простом бытии нет силы, оно плодотворно, когда раздваивается в самом себе и таким образом восстанавливается в своем единстве»[22].

Единство вне собственного фона, вне множественности — понятие трансцендентальное, «метафизическая точка» Лейбница. Иначе получится белая ворона, монарх без монархии, оратор без аудитории, словом, нечто оригинальное, нелепое, смешное, трагическое. Единство, внедренное в двойственность, приводит к полному растворению любой идеологии, потому что, согласно аксиоме Лейбница, в любой системе таится ее собственное отрицание.

У Германа Гессе есть любопытная статья «Братья Карамазовы и закат Европы»: «Что происходит в романе? Смердяков не убийца, Иван не нигилист, убийство оправдано, старец Зосима падает в ноги Дмитрию ради будущего великого страдания его…» Касаясь легенды о великом инквизиторе, Гессе понимает сцену так: инквизитор говорит Христу: по одному слову моему толпа станет подбрасывать хворост в костер, на котором я тебя сожгу. В результате добро, моральный закон, религиозная идея — все летит к черту. Что же остается, спрашивает Гессе? Закат Европы, Шпенглер, джунгли, бескрайние сарматские степи…

В середине девятнадцатого века под именами анархизма и нигилизма, в сущности, скрывалась ненависть к диктатуре единого. Далее: сомнение в легитимности десяти заповедей, рассуждение Макса Шелера о ресублимации, пассажи Людвига Клагеса про убийственное влияние духа на душу — недоверие и разочарование в примате «единства» людей, воспитанных в почтении к этому примату.